Ли Чайлд - Гость
– Она захлебнулась? – спросил Пултон.
Стейвли покачал головой.
– Нет, как и три предыдущие жертвы. Я заглянул в легкие, и они оказались совершенно чистыми.
– Так что же это? – повторил Блейк.
– Как я вам уже говорил, – сказал Стейвли, – можно остановить сердце или лишить мозг кислорода. Так что первым делом я занялся сердцем. И сердце оказалось в отличном состоянии. Совершенно неповрежденным. Как и в трех предыдущих случаях. А все женщины были в хорошей спортивной форме. Здоровые сердца. Повреждение здорового сердца обнаружить гораздо проще. У пожилых людей сердце, как правило, уже плохое, с рубцами и налетом на внутренних стенках от предыдущих кардиологических заболеваний, среди которых может затеряться новая травма. Но у этих женщин сердца были в полном порядке. Малейшую травму было бы видно за милю. Однако никаких травм не было. Следовательно, убийца не останавливал жертвам сердце.
– Значит? – спросил Блейк.
– Значит, он лишил мозг доступа кислорода, – ответил Стейвли. – Это единственная остающаяся возможность.
– Но как?
– Это и есть главный вопрос, не так ли? Теоретически убийца мог бы герметически запечатать ванную, откачать кислород и заменить его каким-нибудь инертным газом.
Блейк покачал головой.
– Это же абсурд.
– Разумеется, – согласился Стейвли. – Для этого убийце понадобилось бы сложное оборудование, насосы, баллоны с газом. И мы обнаружили бы следы этого газа в тканях. В первую очередь, в легких. Однако мы не обнаружили никаких следов.
– Значит?
– Значит, убийца перекрыл дыхательные пути. Это единственное объяснение.
– Вы сказали, никаких следов странгуляции нет.
Стейвли кивнул.
– Их действительно нет. Вот что вызвало мой интерес. Как правило, при удушении руками на шее жертвы остаются множественные травмы. Всевозможные ссадины, внутреннее кровотечение. Это видно за целую милю. То же самое можно сказать про удушение петлей.
– Но?
– Есть такая штука, которая называется «нежным удушением».
– «Нежным удушением»? – спросила Харпер. – Жуткое словосочетание.
– И что это такое? – спросил Пултон.
– Это может сделать человек, обладающий большой рукой, – объяснил Стейвли. – Также этого результата можно добиться, например, рукавом шерстяного пальто с толстой подкладкой. Нежное постоянное давление – и дело сделано.
– Значит, так все и произошло? – спросил Блейк.
Стейвли покачал головой.
– Нет, не так. Внешних следов в этом случае не остается, но для того, чтобы убить жертву, преступник должен зайти достаточно далеко и оставить внутренние следы. Например, подъязычная кость должна была бы быть сломана. По крайней мере, треснута. Голосовые связки тоже не могли бы остаться нетронутыми. Это очень нежная область. Именно тут находится речевой аппарат.
– Полагаю, сейчас вы скажете, что никаких внутренних повреждений нет, – угрюмо предположил Блейк.
– Ничего существенного, – подтвердил Стейвли. – Когда вы встречались с этой женщиной, у нее была простуда?
Он посмотрел на Харпер, но ответил Ричер.
– Нет.
– Горло не болело?
– Нет.
– Голос не был хриплым?
– Мне она показалась совершенно здоровой.
Стейвли удовлетворенно кивнул.
– На внутренних стенках горла очень-очень незначительная опухоль. Такое может быть от простуды. А может от воспаления слизистой оболочки, или от воздействия стрептококков. В девяноста девяти случаях из ста я бы просто не обратил на это никакого внимания. Но у предыдущих трех жертв было обнаружено то же самое. По-моему, это уже слишком для случайного совпадения.
– И что же это означает? – спросил Блейк.
– Это означает то, что убийца что-то запихивает в горло своим жертвам, – ответил Стейвли.
В комнате наступило молчание.
– Запихивает в горло? – повторил Блейк.
Патологоанатом кивнул.
– Я в этом практически уверен. Он запихивает что-то мягкое, что пройдет вглубь, а затем немного расширится. Например, губку. В ванных имелись губки?
– В Спокане я не заметил, – сказал Ричер.
Пултон снова принялся рыться в бумагах.
– В перечне предметов, обнаруженных на месте преступления, ничего.
– А может быть, убийца забирает губки с собой, – предположила Харпер. – Одежду своих жертв он ведь забирает.
– Ванная без губок, – медленно произнес Блейк. – Все равно что собака, которая не лает.
– Нет, – возразил Ричер. – Я имел в виду, что губки не былодо убийства.
– Ты в этом уверен? – спросил Блейк.
Ричер кивнул.
– Абсолютно.
– Возможно, убийца приносит губки с собой, – снова высказала догадку Харпер. – Именно такие, которые ему подойдут.
Блейк повернулся к Стейвли.
– Значит, именно так он и расправляется со своими жертвами? Запихивает в горло губку?
Стейвли не отрывал взгляда от своих больших красных рук, лежащих на столе.
– Должно быть так. Губку или что-то похожее. Как у Шерлока Холмса, так? Сначала исключается все невозможное, и то, что остается, каким бы невероятным это ни казалось,обязанобыть ответом. Так что убийца душит свои жертвы, запихивая им в горло что-то мягкое. Достаточно мягкое, чтобы не нанести травму внутренних органов, но в то же время достаточно плотное, чтобы перекрыть доступ воздуха.
Блейк медленно кивнул.
– Отлично, теперь нам это известно.
Стейвли покачал головой.
– Нет, не известно. Потому что это невозможно.
– Почему?
Стейвли лишь уныло пожал плечами.
– Харпер, подойди сюда, – предложил Ричер.
Молодая женщина удивленно посмотрела на него. Затем, улыбнувшись, встала, со скрипом отодвигая стул, и направилась к Ричеру.
– Показать не на словах, а на деле, так? – спросила она.
– Ложись на стол, хорошо?
Улыбнувшись, Харпер присела на край стола и откинулась назад. Ричер подсунул ей под голову стопку бумаг, взятых у Пултона.
– Удобно?
Кивнув, Харпер рассыпала веером волосы и запрокинула голову, словно на приеме у зубного врача. Запахнула плотнее пиджак.
– Отлично, – сказал Ричер. – Представьте, что это Элисон Ламарр в ванне.
Выдернув у нее из-под головы верхний лист бумаги, Ричер мельком взглянул на него. Это была опись вещей, обнаруженных в ванной Каролины Кук. Ричер смял его в комок.
– А это губка, – продолжал он. – Хотя у Ламарр в ванной губки не было, – добавил он, глядя на Блейка.
– Убийца принес губку с собой.
– В этом случае он лишь напрасно потерял время, – заметил Ричер. – Потому что смотрите.
Он поднес скомканную бумагу ко рту Харпер. Та стиснула губы.
– Как мне заставить ее открыть рот? – спросил Ричер. – Если она со всей определенностью понимает, что это ее убьет?
Нагнувшись, он взял левой рукой Харпер под подбородок, положив пальцы на щеки.
– Конечно, я могу слегка нажать. Или заткнуть ей нос и подождать, когда она сделает вдох. Но что сделает она на самом деле?
– Вот что, – сказала Харпер, шутливо ткнув кулаком правой руки Ричера в висок.
– Совершенно верно. Итак, прошло всего две секунды, а мы уже деремся, и галлон краски выплеснулся на пол. Еще один на меня. Для того, чтобы у меня что-нибудь получилось, я должен быть в ванне вместе с Харпер, сзади или верхом на ней.
– Он совершенно прав, – подтвердил Стейвли. – Это просто невозможно. Женщины стали бы отчаянно сопротивляться, спасая свою жизнь. Невозможно засунуть что-то человеку в горло против его воли, не оставив при этом ссадины на щеках, на подбородке, повсюду. Наверняка губы окажутся порезанными об зубы, быть может даже, один или два зуба будут выбиты. Жертвы будут кусаться, царапаться, вырываться. Следы под ногтями. Разбитые костяшки пальцев. Явные травмы. Это ведь будет борьба не на жизнь, а на смерть, так? А следов борьбы нет. Никаких следов нет.
– А может быть, убийца предварительно накачивает жертвы снотворным, – предположил Блейк. – Лишает их воли сопротивляться, знаете, как иногда бывает при изнасилованиях.
Стейвли покачал головой.
– Никакого снотворного не было. Во всех четырех случаях токсиколог дал отрицательный результат.
Снова наступило молчание. Ричер протянул руки, помогая Харпер подняться. Соскользнув со стола, она расправила складки. Вернулась на свое место.
– Итак, каковы ваши заключения? – спросил Блейк.
Стейвли пожал плечами.
– Как я уже сказал, у меня есть замечательная гипотеза. Но эта гипотеза невозможна.
Тишина.
– Я же вам говорил, мы имеем дело с очень умным человеком, – сказал Ричер. – Слишком умным для вас. Четыре убийства, и выдо сих порне знаете, как он их совершает.
– Так какой же ответ у тебя, умник? – спросил Блейк. – Ты скажешь нам что-то такое, что не смогли сказать четыре лучших патологоанатома страны?
Ричер молчал.
– Каков твой ответ? – настаивал Блейк.
– Не знаю, – наконец сказал Ричер.
– Великолепно. Ты не знаешь.
