Джон Вердон - Загадай число
Гурни подозревал, что ее добродушное выражение лица было таким же наигранным, как ее улыбка.
— Я думаю, это человек, выполняющий миссию.
— По избавлению мира от алкоголиков? — спросил Клайн отчасти из любопытства, отчасти скептически.
— Я думаю, что понятие «алкоголик» частично описывает его жертвы, но в его выборе могут играть роль и другие факторы.
Клайн неуверенно хмыкнул:
— Если говорить о более узкой характеристике, помимо того, что он человек с миссией, как бы вы описали нашего преступника?
Гурни решил повторить выпад доктора:
— У меня есть несколько соображений на этот счет, но я бы хотел послушать, что скажет доктор Холденфилд.
Она пожала плечами и заговорила быстро, обыденным тоном:
— Тридцатилетний белый мужчина, высокий коэффициент интеллекта, друзей нет, нормальных сексуальных отношений тоже нет. Вежливый, но держит дистанцию. Детство наверняка было тяжелым, отмеченным какой-то травмой, которая влияет на его выбор жертв. Поскольку он выбирает мужчин среднего возраста, травма, вероятно, связана с отцом и с эдиповым комплексом.
Вмешался Блатт:
— Вы что, говорите, что этот мужик в прямом смысле… то есть буквально… того… со своей матерью?
— Необязательно. Мы же говорим про фантазии. Он живет в воображаемом мире и ради этих фантазий.
Родригес нетерпеливо перебил:
— Мне что-то не нравится это слово, доктор. Пять трупов — это вам не фантазии!
— Вы правы, капитан. Для нас с вами все это реальность. Это были настоящие люди, со своими уникальными жизнями, достойные уважения и правосудия, но для серийного убийцы они воплощали что-то совсем другое. Для него они всего лишь актеры в его спектакле, а не люди в нашем с вами понимании этого слова. Они просто часть бутафории, вроде тех ритуальных элементов, которые мы находим на местах убийств.
Родригес покачал головой:
— Возможно, то, что вы сейчас говорите, и осмысленно в контексте серийного убийцы, но что нам с того? Мне весь этот подход целиком не нравится. Кто вообще решил, что мы имеем дело с серийным убийцей? Вы куда-то торопитесь, не имея ни малейшего… — Он осекся, внезапно осознав, что почти кричит и что с его стороны неразумно нападать на одного из любимых консультантов Клайна. Он заговорил спокойнее: — Я просто хочу сказать, что последовательные убийства не всегда совершают серийники. Можно взглянуть на это дело и с другой точки зрения.
Холденфилд выглядела искренне потрясенной.
— То есть у вас есть другие версии?
Родригес вздохнул:
— Вот Гурни все время говорит про какой-то фактор помимо алкоголизма, который определяет выбор жертв. Возможно, все эти люди были связаны в прошлом, случайно или осознанно, и каким-то образом причинили убийце зло, а сейчас мы видим акт возмездия за это зло. Может быть, вот и вся история.
— Не скажу, что такой сценарий невозможен, однако планирование, стихи, детали, ритуал — все это складывается в слишком патологическую картинку, чтобы это была просто месть.
— Кстати о патологиях, — прохрипел Джек Хардвик голосом человека, с упоением умирающего от рака горла, — может быть, пора всем рассказать о последней найденной улике.
Родригес с ненавистью уставился на него:
— Что, опять сюрприз?
Хардвик не обратил на него внимания и продолжил:
— По просьбе Гурни команда экспертов обследовала частную гостиницу, где преступник, по всей вероятности, останавливался накануне убийства Меллери.
— Кто это разрешил?
— Я, сэр, — ответил Хардвик, откровенно гордясь совершенным нарушением.
— Почему я не видел никаких документов на этот счет?
— Гурни считал, что на это нет времени, — соврал Хардвик. Затем приложил руку к груди с видом человека, которого вот-вот хватит сердечный приступ, и оглушительно рыгнул. Блатт, который был погружен в свои размышления, от неожиданности отшатнулся на стуле и чуть не опрокинулся назад.
Пока Родригес, обескураженный этим выступлением, не успел вернуться к теме неподписанных бумаг, Гурни решил принять пас Хардвика и начал объяснять, зачем он счел необходимым обследовать «Рододендрон».
— В первом письме, отправленном Меллери, убийца использовал подпись «Х. Арибда». Харибда — название страшного водоворота в греческой мифологии, и оно связано с названием другой стихии, по имени Сцилла. Накануне утра, когда обнаружили тело Меллери, в «Рододендроне» останавливались мужчина и пожилая женщина под фамилией Сцилла. Я бы очень удивился, если бы это оказалось совпадением.
— Мужчина и пожилая женщина? — с интересом переспросила Холденфилд.
— Это могли быть убийца и его мать, хотя в журнале посетителей, как ни странно, значилось «мистер и миссис». Возможно, это объясняется вашей версией об эдиповом комплексе.
Холденфилд улыбнулась:
— Это идеальное совпадение.
Капитан, казалось, снова был готов взорваться от негодования, но Хардвик заговорил первым, переняв инициативу Гурни:
— Словом, мы отправили туда команду экспертов, и они обследовали чертов домик, похожий на храм волшебника Изумрудного города. Они обошли все — внутри, снаружи, — и что же они нашли? Ничего. Совсем ничего. Ни волоска, ни отпечатка, никакого вообще свидетельства, что в этом помещении был кто-то живой. Главный эксперт не могла в это поверить. Она звонила мне и говорила, что следов нет даже там, где они есть всегда, — на столах, ручках дверей и ящиков, подоконниках, телефонной трубке, кранах в душе и на раковине, на пульте от телевизора, выключателях ламп и в куче других мест, где всегда находят какие-то отпечатки. И — ничего. Чисто. Никаких зацепок. Я тогда сказал посыпать все порошком — полы, стены, даже потолок. Пришлось включить всю свою убедительность, потому что они долго не соглашались. В общем, она стала мне после этого звонить каждые полчаса и кричать, сколько ее бесценного времени я потратил зря. Но на третий раз, смотрю, она уже поспокойнее. И говорит, что кое-что нашли.
Родригес старался не выдать своего разочарования, но Гурни его все равно распознал. Хардвик выдержал театральную паузу и продолжил:
— На внешней стороне двери в ванную нашли слово. Всего одно слово. «REDRUM».
— Что?! — закричал Родригес, которому на этот раз не удалось скрыть недоверие.
— «REDRUM», — повторил Хардвик по слогам, с таким видом, точно это был важный ключ к отгадке всего.
— Это как в фильме, что ли? — переспросил Блатт, который молчал все время с тех пор, как чуть не упал со стула.
— Постойте, постойте, — произнес Родригес, усиленно моргая от раздражения. — Вы хотите сказать, что вашим экспертам понадобилось — сколько там, три, четыре часа? — чтобы найти слово, написанное на видном месте, посреди двери?
— Оно не было написано на виду, — отозвался Хардвик. — Он написал его так же, как невидимые послания полиции на записках Марка Меллери. Помните? ТУПЫЕ ЗЛЫЕ КОПЫ.
Капитан молча уставился на него и не ответил.
— Я читала про это в деле, — сказала Холденфилд. — Что он написал эти слова на оборотных сторонах записок, используя жир собственных пальцев как чернила. Это вообще возможно?
— Никаких проблем, — ответил Хардвик. — Вообще-то отпечатки пальцев именно из этого жира и состоят. Он просто использовал это знание. Может, для начала потер пальцами лоб, чтобы они стали пожирнее. В общем, в тот раз это сработало, и в «Рододендроне» он снова это провернул.
— Но «REDRUM» же было в фильме, — не унимался Блатт.
— В фильме? В каком фильме? Почему мы вообще говорим о фильмах? — Родригес снова нервно заморгал.
— «Сияние», — кивнула Холденфилд, у которой эта ситуация вызвала заметный восторг. — Это известная сцена. Мальчик пишет слово «REDRUM» на двери в спальню матери.
— «REDRUM» — это «murder»[3] наоборот, — с гордостью сообщил Блатт.
— Господи, какая красота! — воскликнула Холденфилд.
— Я могу рассчитывать, что весь этот энтузиазм означает, что убийцу арестуют в течение двадцати четырех часов? — ядовито поинтересовался Родригес.
Гурни проигнорировал его и обратился к Холденфилд:
— Любопытная отсылка к «Сиянию».
Ее глаза блестели от возбуждения.
— Идеальное слово из идеального фильма.
Клайн, который долгое время наблюдал за разговором, как болельщик за игрой любимой команды, наконец заговорил:
— Так, друзья, пора ввести меня в курс дела. О чем вы тут секретничаете? Что у вас там идеальное?
Холденфилд посмотрела на Гурни:
— Расскажите ему про слово, а я расскажу про фильм.
— Слово написано задом наперед. Вот и весь секрет. Эту игру он ведет с самого начала дела. Сперва он оставил следы задом наперед, а затем написал слово «убийство» задом наперед. Он тем самым сообщает нам, что мы думаем в неправильном направлении. ТУПЫЕ. ЗЛЫЕ. КОПЫ.
