Вы меня не знаете - Имран Махмуд
– Слушай, бро, подожди меня тут. Я быстро. – Я оглядываюсь в поисках ключей и направляюсь к двери.
– Эй, ты куда? – удивляется Курт, но не настолько, чтобы перестать есть.
– Пойду посмотрю, куда она ходит, – говорю я и ухожу.
Обеденный перерыв: 13:00
33
14:10
Надеюсь, вы хорошо пообедали. Мой обед, понятное дело, Гордон Рамзи разнес бы в пух и прах.
Так вот, я решил пойти поискать Киру. Погода до сих пор была довольно английская. Серость с дождем, который так и не решился ливануть как следует. Я натянул капюшон худи, опустил голову и вышел из дома. Залез в автобус и сам не заметил, как оказался у женского входа с обратной стороны мечети. Сам не знаю, как туда добрался. Вообще этого не помню.
Я жду, гадая, какой у нас будет разговор. Я более-менее знаю, что скажу сам, но вообще не могу представить, как можно объяснить эту ситуацию, чтобы она стала менее дикой. И больше всего меня накаляло вот что: что бы она там ни делала, она делает это втихаря – почему? Правда же? Могла хотя бы рассказать.
– Друг, тебе нельзя стоять у женского входа.
Я удивленно оглядываюсь и вижу заговорившего со мной парня. Он улыбается, и я понимаю, что он не дерзит. Я перемещаюсь к главному входу. Капает уже сильнее, так что я стою прямо у входа и жду. И снова вижу в дверных окошках ту же картину. Люди стоят рядами, как бутылки в алкогольном магазине, соприкасаясь плечами. Все двигаются, как один, встают, опускаются на колени, встают. Даже когда они принимают позу типа «я презренный», все опускаются и поднимаются одновременно, как будто внутри у них таймер.
Когда они наконец высыпают наружу, некоторые кивают мне. Я даже узнаю их с прошлого раза. И тут, кажется, прямо ко мне идет низенький мужчина в белой маленькой шапочке и таком типа хлопковом платье и улыбается так, что на щеках показываются ямочки. Прежде чем я успеваю отойти с дороги, он протягивает руку:
– Ас-саляму алейкум, брат.
– Сламалайкум, – отвечаю я или что-то вроде того.
– Имам хочет поговорить с тобой, – говорит он, все так же улыбаясь.
– Кто?
– Имам. Наш… Э-э… Священник.
– Зачем? Я ничего такого не делаю. – Я хмурюсь и поворачиваюсь, будто собираясь уходить.
– Да-да, он просто хочет поговорить. Может, ты хочешь что-нибудь спросить? – Он по-прежнему улыбается.
– Спросить?
– Об исламе.
– А, да нет. Я просто ищу кое-кого, – говорю я и делаю вторую попытку уйти.
– Я уже видел тебя здесь, брат. Может, тот, кого ты ищешь, – Аллах? – спрашивает он с той же улыбкой Будды.
– Аллаха я не ищу, уж поверьте, – говорю я и отворачиваюсь по-настоящему. Но как только я делаю шаг, я чувствую, как мою руку осторожно сжимают, и вижу, что он удерживает меня. Я подавляю инстинктивное желание вырваться и ударить его в лицо.
– Зайди, всего на пять минут. Спроси имама, о чем хочешь, а потом иди по своим делам. Только пять минут.
Толпа почти разошлась, так что мы с ним остались практически вдвоем. Дождь полил сильнее, и, наверное, это все и решило. К тому же неплохо бы зайти внутрь и посмотреть, что это за место такое, где Ки проводит столько времени.
Я думал, что имам окажется крикуном с повязкой на глазу и крюком вместо руки, но нет. Он, знаете, нормальный. Лет тридцать, с аккуратно подстриженной бородой. Невысокий. Не толстый. Обычный. И он не сидел ни в какой типа ложе и не стоял наверху на лестнице, размахивая палкой. Он сидел в углу и говорил что-то на прощание знакомым прихожанам.
– А, брат. – Он встает и протягивает мне руку. – Ас-саляму алейкум.
Я ответил как мог.
– Ты тот молодой человек, о котором говорил Абдул. Он сказал, ты ждал снаружи. Он подумал, может, ты хочешь что-нибудь спросить?
Я оглядываюсь в поисках мужчины, который привел меня, но его нигде нет.
– Да нет. Я просто ждал кое-кого, – говорю я и начинаю переминаться на носках.
Он продолжает улыбаться, и мне становится немного неловко за него. Нужно спросить его о чем-нибудь, чтобы он не переживал, что зря затащил меня сюда. Я пытаюсь придумать, что бы такого спросить.
– Вообще-то, один вопрос у меня есть. Почему во время молитвы все стоят вплотную? Вам, что ли, места не хватает?
– Мусульмане, – отвечает он, – любят говорить, что если между двумя молящимися остается место, то его занимает дьявол.
– Ясно.
– Но это выражение означает немного другое. Оно означает, что, если во время молитвы между людьми будет оставаться место, некоторые скажут, например: «А я не хочу стоять рядом вот с этим, он грязный и от него плохо пахнет». На самом деле дьявол проявляется в нашем поведении, а не стоит в мечети с хвостом и рогами, – говорит он, показывая жестом рога.
– Но, может, кто-то правда не хочет стоять рядом с человеком, который воняет, а хочет стоять с тем, кто чистый, – говорю я. – Если вы хоть раз ездили в автобусе до Пекхэма, вы меня поймете.
– Чистые люди – это просто грязные люди, которые помылись. А грязные – это чистые, которые еще не мылись, – улыбается он.
– Вы имеете в виду, что мы все одинаковые?
– Нет, не одинаковые. Но можем ими стать.
Когда я собираюсь уходить, то понимаю, что не застану Ки. Она уже ушла. Я снова ее упустил. Я хотел спросить имама, где женщины, но побоялся, что он подумает, что я какой-то извращенец, поэтому я просто пожал ему руку и вышел.
Когда я возвращаюсь домой, Ки уже там, оживленно беседует с Куртом. Я захожу и вижу, что они сидят у стола и листают блокнот с ее записями. Ки поднимает голову, встает и начинает говорить, как будто заранее зная, что я собираюсь сказать.
– Слушай, я знаю, что ты скажешь, – она подходит ко мне, – но я могу объяснить.
– Сомневаюсь. Потому что тут понадобится больше объяснений, чем у тебя в загашнике. Но
