Петр Владимирский - Грязные деньги
— Верка, ты садистка. Надо же совесть иметь! Так испугала…
Они поели плов, закусили соленым огурчиком, поставили чайник, чтобы насладиться кофе. Вера нарочно молчала. И наконец дождалась.
— Слушай, я должна тебе это рассказать, — сказала Лида с таинственным видом, — а то просто лопну.
— Я вся внимание.
— Ты не поверишь. Оказывается, эта молодежь, то есть ребята-артисты из моего театра, они устраивали разные козни и диверсии…
— Знаю, — вздохнула Вера. — Воевали таким способом против строительства торгового центра напротив театра. И против варварских методов стройки: у вас же по фасаду театрального здания трещины пошли. А главным у твоих диверсантов был Антон.
— Ну, — протянула Лида разочарованно, — с тобой неинтересно. Ты все знаешь, колдунья этакая!
— Но у тебя что-то другое было на уме, что-то посерьезнее. Выкладывай.
— Это правда… Понимаешь, мне-то их борьба с ветряными мельницами мимо кассы, но у парнишек была всякая хитрая техника. А я же ревновала Антошку, как не знаю кто. Ну и, в общем, уговорила поставить в его гримерную маленькую такую телекамеру. Сказала ребятам: раз вы воюете против стройки, а у нее наверняка высокие покровители, то вам надо себя обезопасить, на случай, если придут угрожать. В гримерке у них собирался как бы штаб. И техник согласился. На самом деле я хотела знать, кого Антон к себе приводит, ведь у меня недавно закончился с ним роман… И для меня он еще не совсем закончился.
— А еще ты хотела знать, не мелькнули там я, — спокойно сказала Вера.
Лида от неловкости замешкалась.
— Я уже все поняла, Лидуся. Кто там был, на записи? Кого вы увидели?
Лида стала ругать безрукого мальчишку, который поставил камеру криво и косо. В общем, когда артисты после убийства спохватились и кинулись смотреть записи с камеры, то ничего интересного на ней не увидели, только в зеркале мелькнуло чье-то ухо. А запись милиции не отдали, умолчали — ведь тогда надо было признаться в своих хулиганских действиях на строительстве, запугивании рабочих.
— Да и вообще, — подвела итог Лида, — наших ментов все знают и дела с ними иметь не хотят. Артистов самих сразу бы повязали и повесили бы на них все смерти на этой уродской стройке. Так оно все и оста…
Вера вскочила.
— Мне надо срочно, немедленно посмотреть эту запись! Звони в театр, ребятам, черту, дьяволу! Скажи, чтобы мне ее показали.
— Я поеду с тобой, — сказала ошеломленная актриса. — Мне все равно на репетицию. А что случилось?
По пути Вера позвонила Андрею и сообщила, что давно приехала, соскучилась, но надо тут кой-какие дела решить, в театре. Потом она смотрела запись раз десять, от начала до конца. Действительно, только ухо. Но ухо особенное.
Вера все поняла. Окончательный узор сложился.
* * *
Перед дверью в квартиру Даши Сотниковой ветеринар что-то достал из сумки. Это что-то было мягким, пушистым и беззащитным, Двинятин обернул его в бумажный пакет с серебряной фольгой и нажал на звонок.
Открыла Дарья, мужчина вошел в ярко освещенную гостиную и продекламировал:
— «У меня уже готов для тебя букет котов, очень свежие коты! Они не вянут, как цветы». — Тут он запнулся. — Как там дальше? А! «Я принес букет котов, дай скорее вазу. Очень свежие коты — это видно сразу!»
Сотникова всплеснула руками:
— Мамочки мои!
Из нарядного кулька вылез на свет божий очаровательный котенок в плюшевой дымчато-голубой шубке. Он уставился удивленными изумрудными глазками на Дашу, посмотрел на Андрея, на пакет, откуда вылез. На его умильной мордочке легко читалась простая мысль: «Спрятаться обратно или здесь дадут вкусненького?»
— Кто это? — прошептала сраженная наповал женщина.
— Британец, полтора месяца. Смотри, какой крупный.
— Андрюха! Это мне?! Что за чудо такое?
— Ну, не мне же. Британцы — они очень ласковые и очень красивые. Этот с отличной родословной, учти. Береги его!
Котенок подошел к Даше, она его погладила. Он громко заурчал. Сотникова села на диван, взяла котенка к себе на колени…
— Но ведь я целыми днями на работе! — спохватилась она.
Андрей пожал плечами: дескать, ерунда.
— Наш мальчик отличается терпеливым и спокойным нравом. Лишь бы была вода в поилочке и еда. Ну, со временем мы можем устроить ему подружку или друга…
— Так, Двинятин! — улыбнулась Даша. — Остынь! Лучше скажи, где ты раздобыл такое чудо?
— Обслуживаю одну фелинологическую организацию, вот они мне и удружили. Новый год же на носу!
— Спасибо тебе, Андрей. — Даша терлась лицом о пушистую шерстку котофея. — А как ты узнал, что я давно мечтала о таком вот существе?
— Ну, есть такая наука — зоопсихология. Зная ее, можно понять, кто кому нужен.
— Ты прямо как Вера… — Сотникова осеклась и посмотрела на гостя исподлобья, не зная, что говорить и делать дальше.
— Так вот, — деловито заметил Андрей, — как раз о Вере и о тебе. Я ведь зачем приехал? Хватит тебе дурью маяться, корчить из себя жертву предательства. Никто тебя не предавал.
— Андрей! Ты ничего не знаешь! — вспыхнула женщина. — Вере ничего не стоило выполнить работу для Чернобаева. А теперь по ее милости мы закрываемся.
— Смешная ты, Сотникова. — Двинятин отошел к балкону, приоткрыл дверь и закурил. — Ты с человеком дружишь полтора десятка лет и ничего про нее не поняла?..
— Настоящей женской дружбы не бывает. Это всем известный факт, — огрызнулась Сотникова.
— Дружбы между мужчиной и женщиной тоже нет. Вопрос: с кем дружить женщине? — Андрей усмехнулся, наблюдая, как осваивается в чужом месте британец. — Лучше послушай, что произошло на самом деле.
И он очень лаконично и жестко объяснил подруге, почему Вера поступила так, как она поступила. Затем рассказал, какому прессингу подверглась она только потому, что не захотела быть марионеткой в игре Чернобаева. О том, что им отказали от квартиры, о том, как Вере пришлось уйти на больничный, а впереди маячило увольнение с любимой работы.
— Мы уже с ней это проходили несколько лет назад. Она была без пяти минут безработным психотерапевтом, — вспомнила Сотникова, до которой стал доходить смысл всего происходящего.
— Ты — лучшая подруга моей жены, и усомнилась в ее порядочности. Что с тобой, Даша?
— Не добивай меня, Андрей! Я и так чувствую себя мерзко. Какая же я идиотка! У меня словно ампутировали часть мозга. Как я ей в глаза теперь буду смотреть?
Даша была готова вот-вот расплакаться.
— Слушай, как мы назовем этого красавца? — мастерски переключил разговор на другую тему ветеринар.
— Лапсик? Он же такая лапонька…
— Это будет его домашнее имя. А для посторонних и по документам пусть будет Ланселот. Ты посмотри на него: типичный кот-рыцарь.
— Да. Ой!.. Мне же нечем его кормить! — спохватилась Дарья.
— За вас подумали, — успокоил ее Двинятин, доставая банку специального корма для котят из рюкзака и оттуда же извлекая поролоновую, обшитую тканью колыбельку. — Вот тебе для него спальное место на первое время, пока чуток не подрастет. Так что, поехали мириться?
— Ну… Только я новый костюм надену. Вера его еще не видела!
Даша умчалась в спальню переодеваться.
— Что бы они, девочки, без нас, мужиков, делали, — сказал Двинятин котенку. — Согласен, Ланселот?
15 ДЕНЬГИ ПОБЕЖДАЮТ ДЕНЬГИ
31 декабря.
Вот уже три недели любой киевлянин или гость столицы, который хоть раз вышел из подземного перехода возле здания театра, с изумлением убеждался: снова что-то изменилось. Со скандально известным строительством, о котором не поленился написать почти каждый журналист в городе, происходило что-то непонятное. Буквально на глазах у публики с помощью кранов рабочие сносили верхние, только недавно появившиеся перекрытия и недостроенные этажи. Оставшиеся три этажа в спешке привели в порядок: фасад нарядился в красивую плитку, засияла стеклом и украшениями входная группа.
А самое странное — убрали забор!.. Возле строительства постоянно находились глазеющие любопытные граждане, и никто их не разгонял. Охраны не было. Если кто-то слишком увлекался и подходил, то ближайший рабочий вежливо его выпроваживал, мотивируя безопасностью. Кирпичи падают, знаете ли.
Незадолго до Нового года здание окончательно освободили от лесов, вымыли все, что полагалось вымыть, и стало заметно — какое оно небольшое и красивое. Даже погода, видимо, в честь такого дня сделалась приятной: легкий, почти незаметный морозец, солнце и никакого снега. На стене, на светло-шоколадной мраморной плитке появилась табличка с витиеватой надписью: «Международный центр искусств имени Н. В. Гоголя».
А в самый канун праздника, днем тридцать первого декабря по центру города двигался белый лимузин «линкольн». Он плыл плавно, как корабль, и казалось — автомобиль рассекает поток других участников дорожного движения, как мелкую волну. Белый цвет лимузина в этот зимний день воспринимался естественно, и даже его девятиметровая длина на фоне старинных улиц не выглядела чрезмерной.
