Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов
Он остановил ее и прижал палец к губам:
– Ш-ш-ш! – Он приложил сложенную рупором ладонь к уху. – Мне кажется, я слышу смех Беренски.
Они повернули на Калье-Лавалье, чтобы попасть в кафе «Ричмонд», где можно было перекусить. Узкий проход вдоль десятка кинотеатров горел разноцветными огнями, но они не отвлекали Фортунато от мыслей о деле Уотербери. Где-то на периферии маячила его роль в убийстве со всеми вытекающими мрачными последствиями, но с этим призраком он разберется потом. За бутербродами они сошлись в мнении, что Фабиан пытался вывести их на Пелегрини. Они обсудили возможность того, что он работал на федералов и что за федералами стоят Овехо и другие враги Пелегрини в правительстве.
– Или, может быть, Фабиан работает на «АмиБанк» независимо.
– Но зачем ему трогать веб-сайт Мойи, если он работает на «АмиБанк»?
Комиссар вскинул руки:
– Да потому, что он hijo de puta! Таким образом он чувствует, что перехитрил всех. Фабиан сам почти тот же преступник, а для преступников такое поведение типично. Они чувствуют силу, когда удается кем-то манипулировать. Что же до его работы на «АмиБанк»… – Он говорил, возможно, несколько вольные вещи, но сейчас ему было все равно. – Хороший инспектор, когда оказывает какие-то услуги, получает за работу в частной охране в четыре-пять раз больше, чем в полиции. – Он повел плечами и выпустил изо рта струйку дыма. – В вашей стране то же самое, верно? Работают на правительство, потом получают теплое местечко в корпорации. Затем снова в правительстве и на еще более теплом месте. Посмотрите на вашу нынешнюю администрацию. В кого ни плюнь, все связаны с вооружениями и нефтью.
– Пожалуйста, не втягивайте меня в эти разговоры. Я и так изо всех сил стараюсь вести себя прилично.
Под усами у него заиграла улыбка.
– Ну и что мы делаем теперь? Очень может быть, что между Пабло Мойей и Уильямом Ренсалером есть связь, но мы не знаем какая. Мнение Терезы Кастекс не в счет. Вопрос для обсуждения: стоит ли так напрягаться? Почему не посидеть в тени, не выпить парочку мате и не посмотреть спокойненько, как волки рвут Пелегрини? Даже если он не убивал Уотербери, то наверняка виноват в чем-нибудь еще!
Она изобразила на лице восторг:
– До чего же вы, Мигель, строги, когда дело касается этики. – И снова серьезно: – У меня такое чувство, что это был не Богусо. – Она посмотрела в сторону и проговорила: – Я думаю, что это был кто-то из полиции.
У Фортунато похолодело внутри.
– Почему?
Она покачала головой:
– Не знаю. Не могу избавиться от этой мысли. Девять миллиметров и потом то, что сказала Тереза Кастекс… Иногда вещи не имеют смысла, но он есть.
Он тяжело вздохнул и некоторое время смотрел куда-то мимо нее.
– Остается La Francesa, – решился он наконец. – Но это не так просто. Мы не знаем ее фамилии и как она выглядит.
– У нас есть ее снимок.
– Откуда?
Афина похлопала его по плечу:
– Из интернета.
Она подала ему фотографию. Красивая женщина с короткой стрижкой, волосы неопределенного цвета, маленькие глаза и нос, рот круглый, как буква «о», на лице призывное эротическое выражение, и притом что остальное тело было вырезано – это оставляло непонятное тягостное впечатление. Фортунато узнал в ней женщину, которую видел за неделю наблюдения за Уотербери.
Афина продолжала:
– Я подумала, что нужно обойти все школы танго и попытаться найти ее. Если она прячется, люди с большей готовностью расскажут иностранке, чем местному комиссару. У меня такое впечатление, что не все здесь доверяют полиции.
Фортунато улыбнулся:
– Вы посмотрите, как она поливает бедную контору! Настоящий левак! – Он засмеялся – Вы правы. Если найдете ее, позвоните. – Положив на стол несколько монет, он встал. – Я тоже кое-что разузнаю.
Глава двадцать четвертая
Фортунато не бывал в отеле «Сан-Антонио» с ночи похищения и отводил расследование в сторону от этого места. Сейчас не по сезону жаркая осенняя погода разогрела воздух настолько, что он был теплый, как кровь, и, подходя к желтоватому свету, сочившемуся через стеклянные двери вестибюля, комиссар почувствовал, как намок его пиджак изнутри. Он сидел, уставившись на эти двери часами, когда они готовились к захвату, и теперь, входя вдруг внутрь, испытывал странное чувство, словно нырял в омут, поверхность которого разглядывал тысячу раз. Светло-коричневый мрамор стойки портье при электрическом освещении выглядел порыжевшим, и Фортунато заметил полоску ярко-красной полировочной мастики на медных поручнях вокруг стойки.
Он узнал клерка, скучающего молодого человека, который никак не мог оторваться от телевизора, как и в ночь происшествия с Уотербери. Его смена была с двенадцати ночи до восьми утра, и он зарабатывал ровно столько, чтобы тратить деньги на себя, если жил дома со своими родителями. Молодой человек тоскливо, как узник, безнадежно отсчитывающий часы в мраморной камере, посмотрел на него. Иной раз приходится гадать, догадываясь по лицу, что сулит общение с человеком. Это хороший полицейский.
– Добрый вечер, юноша.
– Добрый вечер, сеньор.
– Кто играет? «Ривер» и «Индепендиентес»?
– Да. «Индепендиентес» выигрывают четыре-два.
– Puta! Я поставил двадцать песо на «Ривер»!
Молодой человек продолжал смотреть одним глазом на экран:
– Лучше поставить двадцать песо на судью. Он их приканчивает.
Комиссар вздохнул:
– Нет больше в Аргентине чести. Послушай… – Его голос звучал профессионально ровно и уверенно. Мальчишка вроде этого не станет спрашивать удостоверения – знает, что это не принесет ему ничего, кроме неприятностей, в лучшем случае придется просидеть несколько долгих часов в участке. – У меня несколько вопросов к тебе по поводу той ночи, когда пропал гринго.
На лице мальчика отразился испуг, и он бросил быстрый взгляд на дверь. Повернувшись назад, он промямлил:
– Я рассказал уже все, что знаю.
Добрым, располагающим голосом Фортунато произнес:
– Ну конечно, сынок, но я провожу специальное расследование. Не беспокойся, все законно. – Фортунато сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и подождал реакции клерка. – Полиция, наверное, приходила совсем недавно?
Клерк снова глянул на дверь, не очень понимая, что происходит, но вид денег приободрил его.
– Да, вчера и еще позавчера.
– Откуда?
– Федералы и эти, из Bonaerense.
– У вас есть их имена?
Клерк нерешительно замешкался, возможно, ему в первый раз пришло в голову задуматься, с кем он разговаривает. Фортунато продолжал выжидающе смотреть на него, и клерк вынул из ящика несколько карточек. Федералы: комиссар и помощник комиссара. Офицеры известного ранга. На этот раз расследование принимало более солидный характер. Другая карточка, из Bonaerense, заставила его насторожиться. Доминго Фаусто, инспектор. Перед глазами всплыло жестокое жирное лицо, он выбросил его из головы.
– И что ты сказал им?
– Правду. Что североамериканца не было в номере, когда я заступил на смену, и он так и не вернулся. Что я закончил смену без происшествий.
Фортунато одобрительно кивнул, голос у него был теплым и приветливым:
– Bien, muchacho. И никаких других гостей в ту ночь не было?
– Отчего же, были, но я не очень помню. Это же было шесть месяцев назад.
Фортунато кивнул:
– Журнал регистрации, пожалуйста.
Клерк подал ему гроссбух с записанными в нем именами. Большинство были парами, никаких идентификационных номеров или паспортов, как требуется по закону. Автоматически в голове мелькнуло, что можно потрясти хозяина гостиницы за это нарушение, потом внимание снова сосредоточилось на именах. Обыкновенные фамилии, брали номер на несколько часов. Он так и ожидал.
Из телевизора донесся свисток. Судья назначил штрафной «Риверу». Фортунато с раздражением посмотрел на экран:
– Сделай потише, – и подождал, пока клерк послушается. – Вы сдаете здесь номера по часам?
– Некоторые. Девочки приходят с Реконкисты. Но все спокойно. У нас никогда не бывает проблем.
– Ты не помнишь, ничего необычного не было с клиентами в ту ночь?
– Нет.
Полицейский вынул фотографию, которую принес с собой:
– Не помнишь, ты не видел этого человека?
Две ниточки бровей сдвинулись вместе.
– Да, да. Типичный рок-звезда. Он пришел с девочкой около… около половины первого или в час утра. Вскоре после того, как я приехал!
– Как он вел себя?
Клерк пожал плечами:
– Когда сюда приходят вот так, то не для того, чтобы знакомиться с портье. Пришел, зарегистрировался, поднялся наверх с девочкой, через два часа ушел. Видите… – Он указал на время выписки из гостиницы, обозначенное в регистрационной книге, потом вдруг прищурился. – Хотя, знаете, если я правильно помню, женщина ушла первой. Я еще подумал, чего это он делает наверху целый час.
