Джозеф Кэнон - Хороший немец

— В вашу подругу.

Джейк кивнул.

— Тот, кого они хотели убрать, ранен только в плечо.

— Однако не соколиный глаз, — сказал Гюнтер, напомнив Джейку о вестернах.

— В толпе легко промахнуться. Рынок есть рынок. Там все как с цепи сорвались. Начали палить. Спросите вашего друга Сикорского.

Гюнтер оторвал глаза от кофе.

— Он был на рынке? В Потсдаме?

Джейк улыбнулся.

— Торговал сигаретами. А может, ковер покупал. Не знаю. Когда стрельба поднялась, он довольно быстро смылся. Как и все остальные.

— Тогда первых выстрелов он не видел.

— Зато я видел.

— Продолжайте, — сказал Гюнтер.

— Пока разговариваете, брейтесь, — сказал Берни, подталкивая его к ванной. — А я еще кофе сварю.

Гюнтер покорно побрел к раковине. Постоял минутку перед зеркалом, рассматривая себя, а затем стал намыливать лицо кисточкой. Джейк сел на край ванны.

— Побыстрее, — сказал Берни из комнаты. — Нам еще нужно пройтись в последний раз по вашим показаниям.

— Мы уже проходились по моим показаниям, — угрюмо сказал Гюнтер в зеркало. Его лицо, покрытое щетиной с проседью, постепенно исчезало под мыльной пеной.

— Вы же не хотите чего-нибудь забыть.

— Не беспокойтесь, — сказал Гюнтер, теперь уже сам себе, опершись о раковину. — Я не забуду.

Дрожащей рукой он взял лезвие опасной бритвы.

— Справитесь? — спросил тихо Джейк. — Давайте я вам помогу.

— Думаете, я поранюсь? Нет. — Он поднял лезвие и посмотрел на него. — Знаете, сколько раз я думал, как это будет легко? Чик, и все, кончено. — Он покачал головой. — Но я никогда не смогу этого сделать. Почему — не знаю. Я пытался. Подносил бритву сюда, — сказал он, коснувшись горла, — а резануть не мог. Думаете, сейчас порежусь? Несчастный случай? — Он глянул искоса на Джейка. — Я не верю в несчастные случаи. — Он снова посмотрел в зеркало. — Так что там о нашем деле?

Джейк в замешательстве заерзал на краю ванны. Разговор не пьяного. Голос Гюнтера вдруг протрезвел, словно обнажился, но даже не понял, что его видят, — так кто-нибудь вдруг раздевается в чужом окне. Интересно, о чем думает человек, когда чувствует бритву у горла? Но вот она снова там, спокойно и аккуратно идет вверх сквозь мыльную пену, ведомая твердой рукой выжившего.

Джейк стал рассказывать, стараясь следовать ритмичным скребкам бритвы и не сбиваться с логической схемы бритья: по одной щеке вниз, обогнуть уголки рта, — но вскоре рассказ пошел своим путем, перескакивая с одного на другое, — так, как все фактически и происходило. Многого Гюнтер не знал. Штрих у серийного номера. Крансберг. Фрау Дзурис. Не знал даже о молодом Вилли, вечно слоняющемся по улице профессора Брандта. Временами Джейку казалось, что Гюнтер перестает его слушать, когда натягивает кожу, чтобы не порезаться. Но потом он мычал, и Джейк понимал, что так он отмечает детали. Его мозги прочищались с каждым ходом лезвия по намыленному лицу.

Берни принес еще кофе и встал, прислонившись к двери, наблюдая в зеркале за лицом Гюнтера и на этот раз не прерывая его. Русский на коленях перед «хорхом», с пистолетом, выпавшим из руки. Майстер Толль. Гюнтер промыл бритву и сполоснул лицо.

— Ну как, достаточно презентабельно? — спросил он у Берни.

— Как новенькое. Вот рубашка, — сказал тот, передавая.

— Ну и что вы думаете? — спросил Джейк.

— Все так смешалось, — сказал Гюнтер рассеянно, вытирая лицо.

— Я запутал вас.

— Полагаю, вы сами себя запутали. — Джейк взглянул на него. — Герр Гейсмар, в полиции нельзя работать на интуиции. Отметьте вопросы галочкой, как бухгалтер. У вас две проблемы. Сделайте две колонки, и ведите их отдельно, не перескакивайте из одной в другую.

— Но они же стыкуются.

— Только в Крансберге. Но кто знает? Может, единственное совпадение. Очевидно лишь то, что Талли не искал герра Брандта. Другие — да. Но не он. — Гюнтер покачал головой, натягивая рубашку. — Нет, пронумеруйте все по порядку, каждый вопрос в свою колонку. И лишь когда выпадет один и тот же вопрос, возникнет совпадение, связь.

— Может, они стыкуются в Потсдаме. Он постоянно там возникает.

— Да, и почему? — спросил Гюнтер, застегивая рубашку. — Я так ничего и не понял о Потсдаме. Что Талли там делал? И в тот день, когда город был закрыт.

— Вы просили меня проверить этот момент, — сказал Берни. — Пропуски в американскую зону. Ноль. Никакого Талли.

— Но его нашли там, — сказал Джейк. — Русский сектор, русские деньги.

— Да, деньги. Полезная деталь. — Гюнтер снова взял чашку с кофе и отпил глоток. — Если у него были русские деньги, то он их должен был получить здесь. Но не от Ивана, покупающего часы, полагаю. У кого столько денег? Вы узнали что-нибудь у Элфорда?

— Ничего.

— Спросите еще раз. Галстук тоже? — спросил он у Берни.

— Вам нужно выглядеть перед судьей как можно лучше, — сказал Берни.

Джейк, которого прервали на полуслове, вздохнул.

— Дэнни никуда нас не приведет. Нам нужно найти Эмиля.

Гюнтер повернулся к зеркалу, заправляя галстук под воротник.

— Ведите колонки по отдельности. Стыковок пока нет.

— И, полагаю, стрельба в Потсдаме тоже никак с этим не связана.

— Нет. Тут номер совпадает.

— Шеффер, вы имеет в виду.

— Герр Гейсмар, у вас дар игнорировать очевидное. Дар. — Он нагнулся к зеркалу, завязывая галстук. — На рынке стоят три человека. Рядом. Когда вы рассказываете о происшествии, вы видите пистолет, направленный на фотографа. А я вижу, как она наклоняется. Я вижу, что целятся в вас.

Секунду Джейк пристально смотрел на Гюнтера. Проницательные глаза, очищенные кофеином, уже не мутные.

— В меня? — сказал он, чуть не ахнув.

— В человека, который находит тело, расследует убийство. Вы полагаете, целились не в вас? А в кого? В военного, который ограбил завод Цейсса? Возможно. В даму? Тоже может быть, сами знаете, — вы быстро отвели от нее взгляд. Подстреливают обычно тех, кого и собирались. Но, допустим, на этот раз вы правы, повезло. Вам повезло.

Поймала его пулю. Она убита, а ему повезло.

— Я в это не верю.

— Когда вы в первый раз увидели «хорх»? На трассе Авюс, по вашим словам. Вскоре после того, как выехали с Гельферштрассе.

— Это ничего не значит. Рассмотрите вот что. Стрельба началась только после того, как мы встретили Шеффера.

— В стороне от толпы. А если б вас обоих убили? Инцидент. И вас больше нет.

— Но почему…

— Потому что вы, несомненно, представляете для кого-то опасность. Сыщик всегда опасен.

— Я не верю, — повторил Джейк уже менее уверенно.

Гюнтер взял щетку для волос и провел по вискам.

— Ну, как хотите. Но я предлагаю вам переехать. Если им известно про Гельферштрассе, они могут знать и про другое место. Полагаю, это там, где живет ваша подруга, милая Лина? Одно дело, когда ставишь под удар себя…

Джейк резко оборвал его.

— Вы действительно так считаете?

Гюнтер пожал плечами:

— Мера предосторожности.

— Почему Лине может грозить опасность?

— А зачем ее искал русский? Вы это не находите интересным? Русский ищет дома у профессора Брандта ее, а не сына профессора.

— Для того, чтобы найти сына, — ответил Джейк, наблюдая за лицом Гюнтера.

— Тогда почему он не спросил о нем?

— Хорошо, почему? Еще одна очевидность?

Гюнтер покачал головой:

— Скорее вероятность. Но которая сама по себе кое-что предполагает. — Он взглянул на Джейка. — Им уже известно, где он.

Джейк ничего не сказал, ожидая продолжения, но Гюнтер отвернулся, взял чашку с кофе и пошел в другую комнату.

— Пора? — спросил он у Берни.

— Протрезвели? Вытяните руки.

Гюнтер вытянул одну руку — она слегка дрожала.

— Итак, я в суде, — сказал он.

— Нам нужен надежный свидетель, а не пьяница.

— Я полицейский. Я уже бывал в судах.

— Но не на таком.

Джейк последовал за ним, размышляя.

— Это не стыкуется, — сказал он Гюнтеру.

— Пока не стыкуется. Я же сказал, вероятность. — Он поставил чашку. — Но я бы ее увез. Спрятал.

Джейк встревоженно посмотрел на него.

— Я все же хочу поговорить с Шеффером, — сказал он. — Стреляли в него. И он хотел побыстрее убраться оттуда. Даже раненый. Это все, о чем он думал. — Он помолчал. — Как бы там ни было, куда нам ехать? В Берлине не так легко найти квартиру.

— Нелегко. Если только нужда не заставит. Я перевозил Марту четырнадцать раз, — сказал Гюнтер, уставившись в пол. — Четырнадцать. Я помню каждый такой переезд. Такое не забывается. Гюнцельштрассе. Блюхерштрассе. Каждый. Меня о них будут спрашивать? — спросил он у Берни.

— Нет, — ответил Берни, — только о последнем.