Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов
Фортунато вздохнул, сказать что-либо в ответ он не мог, только в глазах мелькнула боль и растерянность. Из ее по-детски странной непосредственности, с какой она произнесла следующие слова, он понял, что для нее дело было не просто в том, чтобы довести до конца это расследование, а в чем-то большем.
– Вы мне нужны, Мигель. Теперь я по-настоящему нуждаюсь в вас.
Он посмотрел на ее гладкое молодое лицо, ей, наверное, нет и тридцати. Он мог бы сказать ей, что восстановить справедливость в деле Роберта Уотербери – просто за пределами возможного и что, даже если бы это было возможно, он не то лицо, которому это под силу. Он выпрямился на стуле, вынул пачку сигарет, закурил и стал смотреть, как вьется дымок над головкой потухшей спички. Чуть погодя он взглянул на нее:
– Какой у вас план?
Глава двадцать третья
Они припарковались с нарушением правил на Калье-Кордова и пошли по Калье-Флорида. Улица была закрыта для автомобильного движения и превращена в гигантский тротуар, который теперь заполняли пешеходы, спешившие мимо витрин кафе и останавливавшиеся у газетных киосков, чтобы просмотреть журналы, обложки которых украшало лицо изготовившегося к бою Карло Пелегрини. Фортунато на этот раз не задержался у них и направился с Афиной к зданию «Групо АмиБанк». Лучше нагрянуть без предупреждения, застать его врасплох.
Они завернули в роскошный вестибюль с деревянными панелями на стенах, миновали мрачного вида стража с девятимиллиметровым пистолетом, – возможно, это его штатный пистолет, подумал Фортунато. Показав свой жетон двум людям, стоявшим за стойкой, комиссар с неотразимой обыденностью произнес:
– Добрый день, muchachos. Я комиссар Фортунато из следственного отдела Сан-Хусто. Я здесь, чтобы поговорить с Пабло Мойей, на десятом этаже. Это моя коллега Афина Фаулер, эксперт государственного департамента Соединенных Штатов. Я сам доложу о себе.
Он прошел вперед, не дожидаясь ответа, Афина следом. Им повезло, их ждал лифт, и они, не оглядываясь, шагнули в него. Через тридцать секунд они вышли на белый плюшевый ковер десятого этажа. Фортунато все еще держал жетон в руках. Он знал, что о них уже сообщили.
– Я комиссар Фортунато из следственного департамента полиции провинции Буэнос-Айрес. Это моя коллега доктор Афина Фаулер, выполняющая задание Федерального бюро расследований Соединенных Штатов. Сеньора Мойю, пожалуйста.
– У сеньора Мойи сейчас совещание…
Фортунато изобразил привычное cara policía, вздернул шею и заговорил безапелляционным командным голосом:
– Теперь у него будет более важная встреча. Ваше имя?
Женщина немного испугалась:
– Мария Фош.
– Сеньорита Фош, соедините меня с сеньором Мойей немедленно. Это вопрос полицейской компетенции.
Она тут же выполнила его приказ, и Фортунато моментально сделался вежливым и любезным:
– Сеньор Мойа, извините за беспокойство. Я комиссар Фортунато из следственного отдела в Ла-Матансе. Я оказался по соседству и решил воспользоваться случаем и нанести небольшой визит. Со мной коллега из Соединенных Штатов, она представляет ФБР, и нам хотелось бы поговорить с вами несколько минут… Я знаю, что вы заняты. Если вы предпочтете, могу связаться с судьей и организовать чтонибудь более официальное в комиссариате, но я подумал, так будет более… – Фортунато слушал. – Замечательно! В таком случае через минуту. – Он взглянул на Афину, вскинул голову, его доброе лицо приняло надменное выражение. Дверь зажужжала и открылась, они вошли внутрь.
– Комиссар Фортунато! Очень рад! – Сеньор Мойа уже вышел из-за письменного стола и шел через комнату с протянутой рукой.
Комиссар пожал широкую теплую ладонь, потом представил Афину хозяину кабинета. Глаза Мойи задерживались на собеседнике с особой теплотой, излучая джентльменское очарование. Фортунато подумал, что Мойа, с его длинными ресницами и крепкой фигурой, привык прокладывать себе дорогу в жизни с дружеской улыбкой на устах. Есть лица, мелькнула у него мысль, скроенные по судьбе, что мало-помалу становилось известным их владельцу. Подобно лицу Мойи, созданному, чтобы украшать банкноты, или его собственному, которое все находят таким симпатичным, идеальным для сообщения трагических известий или сокрытия чужого обмана.
Они присели, и Фортунато начал с принятых в таких случаях вопросов, приблизительно так же, как накануне ФБР делало с ним, с вежливых вопросов о работе Мойи и о его семье. Банкир давал умелые ответы, но всякий раз так, словно готовился перейти на дружескую ногу, в результате Фортунато то и дело ловил себя на том, что готов поддаться его обаянию и видеть вещи глазами Мойи. Жизнь, наводил на мысль тон банкира, важная штука и должна устраиваться договоренностью между hombres, но не восприниматься слишком серьезно. Под лощеной наружностью в нем таилось что-то мальчишеское, бьющее через край, почти шаловливое. Фортунато понимал, почему он обосновался на десятом этаже. За беседой комиссар не мог не обратить внимания на мягкий лоск черного костюма Мойи и его гипнотизирующий шелковый галстук золотисто-оливкового цвета, переливавшийся при каждом движении банкира.
Покончив с рутинными вопросами, Фортунато перешел к делу:
– Сеньор Мойа, вы знаете, почему мы здесь?
Мойа посерьезнел:
– Насколько я представляю, это о Роберте Уотербери.
– Почему вы так думаете?
– Потому что здесь уже были другие, комиссар… Перес, мне кажется, и помощник комиссара… – Он попытался найти ответ в воздухе, не получилось, и он перестал пытаться. – Не помню. Но у меня сложилось впечатление, что это было федеральное расследование, а не провинциальное.
Фортунато пропустил мелкий укол мимо ушей:
– Убийство произошло в Сан-Хусто, так что это моя юрисдикция. Федералы заинтересовались им с точки зрения незаконных организаций. – Он сделал гримасу. – Но это вопросы терминологии, сеньор Мойа, а мы заинтересованы в том, чтобы найти людей, виновных в этом убийстве.
– Я – больше кого бы то ни было. – Он раскинул руки, и Фортунато увидел, как его охватывают воспоминания вместе с подлинной печалью. – Очень образованный, очень добрый. Превосходный писатель. – Пабло огорченно опустил взгляд на стол. – Он этого не заслуживал.
У Фортунато тут же всплыл образ залитого кровью Уотербери. Он вздохнул:
– Никто не заслуживает такого. Вы не можете рассказать нам о своих отношениях с потерпевшим?
Банкир взял себя в руки:
– Bien. Мы были друзьями – настоящими друзьями. Мы встретились лет десять назад, когда банк послал Роберта работать над приватизацией Aerolíneas, а когда он вернулся, он попросил меня помочь ему встретиться с некоторыми людьми в Буэнос-Айресе для его книги. Он собирал материалы для романа.
– Кому вы его представили?
Пабло поначалу замешкался, но потом, очевидно, решился.
– Знаете, комиссар Фортунато, – вежливо проговорил он, – я уже отвечал на все эти вопросы два дня назад федералам. Предлагаю вам ради экономии времени просто прочитать это в моих показаниях.
– Я всегда предпочитаю выслушать их сам.
Финансист ничем не показал раздражения, которое вызвала у него просьба комиссара, и, чтобы рассеять его, широко расставил ноги и откинулся на спинку кресла.
– Он хотел встретиться с денежными людьми, узнать, как они живут, как думают. Я старался помочь ему. – Он назвал им несколько имен, которые Афина записала в свой блокнот. – Но это все были неофициальные встречи, с единственной целью пообщаться, и никакой другой.
Фортунато кивнул:
– А теперь скажите мне, сеньор Мойа, вы знаете человека по имени Карло Пелегрини?
– А как же! Это бизнесмен, который давал взятки, чтобы получить контроль за почтой. Он каждый день в газетах. Теперь его связывают с убийством этого, как его, Беренски, не так ли?
– Так пишут в газетах, – пожал плечами Фортунато. – Расскажите мне про отношения между Карло Пелегрини и Робертом Уотербери.
Пабло посмотрел на столик с напитками, как бы примериваясь, не предложить ли им выпить.
– Я мало что знаю об этом. Думаю, он подружился с женой Пелегрини, Терезой Кастекс. У них появились общие интересы… Не знаю. Что-то странное. Роберт был писателем с именем, и она платила ему за то, что он помогал ей писать книгу. Что-то в этом роде, несколько необычно. Я советовал ему не связываться с ней.
– Почему вы говорили ему это?
– Потому что у Пелегрини тяжелый характер, а она его жена. Не нужно быть математиком, чтобы решить это уравнение. – Он кивнул в сторону Афины. – Порой мне приходила в голову мысль, что, возможно, это Пелегрини из-за жены организовал его убийство.
Фортунато почесал щетину на шее. Вариант фабиановской версии, но сравнительно безопасный, его имя никак не фигурирует.
