Маша из дикого леса - Дмитрий Александрович Видинеев
Куннар поднял руку и произнёс слова, которые говорил уже сотни раз:
– Прошу выйти на сцену тех, кого мучает боль!
Толпа расступилась. На сцену поднялось двое мужчин и три женщины. Все пятеро заметно волновались. Выдержав небольшую паузу, Куннар кивнул:
– Да, я чувствую вашу боль. Будьте добры, расскажите о ней.
Один из проповедников вышел из затемнённого участка сцены, взял за руку тощую женщину в сиреневом пальто и подвёл её к микрофону. Та, переминаясь с ноги на ногу и смущённо отводя глаза от толпы, начала:
– Здравствуйте. Меня зовут Софья. Вот уже три года, как меня мучает головная боль. Она началась после аварии, меня машина сбила. Иногда голова просто раскалывается, а таблетки помогают плохо. Я делала томографию, но… никаких патологий не выявлено. Врачи только руками разводят и выписывают всё новые лекарства. Я уж и забыла, что такое нормальный сон. Устала так жить… Простите, я очень волнуюсь…
Она прикрыла ладонями лицо, словно решив спрятаться от сотен взглядов. Через несколько секунд продолжила:
– Я даже к одному экстрасенсу обращалась. Он пообещал, что поможет, деньги взял немалые. Но не помог. Даже мизерного улучшения не было. Вот, в общем-то, и вся история.
– Веришь ли ты, что я помогу тебе? – громко спросил Куннар. – Только отвечай честно, Софья.
– Я… я не знаю, – она поморщилась, с трудом удерживаясь, чтобы не расплакаться. – Я уже правда не знаю, кому верить. Но я видела по телевизору, как вы людей исцеляете и… Да, у меня есть надежда.
– Хорошо, Софья, – с сочувствием произнёс Куннар. – Мы все тебя выслушали. С божьей помощью ты уйдёшь сегодня домой исцелённой.
По толпе прокатился одобрительный рокот. Музыка стала чуть громче, но скоро опять притихла. Проповедник подвёл к микрофону мужчину лет сорока. Тот представился Петром Юдиным и поведал о болях в пояснице:
– Утром с кровати еле поднимаюсь. Днём отпускает немного, а вечером опять… В больницу не ходил и не пойду. Не верю я врачам. Они брата моего угробили. У него всего лишь аппендицит был, а они операцию умудрились неудачно провести, представляете?
После Петра Юдина о своих болях рассказала маленькая рыжеволосая женщина. Она страдала от панкреатита и в середине повествования расплакалась. На дежурный вопрос Куннара, верит ли она, что он ей поможет, выпалила, не раздумывая: «Верю, чудотворец! Всем сердцем верю!» Грыжа поняла: эта дамочка уже завтра станет членом Церкви Прозрения. Впрочем, скорее всего, все эти пятеро станут – временем проверено. Исключения случались, но редко.
Проповедник отвёл рыжеволосую в сторонку, и место возле микрофона заняла щуплая старушка. Она пожаловалась на постоянные боли в суставах. Артрит. После неё настал черёд парня, которому на вид было не больше двадцати. Редкий случай. Обычно за исцелением являлись те, кому за сорок. Парень рассказал о боли в коленке. Признался, что не хочет идти в больницу, очень боится операций – просто фобия какая-то. Он надеялся на Куннара, потому что тот неделю назад вылечил мигрень у его соседки. Когда парень закончил и отошёл от микрофона, музыка снова стала громче, а прожектор засветил ярче. Многие люди в толпе сложили руки в молитвенном жесте.
Куннар медленно поднялся с кресла. Грыжа взяла его под локоть, подвела к Софье. Он снял очки, положил их в карман пиджака. Музыка стихла. Люди застыли в ожидании чуда. Некоторые блаженно улыбались, у кого-то глаза были мокрыми от слёз. В такие моменты чувство превосходства над этими людьми у Грыжи обострялось до предела. Она начинала казаться самой себе огромной, мощной, а те, кто стоял внизу выглядели в её глазах мелкими, ничтожными, абсолютно безвольными. Большинство из них однажды опустилось на нижнюю ступень лестницы отчаяния и их сознание стало как глина, из которой можно лепить всё, что угодно. Вот проповедники с Куннаром и лепили. Как-то Грыжа задалась вопросом: что если бы тогда, много лет назад, когда умерли её сыновья, она попала под влияние подобной секты? Что если бы вместо постоянных пьянок выбрала поводырей, которые увели бы её в дебри мракобесия? Возможно ли такое? Гордыня не позволяла ответить на этот вопрос утвердительно, не позволяла ставить пастуха на место овцы. Но Грыжа сознавала необъективность гордыни, и сомнения иногда возникали – поздними вечерами, в редкие минуты слабости, когда идея завязать с алкоголем не казалась такой уж хорошей.
– Смотри мне в глаза, Софья! – произнёс Куннар. Он обхватил руками её голову. – Смотри мне в глаза!
– Я смотрю, – пролепетала она, дрожа всем телом.
Они стояли так почти минуту. Наконец Куннар отступил, поднял руки с раскрытыми ладонями и выкрикнул:
– Боли больше нет!
– Боли больше нет! – дружно повторила толпа. – Слава Господу! Слава чудотворцу!
Софью перестало трясти. Медленно, с каким-то недоверием, она прикоснулась пальцами к вискам. Выражение лица было таким, словно ей хотелось расплакаться и рассмеяться одновременно.
– Не болит, – изумлённо произнесла она, и всё-таки рассмеялась
