Максим Шаттам - Душа зла
Поставив поднос, Джульет накрыла инспектора одеялом.
Потом выключила свет в кухне.
От чашек с чаем еще поднимался пар.
46
Свет едва проникал в гостиную через толстые занавески, однако его хватило, чтобы Бролен проснулся. Его веки, затрепетав, медленно раскрылись. Мозг принялся обрабатывать вновь поступающую информацию. Джульет смотрела на него огромными синими глазами. Лежа на софе напротив, она наблюдала за ним, словно молодая мать за своим ребенком. Ее глаза, два ириса, блестели, отражая солнечный свет, лившийся через занавески. Какое-то насекомое зажужжало над девушкой, выбрав ее в качестве объекта. И вот на лицо Джульет, возле одного из глаз, опустилась большая черная муха.
Солнце отражалось в огромных глазах девушки, но они смотрели, не мигая.
Муха стала потирать свои лапки, танцуя на розовой коже. Она принялась крутиться, словно в поисках чего-то. Бролен чувствовал, что насекомое буквально гипнотизирует его; постаравшись, он, словно смотрел в объектив фотокамеры, смог приблизить изображение, и теперь ясно видел ее тельце. Муха выгнула живот, ее крылья затрепетали, а задняя часть тела раздулась, и оттуда, из мушиного зада, выскочило маленькое белое яйцо. Муха, раскачиваясь, сидела возле глаза Джульет до тех пор, пока яйцо не ушло вглубь, в нежную плоть. Казалось, муха обрадовалась этому, потерла свои задние лапки и, прежде чем улететь, втянула немного крови своим отвратительным хоботком.
Джульет, проявляя олимпийское спокойствие, не прогоняла ее, позволив огромной черной мухе отложить яйца прямо себе в глаз; в самом скором времени там должны были появиться десятки личинок, питающихся стекловидным телом и постепенно прогрызающих себе дорогу к оптическому нерву.
Синие ирисы неподвижно смотрели на Бролена.
И тут он понял. И сердце взорвалось в его груди.
Он выскочил из постели и обнаружил то, что осталось от ее тела. Ноги Джульет были прикрыты одеялом, голая грудь казалась молочно-белой. По софе тянулись красные следы.
Джульет умерла. Ее горло было перерезано, отчего казалось, будто девушка улыбается какой-то демонической улыбкой.
Бролен завопил.
Теплая ладонь легла ему на щеку.
— Я здесь, Джош, это я, Джульет, тебе приснился дурной сон… Это я… Успокойся.
Он открыл глаза: дыхание сбилось, руки тряслись. Склонившись над ним, Джульет сидела у изголовья Бролена, пытаясь успокоить его.
С ней все было в порядке. Ее глаза искрились радостью и жаждой жизни. Ничего общего с только что привидевшимся инспектору кошмаром.
Бролен медленно приходил в себя.
— Тебе и правда нужен отдых, — заметила девушка. — Ты все время стонал.
— Мне… жаль.
— Это не страшно, зато будит во мне материнский инстинкт, — глядя на него, продолжила она.
Увидев одеяло, лежавшее на софе напротив, Бролен понял: Джульет спала там. Совсем как в его сне.
— Мне не надо было впутывать тебя во все это, — произнес он, все еще окончательно не избавившись от ужасных воспоминаний.
— Сейчас поздновато говорить об этом! Мне все равно так или иначе придется с этим жить. Убийца подражает Лиланду, а я — его последняя жертва. И ты ничего не можешь с этим поделать.
Бролен встал и обнаружил, что на ногах нет ботинок. Она разула его.
— Ты и впрямь заботишься обо мне, как мать, заметил он.
Джульет ушла на кухню и вернулась через несколько минут, держа в руках поднос с самой разной едой.
— Поскольку уже пробило одиннадцать, я решила приготовить все сразу: и завтрак, и обед.
Они поели с аппетитом, который невозможно было предположить, учитывая события, произошедшие накануне; наконец Джульет решила, что пора поделиться с Броленом своими открытиями.
— Знаешь, я не теряла времени даром даже сегодня ночью. И мне удалось обнаружить много всего интересного.
— Твои университетские изыскания?
— Нет, это касается Лиланда.
Бролен, собравшийся было откусить кусок яблока, застыл с раскрытым ртом.
— Мы ужинали вместе с Камелией у одного ее друга. Он владеет невероятными познаниями в области оккультных наук. А ведь именно они нравились Лиланду, так?
— Да… это была его страсть, — пробормотал Бролен.
— Ну вот, я пообщалась с этим эрудитом-оккультистом, и он просветил меня по поводу азов черной магии. В смысле… кое-что рассказал из теории. И знаешь что? Лиланд был вовсе не глупым.
— Действительно, в свое время мне даже говорили, что он мог бы сделать отличную карьеру, если бы не стал серийным убийцей.
— Это не удивительно. Основы магии и любых эзотерических знаний собраны в старинных фолиантах, разобраться в которых не так-то просто. Даже если они написаны на английском — а такие встречаются нечасто — их язык слишком туманный, там множество поэтических образов и метафор, и, чтобы быть искренней до конца, признаюсь: постичь их содержание можно, лишь располагая свободным временем и обладая интеллектом. Я спросила у Энтони Дезо — именно так зовут этого специалиста — существует ли какая-то одна книга по оккультизму, где были бы собраны все знания, гримуар, который достаточно прочесть, чтобы стать докой в этом деле.
— И?
— Если Лиланд хотел погрузиться с головой в оккультные науки, ему достаточно было прочесть «Аль-Азиф». Знаешь, что это такое? Черная библия. Очень древняя книга, написанная кровью на человеческой коже. К ней обращались все колдуны и те, кто вызывал демонов. Легенда гласит, что эта книга представляет собой палимпсест.
— Что такое «палимпсест»?
— Это рукопись, где под верхним, видимым текстом находится другой. Этот второй текст и есть «Аль-Азиф». Говорят, он хранит такие секреты, что ни один человек не в состоянии их выдержать, что его чтение сводит с ума, поэтому поверх него был написан новый текст, и именно поэтому его называют демонической библией. В 700 году египтянин Абд Аль-Хазред спрятал под новым текстом оригинальный вариант.
— Я бы рискнул спросить тебя, существует ли эта книга сейчас, но теперь мне кажется, что от нее не осталось никаких следов.
— Скорее всего, нет.
— Скорее всего? — повторил Бролен.
— Энтони Дезо думает, что оригинальная рукопись до сих пор существует, каким-то невероятным образом скрытая от посторонних глаз.
— В любом случае, Лиланд не смог бы его прочесть.
— Я тоже так подумала, но потом изменила свое мнение. А что, если Лиланд действительно отыскал оригинальный текст?
— И что дальше? Он стал сатанистом и смог вернуться к нам оттуда, чтобы нас достать? — забавляясь, спросил Бролен.
Джульет посмотрела на него так, словно он произнес самую бредовую вещь, которую ей только довелось услышать когда-либо.
— Конечно нет, но, может быть, он знал эту историю. И поскольку призрак Лиланда делает то же, что и он, весьма вероятно, что и новый убийца охвачен похожей страстью. Они могли встретиться в какой-нибудь библиотеке или в магазине эзотерической литературы…
Бролен кивнул. Пусть эта идея на первый взгляд звучала нелепо, но ее стоило принять во внимание.
— Браво, Джульет. Решительно ты меня постоянно удивляешь.
Она смущенно улыбнулась, опустив голову.
Бролен накрыл лежавшую на столе руку Джульет своей. «Она такая красивая, — подумал он. — В ней столько… жизни».
Джульет подняла на него свои ясные глаза, и у него перехватило дыхание.
Такая красивая и такая живая.
Палимпсест.
Девушка сжала его ладонь так сильно, словно хотела подавить в себе мощные порывы нахлынувшего желания.
Рукопись, где под верхним, видимым текстом спрятан другой…
Джульет медленно наклонилась к Бролену. Его сердце буквально выпрыгивало из груди.
Но мыслями он был уже не здесь, а в заброшенном доме посреди леса. Он чувствовал в себе невыносимый жар, неконтролируемое желание выпустить наружу свою ненависть. Воплотить свои фантазии. Однако кое-что требует коррекции. Необходимо прежде всего изменить отношение к жертве: она должна не только стать средством воплощения его неосознанных потребностей, но и целью, к которой он стремился. Материалом, на котором он напишет свое послание. И затем спрячет его, чтобы никто не знал, что творится в его душе.
Жертвы — это его палимпсест.
Бролен вскочил.
— Сожалею, Джульет, я… я должен идти.
Девушка застыла от удивления. Неужели он решил уйти из-за того, что их руки соприкоснулись? Нет, все не может быть настолько глупо.
— Что случилось? Что я такое… — начала она.
— Дело не в тебе. Я только что понял, зачем Лиланд и его призрак сжигают лоб своих жертв кислотой.
— Что… Как… Зачем они это делают?
— Они ставят свою печать. Убийца пишет там что-то, а затем использует кислоту, чтобы все стереть.
