Марк Альперт - Последняя теория Эйнштейна
Дэвид схватил Монику за руку.
— Ты слышишь? Он же всю теорию наизусть знает! Если ФБР нас возьмет, там мальчишку допросят и, к гадалке не ходи, догадаются, что он что-то скрывает!
Пока Майкл продолжал проговаривать теорию, Дэвид услышал знакомый шум. Выглянув из-за края, увидел пару «блэкхоков», парящих над шоссе. В панике он выхватил из кармана сотовый телефон и швырнул его на землю.
— Бежим! — крикнул он. — Мотаем к чертовой матери!
Черт бы побрал этого Таркингтона, думала Люсиль, спеша вверх по тропе. Командир «Дельты» обещал держать своих солдат в резерве, а теперь вот — вертолеты кружат над дорогой, видные откуда хочешь за пять миль, и группа Люсиль должна добежать до вершины Хо-Ноб, пока они не спугнули подозреваемых. Последний участок тропы оказался крутым и скользким, но Люсиль одолела его, сумев не подвернуть ногу, и добралась до большого серого скального выхода посередине травянистой поляны. С десяток ее агентов рассыпались веером вправо-влево, выставив перед собой стволы пистолетов. Люсиль, держа собственный пистолет обеими руками, подобралась к краю каменной полки — там никто не прятался. Тогда она стала осматривать западный склон и увидела три фигурки, бегущие под соснами.
— Стоять! — завопила она во весь голос, но беглецы, разумеется, не послушались. Люсиль повернулась к своим агентам и показала на лес: — Вперед, за ними! Вон они!
Молодые мужики припустили вниз по склону вдвое быстрее, чем могла бы Люсиль. Она ощутила нечто вроде облегчения: так или иначе, а задание скоро будет выполнено. Но когда группа захвата добежала до опушки, агент Яворски вдруг вскрикнул и повалился наземь. Остальные остановились, недоумевая. Секунду спустя Люсиль увидела, как из ветвей вылетел камень размером с кулак и ударил в лоб агента Келлера.
— Внимание! — крикнула она. — В деревьях кто-то прячется!
Агенты припали к земле и начали беспорядочно стрелять — куда попало, не целясь. Загремело эхо, от сучьев полетели сосновые щепки, но больше ничего в лесу не было видно. Черт побери, подумала Люсиль, это же просто смешно! Целая группа прижата к земле только потому, что кто-то из лесу кинул пару камешков!
— Прекратить огонь! — рявкнула она, но никто не слышал ее за грохотом, и потому она побежала через поляну, но раньше, чем она оказалась возле своих людей, из-за холма выплыли вертолеты «Дельты».
«Блэкхоки» летели низко, не выше двадцати футов над поляной. Они заняли позицию над агентами и оба повернулись бортом к деревьям. Стрелки открыли двери и выставили пулеметы «М-240».
Огонь продолжался почти минуту, сбивая ветви сосен и отщелкивая куски коры. Агенты попадали лицом вниз, зажимая руками уши. Люсиль схватилась за рацию, хотя знала, что бесполезно: тупых тварей не остановить. Потом с одной сосны свалился какой-то большой предмет, зацепив за нижние сучья, и с глухим стуком упал на землю. Пулеметы смолкли, агенты бросились к крупному бородатому мужчине, у которого грудь была разворочена восьмимиллиметровыми пулями.
Люсиль только покачала головой. Кто этот покойник, она понятия не имела.
Почти сразу, как началась стрельба, Моника потеряла из виду Дэвида и Майкла. Грохотали очереди, свистели над головой пули, а она бежала вслепую по лесистому склону, перепрыгивая через корни, ямы и груды камней, забыв обо всем, кроме одного: оставить как можно большее расстояние между собой и агентами ФБР. Она ныряла под ветви сосен, оскользалась на кучах опавшей хвои. Добежав до мелкого ручейка на дне долины, она, плюхая ногами, перебежала на ту сторону и неслась, неслась, пока слышала выстрелы, подгоняемая инстинктом, который, оказывается, отнюдь не забыла. Слишком хорошо запомнила девочка из Анакостии мамины наставления: «Детка, если слышишь выстрелы, уноси ноги ко всем чертям».
Казалось, прошла вечность, пока не прекратилась стрельба, и только тогда Моника заметила, что с ней никого нет — куда ни глянь, никого. Она быстро взбежала на следующий гребень, направляясь туда, где рассчитывала найти Дэвида и Майкла, но когда наконец выбралась наверх, увидела только грунтовую дорогу впереди да два вертолета позади себя над лесом. Вертолеты были за милю от нее, но быстрый ритм бьющих лопастей слышался хорошо. Моника быстро нырнула в деревья и зашагала, оступаясь, вниз, когда услышала далекий, но очень знакомый визг. Это был Майкл.
Она рванулась на его гулкие вопли, от всей души надеясь, что он не ранен. Трудно было сказать, далеко ли он, но если учесть, сколько прошло времени, то выходило, что не дальше полумили. Моника перепрыгнула очередной ручей и продралась через заросшую кудзу чащу.
И тут без всякого предупреждения на затылок ей обрушился резкий удар. В глазах потемнело, она свалилась на землю.
И перед тем как потерять сознание, увидела, как над ней склоняются двое. Один — здоровенный и лысый, одетый в камуфляжные штаны и с автоматом «узи».
А второй — профессор Гупта.
Саймон всегда считал, что человек сам кузнец своего счастья. Когда Гупте ночью позвонила его дочь, Саймон и профессор немедленно двинулись в Грейт-Смоки-маунтинз и подобрали ее. За маленькую ампулу метамфетамина она показала им, где остановились на ночь Свифт и Рейнольдс. К сожалению, беглецы уже покинули свой лагерь, верно предположив, что Элизабет их выдаст. Но Саймон подозревал, что они где-то рядом. Утром он встретился с Броком и велел ему слушать частоту экстренных переговоров ФБР. Перехватив разговоры о готовящемся штурме Хо-Ноб, они поехали прямо туда, поставили машины на грунтовой дороге и побежали к вершине, откуда Гупта услышал крики своего внука. Профессор провозгласил, что сама судьба за них, но Саймон знал: не в судьбе тут дело. Судьбу свою он ковал сам, и вот теперь приходила награда.
Вырубив Рейнольдс, он потащил ее к дороге. Гупта хромал рядом, что-то еще болтая насчет судьбы. Брок был на несколько сотен ярдов севернее, гнался за Свифтом и визгливым мальчишкой. Дойдя до грузовичка, Саймон проворно связал Рейнольдс руки и ноги электрическим проводом. Элизабет уже лежала на заднем сиденье связанная и с кляпом во рту. Когда Саймон вывалил рядом с ней Рейнольдс, Элизабет задергалась, и от этого Рейнольдс очнулась, открыла глаза и тоже стала биться.
— Блин! — заорала она. — Отпустите меня!
Саймон скривился. Нет времени затыкать ей рот: надо ехать как можно быстрее на север и помочь Броку перехватить остальных. Он залез на сиденье водителя и вставил ключи в замок зажигания.
Гупта устроился на пассажирском сиденье. Когда Саймон запустил двигатель, профессор оглянулся через плечо на двух извивающихся женщин.
— Прошу прощения за такую тесноту, доктор Рейнольдс, но пока мы не сможем перевести вас в фургон, вам придется делить с моей дочерью это заднее сиденье.
Рейнольдс перестала дергаться и уставилась на него, разинув рот.
— Господи, а вы что здесь делаете? Я думала, вас взяли агенты!
— Нет, они слишком замешкались, мой помощник успел раньше. — Гупта показал на Саймона.
— Но он же террорист! Это ж тот лысый гад, что вел желтый «феррари»!
Гупта покачал головой:
— Это недоразумение. Саймон не террорист, а мой сотрудник. Ему поручена та же работа, которую делаете вы, доктор Рейнольдс: помочь мне найти Einheitliche Feldtheorie Эйнштейна.
Рейнольдс не отвечала. Машина ехала в безмолвии по грунтовой дороге, такой извилистой и ухабистой, что Саймон не мог дать больше десяти миль в час. Когда Рейнольдс заговорила, голос у нее дрожал.
— Зачем вы это делаете, профессор? Вы знаете, что может случиться, если…
— Да-да, я уже много лет это знаю. Чего я не знал — так это точные уравнения, которые для данного процесса критичны. Но теперь, когда теория у нас, можно сделать следующий шаг. Мы наконец-то сможем развернуть подарок, который нам оставил Herr Doktor, и пусть этот подарок изменит мир.
— Но у нас больше нет теории! Мы уничтожили флешку с единственным экземпляром!
— Нет, она у нас есть. Она у нас все время была, но я, дурак, смотрел и не видел. Ведь Майкл ее запомнил наизусть?
Рейнольдc ничего не сказала, но лицо ее выдало. Гупта улыбнулся:
— Несколько лет назад я спросил у Ганса, что будет с теорией, когда он умрет. Он не хотел мне говорить, естественно, но я вцепился как клещ, и он в конце концов ответил: «Амил, ты не волнуйся, она останется в семье». Я в тот момент думал, что он имеет в виду семью физиков, научную общественность. Истины я не понимал до тех пор, пока вчера не увидел копию в «Варфайтере». — Он откинулся на спинку, положив раненую ногу на приборную панель. — Я знал, что Ганс туда ее поместить не мог — он был пацифистом. Сунуть теорию самого Herr Doktor в военную игру — это было бы для него немыслимо. Но Майклу «Варфайтер» нравился, и он любит сохранять копии всего, что запомнил. Вот почему он все эти телефонные справочники — помните? — засунул в компьютер. А главное — он член моей семьи. Моей — и Herr Doktor'a.
