Тонущая женщина - Хардинг Робин
– Следствие установило, что со счетов Бенджамина Лаваля наличные не снимались, – сообщает она унылым тоном. – А вот с вашей карты наличные снимали несколько раз. На общую сумму пятьдесят тысяч долларов.
– Я никогда не снимала наличные! – восклицаю я. – Мне это было запрещено! – Именно по этой причине пятьдесят тысяч для Ли мне пришлось выкрасть из сейфа Бенджамина. Но этого я не добавляю.
– Суду были представлены выписки по вашим картам. – В ее голосе слышится подозрение. Я понимаю… Деньги снял Бенджамин. Он меня подставил.
– И на записях с видеокамер наблюдения никаких улик нет? – Вопрос риторический. Я и так знаю, что нет.
– Почти на всех видеозаписях – вы, Хейзел.
Я вспомнила свой недавний эмоциональный срыв, который наверняка зафиксировали видеокамеры. Психопатка швыряет журналы и фотографии, разбивает дорогую хрустальную вазу.
– Когда его отпустят? – вдруг встрепенулась я.
– Через несколько часов. Вам лучше покинуть дом.
– Куда же мне идти? – Мой вопрос обращен не только к ней, но и к самой себе.
– Существуют специальные приюты для женщин. Вас там примут. Адреса я могу прислать. Но если вы считаете, что ваш муж представляет для вас угрозу…
– Если? Он убил свою первую жену! Похитил мою мать!
Рашель отвечает не сразу, и, пока она молчит, я начинаю понимать, как моя реакция выглядит со стороны: это слова истерички, обезумевшей женщины, напридумавшей себе бог весть что. Как раз то, чего всегда и добивался мой муж.
– Возможно, имеет смысл подыскать приют в другом городе, – продолжает она. – Защиты со стороны полиции у вас уже не будет. С точки зрения закона вам теперь ничто не угрожает.
Угрожает. Теперь мне грозит еще большая опасность.
– Или… – говорит Рашель мягким материнским тоном. – Может быть, вам стоит лечь в какую-нибудь клинику. Там вы будете в безопасности и под защитой. Отдохнете. Получите психотерапевтическую помощь.
Она думает, что у меня нервный срыв. Что я тронулась рассудком и меня надо изолировать от общества.
– Обойдусь, – резко отвечаю я. – Я сама способна о себе позаботиться.
– Что ж, – вздыхает Рашель. – Удачи вам, Хейзел.
Но это означает «прощайте».
Глава 60
Чемодан с вещами я уже собрала. Но я беру еще один, кидаю в него все, что попадает под руку: предметы искусства, статуэтки, модную дорогую одежду… все, что может представлять особую ценность. Чтобы выжить, начать новую жизнь, мне понадобятся деньги. Возможно, ста тысяч долларов, что я сняла с расчетной карты, мне и хватит, но я же понятия не имею о бюджетах и стоимости жизни. А работала я уже давно, до замужества. Так что это – единственный известный мне способ прокормиться.
Хотелось бы уехать из Сиэтла, но сначала я должна найти маму. В городе есть районы, где я могла бы поселиться, Бенджамин туда не сунется. Это убогие кварталы, где люди ради выживания готовы на все. Надо бы изменить внешность. Если сделать короткую стрижку, перекраситься в блондинку, Хейзел Лаваль исчезнет. Сольется с городским пейзажем. Станет еще одной безликой, безымянной женщиной, которая прячется от своего прошлого.
Другая проблема – автомобиль. «Мерседес» принадлежит Бенджамину. Он может заявить, что у него угнали машину и потребует, чтобы полицейские доставили меня прямо к нему. Но у меня достаточно денег, чтобы купить недорогой подержанный автомобиль – невзрачный седан, который не будет привлекать внимание. Выкатив чемоданы на улицу, я смотрю в конец подъездной аллеи, ищу глазами полицейский автомобиль. Я надеялась, что дежурящий у дома полицейский подбросит меня до города, но машины уже нет. Пост снят. Я абсолютно одна, никто меня не защитит. От страха громко стучит сердце. Я вызываю такси.
Таксист довозит меня до площадки подержанных автомобилей. Я покупаю «Хендэ Элантра» 2009 года выпуска – невзрачный четырехдверный седан серого цвета – за три тысячи долларов наличными. Продавец был готов поторговаться, предложить мне всякие опции и аксессуары, тест-драйвы, но я оформила только страховку на полгода, это заняло меньше часа.
Следующая остановка – парикмахерская в захудалом торговом центре к юго-востоку от моего дома.
– Обрежьте покороче, – говорю я парикмахерше – грузной женщине с пропахшими сигаретным дымом руками. Она – полная противоположность моего бывшего парикмахера, Карла. – И сделайте меня блондинкой.
Это слишком радикальная перемена, и она мне будет не к лицу. Чтобы обесцветить мои темные волосы, придется использовать осветлитель и химические препараты, которые разрушат их структуру, но парикмахерша без слов принимается за работу. Через два с половиной часа все готово. Я преобразилась.
– Ну как? – спрашивает она; мы обе смотрим на мое отражение в зеркале.
Стрижка простенькая, меня старит. Белокурость придает нездоровую бледность моему лицу. Выгляжу я непривлекательно, но зато совершенно не похожа на себя – а это главное. Долгое время я жила за счет своей красоты, но сейчас она только мешает. На данном этапе, чтобы остаться в живых, я должна полагаться на свою сообразительность и храбрость.
– Идеально, – отвечаю я. – Сколько я вам должна?
* * *Я сажусь в машину и по шоссе I-9 еду на восток, в сторону растянувшихся предместий Белвью, Керкленда и Редмонда. В этих городах прописались технологические гиганты – «Майкрософт», «Амазон», «Гугл», «Нинтендо», и гостиницы здесь рассчитаны на обеспеченных клиентов. Я проезжаю мимо, высматривая какой-нибудь дешевый придорожный мотель, где примут оплату наличными без лишних вопросов. К югу от Сиэтла подходящих вариантов было бы больше, но я не хочу селиться слишком далеко от дома престарелых, откуда исчезла моя мать.
Я думаю о Ли, о том, что она жила в машине. Будь я такой же смелой и стойкой, свернула бы в переулок одного из этих типовых жилых комплексов и уснула бы прямо в своем седане. Ключи оставила бы в зажигании, чтобы умчаться при первых признаках опасности. Но я помню, как по утрам у нее болело все тело. Как она стеснялась того, что ей приходится бегать в кустики. Я смертельно устала, на грани нервного срыва, того и гляди сломаюсь. К тому же, в отличие от Ли, у меня есть деньги. Значит, есть и более удобные варианты.
Наконец, я вижу впереди череду закусочных, площадок для отдыха водителей грузовиков, АЗС. Я заезжаю на стоянку замызганного мотеля, у которого на вывеске не горит одна буква. Я уверена, что здесь у меня примут оплату наличными. И не ошиблась.
Войдя в номер с дешевой старомодной обстановкой, я запираю на замок дверь и проверяю свой телефон. Мне никто не звонил – ни из дома престарелых, ни муж, ни полицейские. Этот телефон – мой последний фактор уязвимости. По нему служба безопасности Бенджамина может меня выследить. Но на это потребуется некоторое время. Завтра я куплю другой мобильник и сообщу новый номер работникам дома престарелых.
Переключив телефон в авиарежим, я забираюсь под тонкие простыни, от которых исходит сильный искусственный запах весенних цветов, и пытаюсь заснуть.
Глава 61
Утренний свет стекает в комнату по краям цветастых штор. Я просыпаюсь, несколько мгновений пребываю в недоумении, потом начинаю узнавать обстановку: ковролин, мебель из ламинированного ДСП, химический запах смягчителя ткани… Рука поднимается к коротко остриженным волосам. Взгляд падает на чемоданы, подпирающие дверь. И я сразу вспоминаю: я в бегах, мне грозит опасность.
Я быстро ополаскиваюсь под душем и одеваюсь, а сама напрягаю слух, пытаясь различить звуки, предвещающие беду. Ничего необычного. Только рев транспорта на автостраде, да иногда где-то хлопнет дверца машины. Я заново упаковываю чемоданы и волоку оба к своему автомобилю. Вечером я сюда не вернусь. Нельзя оставаться на одном месте, я должна всегда быть на шаг впереди. Подвижную мишень поразить труднее.
Выехав на дорогу, я отключаю на телефоне авиарежим и проверяю сообщения. Ничего. Я надеялась, что Грета Уильямс позвонит с хорошими вестями – сообщит, что мама чудесным образом нашлась. Ведь раз теперь Бенджамин на свободе, ему больше незачем ее прятать. Или все-таки причина есть? Пока мама не найдена, я остаюсь в Сиэтле и буду ее искать. И Бенджамин рассчитывает, что меня он отыщет раньше. У меня холодеют шея и плечи. Я стряхиваю с себя страх. Сосредоточиваюсь.
