Ключ к убийству - Урса Алекс
– Все будет хорошо, милый, – погладила она его по волнистым мягким волосам, и он поднял взгляд, с любопытством разглядывая ее. Он не выглядел потерянным или испуганным, как это часто бывает с детьми, попавшими в приютские стены.
– Он не полетел, – сказал он тихо.
– Что, прости? – оторопела она.
– Все говорили, он святой. Что он настоящий ангел во плоти, а он не полетел, – заговорил мальчик уже громче. Слова он произносил неестественно высоким даже для его возраста голосом. От этого и от того, что именно ребенок говорил этим неестественно высоким голосом, по спине старой монахини ледяной волной прошел арктический холод. – А знаете что? – Мальчик перешел на доверительный шепот, и монахиня, повинуясь его жесту, наклонилась ниже, чтобы расслышать то, что он скажет. Мальчик жарко зашептал ей прямо в ушную раковину, обдавая ее горячим дыханием: – Я знал, что он не полетит. Потому что никакой он не ангел! Ангел не делает другим больно, – сказал мальчик и положил узкую ладонь себе на шею, прикрывая шнурок, уходящий в вырез рубашки. У монахини пересохло во рту. На шее ребенка висел – нет, не крестик, как ей показалось вначале, – обычный железный ключ.
Глава 16
Сотрудница муниципальной библиотеки Триджано тоскливо посмотрела на часы, висящие на стене, и вздохнула. Обычно в это время она коротала вечер, уютно расположившись перед телевизором с коробкой шоколадных конфет и большой чашкой чая с молоком. Но сегодня все пошло наперекосяк. Она уже заканчивала расставлять возвращенные книги обратно на полки, когда в читальный зал пожаловал привлекательный черноволосый мужчина и вежливо попросил помочь ему найти весьма специфическую информацию. Речь шла о периодических изданиях, датированных началом восьмидесятых. Все, что касалось хора мальчиков церкви Святого Бенедикта. Работник учреждения показала ему, как пользоваться системой, в которую давно были перенесены все материалы их архива, избавив ее от необходимости дышать вековой пылью, и мужчина с головой погрузился в чтение. Он был очень увлечен своими поисками: вертел в руках острозаточенный карандаш, тыкал острием в подушечку большого пальца и периодически делал какие-то выписки в потрепанный пухлый блокнот. Каждый раз, когда девушка подходила к нему, чтобы напомнить, что библиотеке уже давным-давно следует закрыть свои двери для посетителей, мужчина рассеянно кивал и повторял только одну фразу:
– Un altro quindici minuti, per favore. Sono quasi finito [20]. – По отчаянному грассированию в мужчине легко можно было угадать француза.
Вообще-то, девушка имела право отказать читателю во внеурочном продлении посещения и даже вызвать полицию. Но что-то ее останавливало. То ли мужчина внушал ей искреннюю симпатию, то ли еще один одинокий вечер дома пугал ее много больше перспективы задержаться на работе допоздна. В конце концов, сериал можно посмотреть и в повторе, решила про себя библиотекарь и махнула на странного француза рукой. Она услужливо принесла ему кофе, хотя он даже не заметил этого, рассеянно кивнув ей из-за мерцающего синим экрана.
Теперь, по прошествии трех часов, он все еще был здесь, а девушка сидела тихо, как мышь, и наблюдала, как мужчина лихорадочно пишет что-то в своем потрепанном блокноте, изредка сдувая непослушные пряди черных волос со лба. По всей вероятности, информация, которую он искал, много значила для него. Девушка еще раз вздохнула, скрестила руки на столе и, положив на них голову, зевнула.
В тишине зала, под мерное тиканье часов, ей очень захотелось спать.
* * *Найти информацию о хоре Святого Бенедикта, который, по словам бабули Бибиэны, был довольно популярен в восьмидесятых, было непросто. По счастью, все журналы и газеты благодаря техническому прогрессу перевели в электронный формат и даже имелся удобный поисковик. Но дальше начинались проблемы с языком, который Франсуа худо-бедно понимал, на котором слегка говорил, но читать газеты на итальянском было выше его сил.
Однако вскоре он понял, что читать ему необязательно. Более полезными оказались фотографии самого хора, коих нашлось не так уж и много. К огромному разочарованию Франсуа, снимки, отпечатанные на типографской бумаге, не отличались высоким разрешением, а после сканирования и вовсе перестали быть чем-то полезными – так сложно было разобрать на них хоть что-то. Франсуа вздохнул и набрал в поисковике имя Алессандро Бертолини.
Мгновение система загружалась и, мигнув, выдала ему сотни две совпадений. Франсуа присвистнул. Информации об отце Алессандро было предостаточно, и фотографии к статьям говорили сами за себя. Святой отец и тогдашний настоятель церкви Святого Бенедикта, видимо, вел очень активную деятельность. Франсуа то и дело попадались заметки, в шапках которых значились такие слова, как carità, carità, auto-dare, l’angelo nella carne [21]. Было ясно, что в лице отца Алессандро прихожане церкви нашли верного защитника и надежду всех обездоленных. Казалось, нет на свете такой беды, на которую бы у настоятеля не нашлось отклика.
Франсуа хмыкнул себе под нос и, закрыв окно, снова принялся разыскивать по крохам информацию о хоре. Наконец, больше чем через два часа, когда спина основательно затекла, а глаза стали слезиться, Франсуа наткнулся на большое фото хора, очевидно, сделанное во время выступления. Как и все остальные типографские снимки, фото было ужасного качества, но, в отличие от других, здесь на переднем плане выступал солист. Франсуа приблизился к экрану, напряженно вглядываясь в лицо мальчика, стоящего чуть впереди всех остальных детей. Под снимком была надпись, сделанная мелким, едва различимым шрифтом: «Выступление хора церкви Святого Бенедикта под управлением настоятеля отца Алессандро. Солист – Лоренцо Бертолини. 1983 г.». Сердце следователя екнуло. Он сверился с записями в своем блокноте. Если на момент свадьбы Марии и Алессандро Бертолини ребенку было восемь лет, значит, на фото ему лет одиннадцать. Франсуа снова напряженно вгляделся в нечеткое зернистое изображение темноволосого мальчика. В кармане бесшумно завибрировал телефон. Франсуа, увлеченный своей находкой, не глядя на определитель номера, приложил трубку к уху и застыл от ужаса.
– Ты что, мать твою, творишь? – поинтересовался на том конце провода задушенным шепотом Солюс, что само по себе было дурным знаком, ибо шеф никогда не кричал. Напротив, чем сильнее становился накал ярости, тем ниже и тише звучал голос комиссара, в конце концов переходя в сиплый свист. Но от этого звука звенели стекла. Так было и в этот раз.
Франсуа молча соображал, откуда именно пришла беда, ибо наследил он к тому моменту прилично. Пока он думал, что ответить, Солюс продолжал:
– Молчишь? Мне передали, что в контору позвонил некто комиссар Аурелио Росси из комиссариата города Триджано, чтобы напомнить, что он все еще не получил официальный запрос на предоставление материалов дела об исчезновении несовершеннолетнего Лоренцо Бертолини, который гарантированно обещал ему французский следователь по имени Франсуа Морель. Надеюсь, у тебя есть этому внятное объяснение?
– Нет, – коротко отрапортовал Франсуа. Потому что ответить ему действительно было абсолютно нечего. Солюс со свистом выдохнул.
– Франсуа, скажи, ты понимаешь, что творится сейчас в конторе? – поинтересовался он голосом, не предвещающим ничего хорошего, и, не дожидаясь ответа, начал перечислять: – Обвиняемый по делу об убийстве Ксавье Седу лежит в реанимации, одна из свидетельниц убита с особой жестокостью, у конторы день и ночь дежурят журналисты, меня ненавидит пол-Парижа, а по конторе рыскает этот ублюдок Перье со своими ищейками. Сегодня мне пришлось отдать им на растерзание Баселя, которого они мурыжили без малого три часа. И вот в этот самый момент я вдруг узнаю, что ведущий следователь разъезжает по Италии в попытках развалить дело, над которым работала целая следственная бригада его коллег. Скажи мне, что я должен думать?
