Максим Шаттам - Душа зла
— Откуда же они могли это знать? — спросила искренне изумленная Джульет.
— В этом-то и весь вопрос! Ответ мне неизвестен, потому что это относится к области оккультизма, обширному своду тайн, предполагающему слишком мало ответов.
Рассказ Энтони помог ему по-настоящему покорить Джульет и Камелию.
Неожиданно Джульет вспомнила о двух днях, проведенных в библиотеке в поисках текста, и спросила:
— Энтони, я полагаю, вы знакомы с «Божественной комедией» Данте?
— Конечно, кто не знает этот текст?
— Меня, в частности, интересует его первая часть, «Ад». На самом деле я нахожу ее в высшей степени поэтичной, однако что касается… уровня эзотерики, насколько «Божественная комедия» может считаться серьезным магическим источником?
Миллионер откинул назад седую прядь волос:
— Можно сказать, вполне. Для некоторых людей, увлекающихся оккультизмом, «Божественная комедия» ни много ни мало — путеводитель по тому свету. Возможно, вы будете смеяться, однако вам следует знать, что существуют люди, думающие, что этот текст представляет собой достоверную историю, рассказанную в поэтической форме, — и прежде всего для того, чтобы смягчить ее содержание и избавить автора от вопросов относительно того, что же именно он написал. Но и сегодня некоторые люди скажут вам, что первая часть этого произведения — детальный план преисподней! Для этих людей «Божественная комедия», возможно, — самое исчерпывающее и истинное творение, своего рода библия!
Джульет медленно кивнула, сама того не заметив. Она знала по крайней мере одного человека, рассуждавшего подобным образом. Для этого человека убийство не имело того значения, на котором настаивает общество, оценивая подобные поступки. Этот человек был очень далек от людей, скорее ему ближе был мир демонов.
Стоя посреди библиотеки самого дьявола, Энтони развел руки в стороны, словно пророк.
— А теперь позвольте мне поведать вам некоторые великие мифы, связанные с оккультизмом и магией…
Вдалеке, в необъятных размеров холле, одиноко прозвонили часы — 23:30.
44
Пять бронированных фургонов, тридцать четыре бойца СТПЗП, одетые в защитную броню, кевларовые жилеты, каски, и вооруженные винтовками «Heckler & Koch» МР5, и девятнадцать полицейских, поспешно выделенных Главным управлением полиции Портленда, оцепили стоянку возле больницы Шрайнерса и Медицинского университета. В нескольких сотнях метров, возле здания заброшенной автозаправочной станции, расположенной позади университета, стоял наготове вертолет дорожной полиции. Все три основных подхода к стоянке находились под постоянным наблюдением. Повинуясь малейшему приказу, полученному по радио или рации, один из фургонов должен был перегородить подозреваемому путь к отступлению. У всех входных дверей в больницу расположилось по несколько человек: нельзя было исключить того, что все могло пойти наперекосяк и подозреваемый решит скрыться от преследователей в извилистых больничных коридорах. Учитывая, что внутри больницы находился многочисленный персонал, этого никак нельзя было допустить. Если задержание по каким-то причинам не удастся сразу, бойцы СТПЗП должны были быстро перекрыть все входы и выходы из здания. Что позволило бы схватить подозреваемого, оказавшегося в западне.
Единственная серьезная проблема заключалась в следующем: на стоянке находилось слишком много людей. Ею постоянно пользовались, и никто из руководителей операции не хотел допустить возможности захвата заложников. Особенно Бролен, который, как любой агент ФБР, во время учебы в академии слушал курс «Возможные переговоры с преступниками» и знал, что результат подобных действий может быть неудачным.
Очень важно также было сохранить всю операцию в тайне. Нельзя допустить, чтобы присутствие представителей силовых структур на территории зоны оказалось замеченным. Бронированные фургоны были из числа тех, которые обычно использует УКОАТО,[22] они прибыли сюда прямиком из Сиэтла, проделав четырехчасовой путь. УКОАТО заодно предложило материально-техническую поддержку операции, пообещав выделить нескольких спецагентов, однако капитан Чемберлен отказался от этого под предлогом того, что данное подразделение не может вмешиваться в дела, относящиеся к чужой юрисдикции. Майкл Чемберлен действительно очень не хотел, чтобы на вверенной ему территории действовал кто-либо посторонний — он боялся, что чужаки могут выйти за допустимые пределы и злоупотребить данными им полномочиями.
Тем не менее фургоны удалось найти очень быстро. Они выглядели так же незаметно, как хот-дог в руках болельщика на трибуне во время бейсбольного матча. Их можно было принять за грузовички, развозящие пиццу, или автомобили электрической компании без опознавательных знаков; глядя на них, невозможно было догадаться, что внутри находятся несколько человек из элитного подразделения по борьбе с преступностью, постоянно наблюдающих за стоянкой через спрятанный в вентиляционном отверстии в крыше перископ. Четырнадцать офицеров полиции, переодетых в штатское, перемещались по дорожкам стоянки; учитывая размеры паркинга, их присутствие оставалось совершенно незаметным.
Подготовка к операции длилась всего несколько часов, непосредственное патрулирование не должно было занять более полутора суток. Дольше проводить операцию в ожидании, когда убийца явится к машине жертвы, не имело смысла. Вместе с пилотами вертолета каждая из двух групп насчитывала пятьдесят пять человек, сменявших друг друга через длительные промежутки времени. Таким образом, на успешную реализацию «проактивного метода», как его назвал Бролен в память о стратегиях, разработанных ФБР, было брошено больше сотни человек. Учитывая невероятное внимание прессы, объявившей о скорой поимке убийцы, неудача стала бы для инспектора настоящим профессиональным крахом.
Уже два часа он находился внутри фургона, стоявшего ближе всего к «Меркури-Капри»; Бролен не переставал снова и снова прокручивать в голове подробности дела; страх, затаившийся где-то в животе, напоминал ему, что они могли забыть какую-нибудь ключевую деталь. Старший сержант подразделения СТПЗП протянул ему дымящийся стаканчик:
— Кофе, инспектор?
Бролен покачал головой, и спецназовец вернулся назад, к пятерым своим подчиненным, сидевшим в глубине фургона. Инспектор вновь припал к перископу и стал разглядывать окрестности. Была уже почти полночь, и владельцы автомобилей появлялись все реже и реже. Проводя инструктаж участников операции, Бролен настаивал, что любой человек, появившийся на стоянке, мог оказаться подозреваемым, но в первую очередь необходимо следить за мужчинами, пришедшими в одиночку или вдвоем. Следя за «Меркури», полицейские не имели возможности одновременно держать в поле зрения все пространство стоянки. Однако в полночь появление любого странного человека не могло остаться незамеченным.
Бролен сосредоточил внимание на силуэте, только что возникшем в дверях больницы. Он приблизил изображение и, когда фигура оказалась под уличным фонарем, определил, что это женщина лет пятидесяти. Стараясь не выпускать ее из виду, он вновь принялся следить за «Меркури».
И опять выругался про себя.
Машина стояла слишком далеко от фонарей, ее скрывала густая темнота. Однако участники операции не могли пойти на риск и передвинуть ее: убийца мог заметить это, и заметить слишком рано.
В наушнике раздался треск. Бролен узнал голос Ллойда Митса:
— Джош, нам дали знать с южного въезда. В вашем направлении достаточно быстро движется мужчина.
Бролен резко развернул перископ влево и через несколько секунд заметил того, о ком шла речь. Приближаясь к фургону большими шагами, мужчина на ходу курил сигарету. Потом выбросил окурок, уселся в «Тойоту» и уехал. Группа, наблюдавшая за стоянкой, уже устала считать, какой по счету оказалась эта ложная тревога.
— Опять неудача, — прокомментировал Салиндро, находившийся в машине без опознавательных знаков. — Джош, ты правда веришь, что он придет?
— Возможно… — прошептал Бролен, продолжая наблюдать в перископ.
Минуты тянулись так долго, словно секундная стрелка вообще перестала ползти по циферблату. Кварцевые часы внутри фургона показывали: 2 часа утра Затем, очень медленно, наступило три часа Это было именно то время, когда мир охватывает усталость, а замирание жизни дает ночи власть над человеком, особенно над человеком, испытывающим беспокойство.
Силуэты на асфальтовых дорожках теперь появлялись очень редко. Офицеры в штатском вернулись в свои автомобили, дабы не привлекать внимания людей, и притаились в темноте.
Бролен вспоминал годы учебы, предшествовавшие его стажировке в Федеральном бюро. Он был старателен, не любил никуда выходить, тогда как для его однокурсников годы обучения превратились в ночи, полные удовольствий и радости. Самым большим его злоупотреблением была длившаяся два года связь со студенткой факультета политологии. Однако оба они были слишком поглощены учебой, и, в конце концов, когда у нее появилась возможность уехать в Вашингтон, чтобы получить там диплом, они расстались. Бролен задумался о том, что с ней стало, чем она занимается в это мгновение, когда он сидит в темном фургоне, надев пуленепробиваемый жилет, давящий на бедра. Будучи совершенно нормальным человеком, она наверняка спит, даже если принять во внимание разницу часовых поясов с Восточным побережьем. Ее звали Гейл. Все считали, что она довольно миловидна, хотя мало кто из парней…
