Джон Гришэм - Время прощать

Старый дом содрогался от всей этой хаотической бурной деятельности, однако несколько минут спустя Симеон примирился с царством бедлама. Одиночество пустых дорог осталось позади, но, в конце концов, сегодня рождественский сочельник, и он — в окружении семьи. Конечно, любовь и теплота, которые ему демонстрировали, объяснялись алчностью и желанием быть поближе к Летти, но Симеон решил не обращать внимания. По крайней мере несколько часов можно потерпеть, а пока надо просто наслаждаться моментом.

Если бы только Марвис был здесь…

В столовой Летти сдвинула вместе два стола. Женщины уставили их жареными индейками, разными видами ветчины, сладким картофелем, полудюжиной овощных блюд, запеканками, а также внушительным ассортиментом пирогов и пирожных. Не прошло и нескольких минут, как все собрались вокруг стола, и когда все успокоились, Летти прочла короткую благодарственную молитву. Но она захотела еще кое-что добавить. Развернув листок белой бумаги, вырванный из блокнота, Летти обратилась к нынешним домочадцам:

— Пожалуйста, послушайте, это от Марвиса.

При звуке этого имени все застыли и опустили голову. Каждый из присутствующих имел собственные воспоминания о старшем сыне Летти и Симеона, и большинство из них — неприятные и даже болезненные.

Летти начала читать:

— «Привет, мама и папа, братья и сестры, племянницы и племянники, тети и дяди, кузены и друзья. Я шлю вам свои самые горячие поздравления и желаю всем веселого Рождества. Пишу вам это ночью, из своей камеры. Отсюда мне виден кусочек неба. Сегодня на нем нет луны, зато куча звезд. Одна из них — очень яркая. Думаю, это Полярная звезда, хоть и не уверен. Но я представляю себе, что это Вифлеемская звезда, ведущая волхвов к младенцу Христу. Евангелие от Матфея, глава вторая. Я всех вас люблю. Как бы мне хотелось быть с вами. Прошу прощения за все совершенные мною ошибки и за горе, причиненное мною моим родным и друзьям. Настанет день — я выйду отсюда, мы вместе отпразднуем Рождество и отлично повеселимся. Марвис».

Голос Летти ни разу не дрогнул, но слезы лились по щекам. Она вытерла их, заставила себя улыбнуться.

— Ну, давайте есть.

Поскольку день был особенный, Ханна выпросила у родителей разрешения спать вместе с ними. Они чуть ли не до одиннадцати часов вечера читали рождественские сказки, каждые полчаса делая перерыв, чтобы она могла сбе́гать в гостиную и убедиться, что Санта-Клаус не проник уже каким-то образом в дом. Девочка болтала и вертелась в нервном предвкушении, пока, наконец, вмиг не отключилась.

Когда на рассвете Джейк проснулся, она лежала под боком у Карлы, обе ровно дышали во сне, но от его тихого: «Кажется, Санта-Клаус уже побывал здесь» моментально вскочили. Ханна бросилась в гостиную и заверещала от восторга при виде целой горы подарков, якобы оставленных ей Сантой.

Карла фотографировала дочь за разглядыванием даров, а Джейк в это время сварил кофе. Потом они все весело смеялись, когда Ханна разворачивала очередной пакет или открывала очередную коробку. Нет ничего лучше, чем рождественским утром быть семилетней девочкой.

Когда праздничное возбуждение начало стихать, Джейк тихонько выскользнул за дверь. В маленькой подсобке рядом с навесом для автомобиля он взял еще один подарок — огромную квадратную коробку с отверстиями, завернутую в красивую зеленую бумагу, с большим красным бантом наверху. Изнутри послышалось жалобное подвывание. Это была долгая ночь — для обоих.

— Посмотри, что я нашел, — торжественно провозгласил Джейк, ставя коробку на пол перед Ханной.

— Ой, что это, папочка? — подозрительно спросила девочка.

Притомившийся внутри щенок не издал ни звука.

— А ты открой, — предложила Карла.

Джейк развязал бант, Ханна разорвала обертку и заглянула внутрь. Сейди смотрела на нее печальным усталым взглядом, словно умоляя: «Освободи же меня наконец».

Джейк с Карлой притворились, будто ничего не знают — Сейди, мол, прибыла с Северного полюса. На самом деле она «прибыла» из местного приюта для бездомных животных, где Джейк купил ее за тридцать семь долларов с уже сделанными необходимыми прививками и кое-какими принадлежностями на будущее.

Поскольку никаких признаков породы в собачке не просматривалось даже отдаленно, ее попечители не могли сказать, какого размера и темперамента песик вырастет. Одна сотрудница приюта предположила, что в ней «много от терьера», на что другая категорически возразила: «Нет, это больше похоже на шнауцера». Мать Сейди была найдена мертвой в канаве, и пятерых ее щенков, которым было примерно месяц от роду, забрали в приют.

Ханна осторожно достала щенка, положила на сгиб локтя, прижала к груди, и собачка тут же принялась облизывать ей лицо. Девочка смотрела на родителей, онемев от восторга, ее прекрасные глаза наполнились слезами.

— Санта назвал ее Сейди, но ты можешь дать ей другое имя, если хочешь, — сказал Джейк.

В нынешнем году Санта поработал на славу, но в это мгновение все другие его подарки, все принесенные им игрушки были моментально забыты.

— Сейди — это замечательно. — Ханна наконец обрела голос.

Не прошло и часа, как собачка воспрянула духом и стала центром их маленькой вселенной: три человеческих существа ходили за ней по пятам, заботясь о том, чтобы у нее было все, что она пожелает.

Приглашение на коктейль от Вилли Трейнора было написано от руки: в шесть часов на следующий день после Рождества, в Хокат-хаусе. Форма одежды праздничная, что бы это ни подразумевало. Клара настаивала, что как минимум это подразумевает галстук, и Джейк в конце концов сдался.

Поначалу они пытались притворяться, будто не желают никуда идти, хотя им нечем было заняться в этот день. Официальные приемы в Клэнтоне случались редко, но Вилли, выросший в Мемфисе среди богатства, наверняка знал, как их устраивать. Однако главной приманкой был дом. Много лет они восхищались им, глядя с улицы, но никогда не бывали внутри.

— Ходят слухи, он хочет его продать, — сообщил Джейк, когда они обсуждали неожиданное приглашение.

Он не рассказывал жене о разговоре с Гарри Рексом, ведь при любых обстоятельствах цена для них неподъемна.

— Эти слухи ходят все то время, что мы здесь живем, — ответила Карла, и мечта о доме вспыхнула в ее душе с новой силой.

— Да, но, по словам Гарри Рекса, теперь Вилли взялся за дело всерьез. Он ведь здесь не живет.

Они пришли первыми, опоздав, как приличествует, на десять минут. Вилли был один. Его праздничная одежда состояла из красного галстука-бабочки, черного шелкового смокинга и некой разновидности шотландского килта. Недавно перешагнувший порог сорокалетия, он — с длинными волосами, седеющей бородкой — был красив и неотразимо обаятелен, особенно для Карлы.

Джейк вынужден был признать, что немного завидует: будучи всего на несколько лет старше него, Вилли уже заработал миллион. Он был холост, слыл любителем женщин и производил впечатление человека, повидавшего мир.

Налив шампанского в массивные хрустальные бокалы, Вилли предложил тост в честь Рождества, но, отпив первый глоток, улыбнулся загадочно:

— Хочу кое-что вам сообщить. Я решил продать этот дом. Он принадлежит мне шестнадцать лет, я люблю его, но слишком редко здесь бываю. А дому нужны настоящие хозяева, которые будут дорожить им, заботиться о нем и поддерживать в должном состоянии.

Он сделал еще глоток. Джейк и Карла словно замерли в невесомости.

— Однако я не готов продать его кому попало. Никаких риелторов. Предпочитаю не выставлять дом на торги. Не желаю, чтобы в городе об этом судачили.

Джейк не смог сдержать усмешку. В городе уже судачили.

— Ладно, ладно, тут действительно трудно что-либо утаить, но людям необязательно знать содержание нашего разговора. Я был бы счастлив, если бы в доме поселились именно вы. Я видел ваш старый дом до того, как его сожгли, и восхищался тем, как вы его отреставрировали.

— Срежьте цену, и считайте, что мы уже здесь живем, — пошутил Джейк.

Вилли посмотрел в бархатистые карие глаза Карлы.

— На этом доме словно написано ваше имя.

— Сколько? — спросил Джейк, выпрямив спину и приказав себе не дрогнуть, когда будет названа цифра.

— Двести пятьдесят, — не задумываясь, ответил Вилли. — Я заплатил за него сто в семьдесят втором году и еще сто вложил в ремонт. Такой же дом в центре Мемфиса потянул бы на миллион, но Мемфис далеко. Двести пятьдесят, конечно, все равно что даром, но законы рынка не проигнорируешь. Откровенно говоря, я просто хочу вернуть свои деньги.

Джейк и Карла обменялись отрешенными взглядами, потому что сказать было нечего. Вилли, торговец от природы, продолжил:

— Посмотрите вокруг. Другие дома тут стоят до шестисот тридцати тысяч.

Он долил шампанского в бокалы, и они вышли на переднюю террасу. Джейк понял, что началась экскурсия по дому.