Джиллиан Хоффман - Возмездие
– Этого достаточно, мистер Бантлинг. Сядьте.
– Я хочу выступить, ваша честь. – Бантлинг посмотрел на Си-Джей, и на его лице появилась хитрая улыбка. – Этому суду нужно кое-что знать.
Си-Джей почувствовала, как зал опять начинает плыть перед глазами, и крепко сжала ручку. Она отвернулась от Бантлинга и посмотрела прямо на судью. Вот-вот все рухнет. Что она будет чувствовать, стоя перед всеми этими людьми и выслушивая обвинения в свой адрес? Она задержала дыхание, ожидая следующих слов Бантлинга.
– Все, что нужно знать суду, скажет ваш адвокат. А теперь, пожалуйста, сядьте, или я прикажу удалить вас из зала. Мисс Рубио, у вас еще что-то есть?
Лурдес Рубио наблюдала за тем, как ее клиента усаживали на место двое крепких конвоиров. Все это время Бантлинг смотрел на Си-Джей с презрением и ненавистью. Он наслаждался игрой в кошки-мышки, ему доставляло удовольствие давить на нее. На его лице было написано: «Я знаю кое-что, что ты не хочешь никому открывать». Нет, Лурдес не позволит ему играть в эту игру. Не сегодня. Не с Си-Джей.
– У меня больше нет вопросов, ваша честь, – резко сказала Лурдес и опустилась на стул.
Глава 61
Си-Джей долго сидела за столом обвинения после окончания слушания, зал суда опустел. На мгновение она встретилась взглядом с Лурдес, когда адвокат убирала бумаги в портфель за столом, стоявшим недалеко от ее собственного, но им не о чем было говорить. Лурдес поспешила прочь, как только конвоиры увели ее недовольного клиента в камеру.
Чавес – идиот. Он не умеет врать. Шут, фигляр. И Лурдес его практически разоблачила. Но затем внезапно отступила назад. Почему? Рубио также знала про подсказку. Но откуда? И еще изнасилование. Рубио ни разу не упомянула о заявлениях Бантлинга, хотя он толкал ее к этому, выложив факты. Это просто стратегия ведения дела или что-то большее?
Си-Джей беспокоилась. До дела Бантлинга Лурдес ей нравилась. За годы работы они два раза сталкивались при ведении дел об убийствах, и Си-Джей считала Лурдес честным и прямым человеком. Она не использовала грязные уловки и не была беспринципной, как большинство защитников. Теперь же Си-Джей знала, что Лурдес компрометирует себя. А из-за этого испытывала неловкость. После беседы в тюрьме округа она стала относиться к Лурдес с опаской и раздумывала, не собирается ли та воспользоваться возможностью отстранить ее от дела, использовав информацию об изнасиловании. Может, после того, как присяжные примут присягу и встанет вопрос о невозможности дважды понести уголовную ответственность за одно и то же преступление? Неужели Бантлинг выйдет на свободу? Си-Джей мысленно вернулась к тому дню в тюрьме, когда улыбающийся, торжествующий Билл Бантлинг сидел рядом со своей когда-то очень порядочной защитницей, а она стреляла смертоносными пулями через стол в его жертву. Лурдес знала, что ее подзащитный – сумасшедший. Он сам ей это сказал, продемонстрировал доказательства в полицейских отчетах. И Лурдес все равно позволила использовать себя в качестве проводника его идей. Она устроила все так, что Си-Джей пришлось взглянуть в глаза своему насильнику в запертой камере, – просто чтобы добиться на нее нужного воздействия. Просто чтобы задержание признали недействительным. С этими последними мыслями чувство вины Си-Джей исчезло.
Когда Бантлинга увели из зала, а толпа репортеров обрушилась на полицейских и агентов ФБР, Си-Джей почувствовала, что может дышать, по крайней мере пока. Через некоторое время Доминик сел рядом с ней в пустом зале.
– Хорошая работа, – тихо сказал он.
– Я мало что сделала, – ответила Си-Джей.
– Ты выиграла – заявление не прошло, а этого достаточно. И все получилось без помощи этого много о себе возомнившего придурка из Майами-Бич. Кто-то должен его хорошенько подготовить перед появлением перед присяжными.
– Он плохо поддается тренировке. Я пыталась. Как и его сержант.
– Может, заставим Мэнни с ним поработать? Он умеет найти нужный подход, – Доминик замолчал на мгновение, пытаясь заглянуть ей в глаза, но она все еще смотрела в бумаги на столе, – Я знаю, что ты беспокоишься, но дело хорошо подготовлено, хотя Чавес и пытается все испортить.
– Давай надеяться на лучшее.
– И Бантлинг не на высоте. Я думаю, если Купидон не заткнется, Часкел вполне может заставить его смотреть процесс по телевизору – из тюрьмы через дорогу.
Си-Джей молчала.
– Мне понравилась твоя заключительная речь.
– Спасибо. Это был трудный день.
– Да. Привидения сегодня точно вышли на охоту. Кстати, поздравляю с Хэллоуином. Помочь донести папки до кабинета?
– А репортеры разошлись?
– Да, в основном. Думаю, что в холле остались только Мэнни с ребятами и твоя секретарша.
– Марисол здесь?
– Полагаю, она пришла тебя поздравить.
– Сомневаюсь.
– Она сидела в зале все слушание. А теперь болтает с Мэнни. Очень оригинально одета.
Доминик взял папки со стола и стал укладывать на тележку, одну на другую. Они с Си-Джей направились к дверям.
– А как насчет ужина?
– С удовольствием, – ответила Си-Джей. На этот раз она не колебалась. Совсем.
Глава 62
Лурдес Рубио открыла нижний ящик письменного стола и достала янтарную бутылку виски «Чивас ригал», которую держала на случай праздников, благоприятных для ее подзащитных вердиктов и оправдательных приговоров. Однако сегодня спиртное послужит другой цели. Сегодня Лурдес выпьет, чтобы успокоить нервы.
Она налила себе стаканчик и посмотрела на стол, усыпанный мерзкими фотографиями, сделанными в момент задержания ее клиента. Истерзанное окровавленное тело Анны Прадо. Несчастная лежала с широко раскрытыми испуганными глазами в багажнике новенького «ягуара» ее подзащитного.
Лурдес ненавидела себя. Ненавидела за то, что сказала в суде. За то, что чуть не сказала. За то, чего вообще не сказала и не собиралась. Никто не выиграл. Никакого празднования, никакой победы сегодня.
Она знала, что ее подзащитный – насильник. Больной садист, жестокий извращенец. И она знала, что он изнасиловал прокурора и нисколько в этом не раскаивался. Лурдес также подозревала, что он насиловал и других женщин, хотя и не признался ей в этом. Пока не признался. Билл Бантлинг признавался только в том, что, по его мнению, «ей требовалось знать». Это ее не удивляло, так ведут себя большинство клиентов.
А он убийца?
Вначале, когда Бантлинг только ее нанял, она яростно стала бы это отрицать. Вероятно, его подставили, на него все валят, это ошибка. Этот человек не может быть насильником и убийцей. Он не может быть Купидоном. Бантлинг ее одурачил, а это случалось редко. Будучи адвокатом по уголовным делам, ты знаешь и принимаешь как должное, что большинство клиентов скрывают факты и лгут даже человеку, которого они наняли для спасения своей задницы. Но Билл Бантлинг отличался от других клиентов. Он был удачливым бизнесменом, симпатичным, очаровательным, искренним. Он стал ее другом задолго до того, как его арестовали, – они вместе бегали по утрам в субботу по Собе и иногда в выходные вместе пили капуччино в книжном магазине. Лурдес поверила его рассказу и теперь понимала, что ее обманули. Этот умеющий красиво болтать психопат полностью затуманил ей глаза. Вот что было неприятнее всего.
И еще имеется Си-Джей Таунсенд из прокуратуры, которую Лурдес всегда уважала и которой восхищалась. Женщина, которая не играла в дурацкие политические игры и не делала мерзких заявлений, не наносила ударов ножом в спину, смысл которых был только в том, чтобы прокуратура выглядела так, как надо. Лурдес знала: Си-Джей тоже врет, и хотя ее мотивы более оправданны, они все равно бесчестны. Лурдес просмотрела инвентарные листы, составленные полицейскими, которые обыскивали дом и машины ее клиента. Рубио также просмотрела коробки с уликами, которые собрали на основе выписанных ордеров. Там ничего не оказалось – ничего из того, что, судя по словам ее клиента, должно было храниться. Еще один провал. И теперь Лурдес дошла до точки, когда больше не могла доверять сложившемуся у нее мнению о людях.
Она выпила первый стаканчик, все еще глядя на мерзкие снимки. Где справедливость для Анны Прадо? Где справедливость для ее клиента, которого она дала клятву усердно защищать? Что, черт побери, вообще означает справедливость?
Сегодня Лурдес провалилась как адвокат. Она вела этого полицейского прямо под суд, но вдруг остановилась. Она остановилась, поскольку знала: ее клиент – насильник. В тот момент в зале, когда он уставился на свою жертву, без каких-либо угрызений совести в глазах или жалости, а только с ненавистью и презрением, Лурдес поняла: он повторит сделанное, если сможет. И она не могла себе позволить стать той, кто обеспечит ему такую возможность. Лурдес сама боролась за права женщин в кубинской общине, где она жила и работала. Она являлась председателем «Ла-Лучи», организации, помогавшей иммигранткам латиноамериканского происхождения, которые становились жертвами насилия дома, найти убежище. Как она могла называть себя защитницей женщин и в то же время использовать свои знания, чтобы позволить жестокому насильнику выйти на свободу?
