Марсель Монтечино - Высокая ставка
— Марко Толедано.
Эрик подсел к Сэлу за столик и принялся за пиццу, которую принес с собой.
— Это твой первый фестиваль, старик, так ведь?
Сэл мрачно кивнул в ответ:
— Первый и последний.
— А я здесь уже седьмой раз, — сказал Эрик, запивая пиццу пивом. — Поэтому я знаю здесь все ходы и выходы.
— Седьмой? — усомнился Сэл.
Эрик улыбнулся с видом легкого превосходства.
— Да, и с каждым разом чувствую себя все увереннее. — Он сложил пиццу в виде галки и сунул в рот. — Для этого необходимо усвоить несколько правил.
Он помолчал, ожидая реакции Сэла, и она тотчас последовала.
— Вот как! Ну и что же это за правила?
Эрик вытер губы салфеткой и глотнул пива.
— Прежде всего следует помнить, что этот фестиваль не работает на американцев.
— Я — канадец, — быстро проговорил Сэл.
Эрик развел руками, как бы говоря: не все ли равно?
— Видишь ли, в течение всего года европейцы зазывают американцев на фестиваль, а в результате оказывается, что приехали совсем не те американцы, которых здесь ждали.
Сэл склонил голову, изучая собеседника.
— Что ты имеешь в виду?
— Все американцы, подобно тебе, пытаются что-то продать. А европейцы не собираются ничего покупать, им впору сбыть свой товар. — Эрик хитровато прищурился. — Вот в чем суть проблемы, старик.
— Понятно.
— Я уж не говорю о том, что представители пяти крупных американских компаний не появляются здесь, они расположились в шикарных гостиницах, балуются кокаином да развлекаются с тысячедолларовыми французскими проститутками. А если и заглянут сюда, то вовсе не затем, чтобы купить какую-нибудь пластинку, и знаешь — почему?
Эрик сунул в рот остаток пиццы.
— Почему?
— Как ты думаешь, когда юная девушка, например, в Цинциннати, последний раз заходила в местный аудио-салон, чтобы купить новую запись какой-нибудь польской рок-группы? — вопросом на вопрос ответил Эрик.
«Конечно, конечно».
— Разумеется, время от времени та или иная европейская группа приобретает широкую популярность в Штатах, например, Милли Ванилли, но, как правило, американские фирмы не проявляют интереса к европейскому рынку. Понимаешь, что я имею в виду, старик?
— Понимаю.
— Крупные американские компании приезжают сюда не затем, чтобы торговать, они давно завладели европейским рынком. Майкл Джексон не нуждается в фестивале. Равно как и Пола Абдул и Мадонна.
Сэл согласно кивнул.
— Американцы, которые приезжают сюда, — всего лишь одинокие волки, дружище, вроде тебя. Не обижайся, старик, но они не могут обрести популярность в Штатах.
«Понятно, понятно».
— И европейцы это хорошо понимают. Каждый год они наблюдают одну и ту же картину. — Эрик отломил кусочек от спички и поковырял в зубах. — Короче говоря, здесь все пытаются сбыть друг другу дерьмо. Это первое, почему фестиваль не работает на американцев. Продолжать?
— Почему бы и нет?
— Тогда слушай. — Эрик поднял два пальца. — Истина вторая: хозяева фестиваля — англичане. — Сэл даже не пытался посетить английские стенды. Там всегда кипит бурная деятельность, к ним просто не подступиться.
— Правда?
— Абсолютно точно. Они единственные чувствуют себя здесь вполне уверенно. Их продукцию покупают и американцы и европейцы. Еще со времен «Битлз» они занимают ведущее место. На протяжении многих лет все музыкальные новации рождаются именно в Великобритании.
— Это верно.
— Ю-2. Стинг. Ю-Би-40. Крисси Хайнд. — Эрик распечатал пачку жевательной резинки, положил одну в рот. Это был последний штрих к имиджу молодого американца. — В общем, англичане настоящие деляги, причем весьма высокомерные. Их ничуть не интересует, что предлагают другие, в любом случае их продукция в будущем году будет звучать по радио во всех странах мира. Иметь с ними дело — противно. — Он надул из резинки шарик. Шарик лопнул. — Теперь мы подошли к третьей истине, для таких, как ты, очень важной. Попытай счастья с немцами.
Сэл решительно покачал головой.
— Уже пробовал с четырьмя немцами...
— Боши есть боши, — продолжал Эрик. — Они балдеют от всего американского. Поэтому выпускают много пластинок на английском. Рынок у них достаточно велик, чтобы помочь тебе, но не настолько, чтобы туда невозможно было пробиться. Я сотрудничаю с одной немецкой компанией. — Очередной шарик с треском лопнул. — Дай-ка послушать, что ты привез.
— Что? — не веря своим ушам, спросил Сэл.
— Дай мне кассету.
— О! — Сэл порылся в кармане и в восемнадцатый раз за сегодняшний день извлек кассету. Еще один отказ ничего не изменит.
Эрик вставил кассету в портативный магнитофон, висевший у него на поясе, и надел наушники. Такие миниатюрные магнитофоны были неотъемлемой частью фестивальной униформы, наряду с серьгами, черными кожаными куртками и майками с особыми рокерскими эмблемами. Сэл единственный из участников не взял с собой магнитофон. Он не слышал звучания кассеты. Ему казалось, что Эрик улыбается откуда-то издалека. Он растворился в музыке. Но Сэл не смотрел на Эрика: не станет же он уподобляться идиотам, которые следят за выражением лица человека, слушающего музыку. Неподалеку за столиком сидел очень молодой, очень черный человек в белом балахоне и в феске. Он не сводил глаз с американской еврейки, лет шестидесяти, в норковой шубе до пят, судя по всему, деловой женщины. Она кивала головой и постукивала по столу длинными ногтями в такт мелодии, которую слушала через наушники. За другим столиком в окружении публики темнокожий молодой красивый латиноамериканец беседовал с лысым в очках англичанином лет пятидесяти, но латиноамериканец был в костюме в тонкую полоску от Джорджа Рифта, черная рубашка с белым галстуком, а на старом англичанине — мешковатый пиджак из грубого твида. Он чем-то напоминал Артура Конан Дойля. «Совсем как во время „Марди Грас“, — подумал Сэл. — Все в праздничной одежде, все...»
— Послушай, Марко, надеюсь, все будет в порядке.
Сэл повернулся к Эрику. Придерживая обеими руками наушники, тот широко улыбался.
— Великолепно! Браво! — Он говорил очень громко, не слыша из-за наушников собственного голоса. — Она поет как...
— Да, знаю, — согласно кивнул Сэл. — Что-нибудь из этого сгодится?
— Сейчас послушаем дальше.
Эрик нажал клавиши своего «Сони», послушал еще немного и снова повесил наушники, глядя на Сэла с нескрываемым уважением.
— Должен сказать тебе, брат, я — в восторге.
Сэл пожал плечами.
— Итак, что ты продаешь? Песни, тиражирование, исполнение? — Теперь спортсмен превратился в бизнесмена.
— Исполнение. Авторство песен не обозначено. Вопрос о тиражировании мы можем обсудить.
— Мой босс захочет купить права на тиражирование. Он просто помешан на этом.
Сэл снова пожал плечами. Не хотел выказывать охватившей его радости.
Эрик включил магнитофон и опять надел наушники. Послушал еще немного и снова их снял.
— Только не говори мне, что этой крошке сорок и что она весит без малого двести фунтов.
— Ничего подобного я и не скажу, — улыбнулся Сэл.
Эрик кивнул и снова надел наушники. Он слушал не прерываясь еще минут двадцать, пока не кончилась пленка.
— Сколько здесь песен? Девять?
— Да, на целый альбом.
Эрик развернул еще одну жвачку и перешел на деловой тон.
— Мой босс — твердый орешек, Марко. — Он откусывал жвачку понемногу, вместо того чтобы сунуть в рот сразу всю. — Он владеет эксклюзивным правом распространять продукцию по всему миру. Высококлассная запись. Признанные во всем мире хиты. Я знаю босса, как свои пять пальцев, Марко, и думаю, ему это понравится.
— Тогда приступим к делу. Где твой босс? Представь меня ему.
Эрик покачал головой.
— Он во Дворце не бывает. Здесь толкутся одни неудачники. Может, ты дашь мне кассету, а я постараюсь сделать так. чтобы он ее прослушал.
Сэл колебался.
— Она у меня единственная.
Эрик рассмеялся.
— Старик, надо было привезти побольше. — Он вынул кассету, из магнитофона и вернул Сэлу.
— Учту на будущее.
— Послушай, ты знаешь отель «Мартинез»?
«Опять Мар-тен-неззз».
— Я там остановился.
— Встретимся сегодня в баре отеля. — Эрик поднялся.
Сэл посмотрел на него, заметив:
— Должно быть, достопримечательное место.
— Там часто происходят встречи. Заключаются всевозможные сделки. Приходи что-нибудь около двух.
Послышался раскат грома, и по плексигласовой крыше забарабанил дождь. Они, не сговариваясь, глянули вверх и увидели, как по крыше растекаются потоки воды.
— Скажи, каким образом хиппи из южной Калифорнии умудрился попасть в немецкую компанию?
— По чистой случайности, старина, — улыбнулся Эрик. — Ведь до семнадцати лет я ни разу не выезжал из Стокгольма.
— Из Стокгольма? — Сэл недоумевал. — Из Стокгольма?! Ты хочешь сказать — из Швеции?
