Ли Чайлд - Гость
– Великолепно. Ты не знаешь.
– Но я узнаю.
– Да? И как же?
– Очень просто. Я найду убийцу и спрошу у него.
* * *В сорока одной миле к северо-востоку от них полковник, проехав десять миль, находился в двух милях от своего кабинета. Сев на автобус, отправляющийся с автостоянки перед Пентагоном, он сошел неподалеку от Капитолия. Затем поймал такси и, переехав обратно через реку, попал в главное здание Национального аэропорта. Его форма находилась в кожаном чехле, висящем на плече. Полковник оказался у билетных касс в самое оживленное время суток, где сразу же затерялся в толпе снующих людей.
– Мне нужен билет до Портленда, штат Орегон, – сказал он. – Эконом-класс, туда и обратно, с открытой датой вылета.
Кассир ввел код Портленда, и компьютер ответил, что на ближайшем прямом рейсе полно свободных мест.
– Вылет через два часа, – сказал кассир.
– Отлично, – ответил полковник.
* * *– Ты уверен, что сможешь его найти? – переспросил Блейк.
Ричер кивнул.
– Я должен, так? У меня ведь нет выбора.
В зале совещаний воцарилась тишина. Наконец Стейвли встал.
– Что ж, удачи вам, сэр.
Он вышел из зала и аккуратно закрыл за собой дверь.
– Тыникогдане найдешь убийцу, – решительно заявил Пултон. – Потому что ты ошибаешься насчет Каролины Кук. Она никогда не служила на складе боеприпасов или в службе проверки вооружения. Каролина Кук доказывает, что твоя теория ни черта не стоит.
Ричер улыбнулся.
– Мне известны все порядки ФБР?
– Нет.
– Так что не учите меня, как обстоят дела в армии. Кук окончила офицерские курсы. По служебной лестнице она поднималась быстро – в противном случае она бы не попала в службу военного планирования. Так вот, таких людей сначала посылают в самые разные места, чтобы составить о них представление. Выдержка из ее послужного списка, которая у вас есть, неполная.
– Да?
Ричер кивнул.
– Иначе и быть не может. Если бы в военном архиве вам перечислили все места, где служила Кук, набралось бы десять страниц еще до того, как ее произвели в первые лейтенанты. Так что свяжитесь еще раз с министерством обороны, узнайте все подробности, и вы найдете, каким боком она могла задеть убийцу.
Молчание вернулось. Тихо шелестел вентилятор, подающий теплый воздух; гудела вышедшая из строя люминесцентная лампа. Свистел на высокой ноте телевизор с выключенным звуком. И все. Больше ничего. Пултон смотрел на Блейка. Харпер смотрела на Ричера. Блейк смотрел на свои мясистые пальцы, беззвучно постукивающие по столу.
– Тысможешьнайти убийцу? – наконец спросил он.
– Кто-то же должен его найти. А вы так никуда не попадете.
– У тебя нет необходимых ресурсов.
Ричер кивнул.
– Кое-какая помощь мне не помешает.
– Ты вынуждаешь меня идти на риск.
– Это все-таки лучше, чем поставить все фишки на проигрыш.
– Риск очень большой. На карту поставлено слишком много.
– Например, твоя карьера?
– Причем тут моя карьера? Жизнь семерых женщин.
– Жизнь семерых женщинитвоя карьера.
Блейк рассеянно кивнул.
– Каковы шансы на успех?
Ричер пожал плечами.
– Если иметь в распоряжении три недели? Успех гарантирован.
– Какой же ты самоуверенный мерзавец, ты это знаешь?
– Нет, я реалист, и только.
– Итак, что тебе понадобится?
– Вознаграждение.
– Ты хочешь, чтобы тебе заплатили?
– Разумеется, хочу. Вам ведь за это платят? Я делаю всю работу, по-моему, будет очень справедливо, если мне тоже что-нибудь достанется.
Блейк кивнул.
– Если найдешь убийцу, я переговорю с Дирфильдом, и о Петросяне полностью забудут.
– И плюс гонорар.
– Сколько?
– Столько, сколько сочтете нужным.
Блейк снова кивнул.
– Я подумаю. И Харпер отправится с тобой, потому что про Петросяна пока что не забыли.
– Хорошо. Я это как-нибудь переживу. Надеюсь, и она тоже.
– У нее нет выбора, – сказал Блейк. – Что-нибудь еще?
– Сведите меня с Козо. Я начну с Нью-Йорка. Мне понадобится кое-какая информация.
– Хорошо, я с ним свяжусь. Ты сможешь встретиться с ним сегодня же вечером.
Ричер покачал головой.
– Завтра утром. Сегодня вечером я встречаюсь с Джоди.
Глава 21
Совещание закончилось взрывом кипучей энергии. Блейк спустился на лифте на этаж вниз, в свой кабинет, чтобы звонить в Нью-Йорк Джеймсу Козо. Пултон тоже пошел звонить, в отделение Бюро в Спокане, поручить местным ребятам проверить агентства доставки и проката машин. Харпер отправилась заниматься билетами на самолет. Ричер остался один, за большим столом. Не обращая внимания на телевизор, он сидел, уставившись на фальшокно, словно наслаждаясь открывающимся из него видом.
Он просидел в ожидании почти двадцать минут. Наконец вернулась Харпер. У нее была пухлая папка новых документов.
– Опять бюрократия, – объяснила она. – Если мы будем тебе платить, необходимо тебя застраховать. Таковы требования.
Усевшись напротив, Харпер достала из кармана ручку.
– Ты готов?
Ричер кивнул.
– Полное имя и фамилия?
– Джек Ричер.
– И все?
Он кивнул.
– Не слишком длинное.
Ричер пожал плечами. Ничего не сказал. Харпер записала два слова, девять букв в графу, занимавшую целую строчку бланка.
– Дата рождения?
Ричер ответил. Увидел, что она вычисляет его возраст. Увидел у нее на лице удивление.
– Старше или младше? – спросил он.
– Чем что?
– Чем то, что ты подумала.
Она улыбнулась.
– О, старше. Ты не выглядишь на свои годы.
– Вздор, – заметил Ричер. – Я выгляжу на все сто лет. По крайней мере, чувствую я себя на сто лет.
Харпер снова улыбнулась.
– Ты очень хорошо сохранился. Номер социальной страховки?
В то поколение военных, к которому принадлежал Ричер, этот номер совпадал с номером военного билета. Ричер быстро произнес его, по-военному четко, случайные монотонные звуки, обозначающие натуральные числа в диапазоне от нуля до девяти.
– Полный адрес?
– Без постоянного места жительства.
– Ты в этом уверен?
– А какие могут быть сомнения?
– А как же Гаррисон?
– При чем тут Гаррисон?
– Это ведь твой дом, – сказала Харпер. – Значит, это твой адрес, так?
Ричер задумчиво посмотрел на нее.
– Наверное. Думаю, ты права. Если честно, я об этом не задумывался.
– Раз у тебя есть дом, у тебя есть адрес, разве не так?
– Ну хорошо, пиши Гаррисон.
– Улица, номер дома?
Порывшись в памяти, Ричер ответил.
– Почтовый индекс?
Он пожал плечами.
– Понятия не имею.
– Ты не знаешь почтовый индекс своего дома?
Ричер молчал. Харпер с сочувствием посмотрела на него.
– А тебе приходится тяжко, да? – спросила она.
– О чем это ты?
– Называй это как хочешь. Я думаю, это самоотречение.
Он медленно кивнул.
– Да, полагаю, мне действительно приходится тяжко.
– И как ты намереваешься жить дальше?
– Не знаю. Возможно, я привыкну к этому.
– А может быть, и не привыкнешь.
– А ты как бы поступила на моем месте?
– Надо заниматься только тем, к чему действительно лежит душа, – сказала Харпер. – По-моему, это очень важно.
– И ты живешь именно так?
Она кивнула.
– Родители хотели, чтобы я осталась в Аспене. Стала учителем. А я хотела работать в правоохранительных органах. Мне пришлось выдержать страшный бой.
– Мои родители тут ни при чем. Их уже нет в живых.
– Знаю. Все дело в Джоди.
Ричер покачал головой.
– Нет, и не в Джоди. Все дело во мне. Это я сам так обращаюсь со своей жизнью.
Харпер молча кивнула.
– Так что же мне делать? – спросил Ричер.
Она с опаской пожала плечами.
– Ты обращаешься с вопросом не к тому человеку.
– Почему?
– Возможно, я дам тебе не тот ответ, который ты хочешь услышать.
– То есть?
– Ты ждешь, что я посоветую тебе остаться с Джоди. И радоваться оседлой жизни.
– Вот как?
– Мне так кажется.
– Но ты не можешь мне это посоветовать?
Харпер покачала головой.
– Нет, не могу. У меня был близкий мужчина. У нас все было очень серьезно. Он служил в полиции в Аспене. Ты знаешь, между полицией и Бюро существуют трения. Это глупость, на то нет никаких причин, и, тем не менее, все обстоит именно так. И эта неприязнь перешла на личные отношения. Этот мужчина хотел, чтобы я ушла из Бюро. Он умолял меня. Я разрывалась на части, но в конце концов ответила ему нет.
– И это был правильный выбор?
Она кивнула.
– Для меня – да. Надо заниматься тем, чем действительно хочется.
– А для меня это будет правильный выбор?
Харпер пожала плечами.
– Не могу сказать. Но думаю, да.
– Начнем с того, мне нужно определить, чего я на самом деле хочу.
– Ты прекрасно это знаешь. Каждый человек в глубине души знает, что он хочет. А сомнения – это лишь шум, которым ты пытаешься скрыть правду, потому что не хочешь взглянуть ей в глаза.
