Виктор Точинов - Темные игры (сборник)

— Сто двадцать девять!!!

Человек знает — это предел. Максимальные цифры за последние трое суток. В Дрездене и окрестностях обесточено всё — кроме их объекта, зенитных батарей и пункта правительственной связи.

— Готовность минус пять!!! — орет напарник, не отрывая взгляд от стрелок.

Пять секунд. Дольше не выдержат конденсаторы, накапливающие чудовищную мощность. Дольше не выдержит проклятый кристалл.

— Минус четыре!!!

Человек вскакивает. Срывает пломбу с рычага на стене. Вцепляется в него двумя руками.

— Минус три!!!

Человек смотрит на экран. Scweinmuttergottes![17] Проклятые томми и янки что-то просекли — светящиеся пятнышки расползаются по экрану. В седьмом-восьмом-девятом секторах их все меньше.

— Минус два!!!

Человек рычит. Карта, на которую поставлено всё, бита. Удар — первый после испытаний удар полной мощностью — уйдет в никуда. Почти в никуда… Что-то менять — поздно.

— Минус один!!!

Бомбовозы прорвались. Почти все. Бомбы полетят на маму. На Лотти…

— Давай!!!

Человек дергает рычаг.

И — мир куда-то исчезает. Весь. И тело тоже исчезает. Ничего. Темнота. Одинокий мозг висит в центре опустевшей Вселенной — и беззвучно вопит от ужаса.

Проходит всё мгновенно. Вселенная возвращается. Тело тоже.

Человек смотрит на экран — целей стало меньше. Не намного, но меньше. Три сектора пусты.

Сейчас:

— Вижу цель! — пытается сказать подчиненный — молоденький лейтенант. Ничего не получается, из разом онемевшей глотки слышно лишь невнятное побулькивание. Лейтенант надрывно кашляет и выкрикивает:

— Групповая цель! Тревога!

Человек видит все сам. Стилизованные фигурки самолетов вспыхивают на дисплее — на вид маленькие и безобидные. Возникают совершенно неожиданно, ниоткуда. Их много — больше десятка. Человек пытается сосчитать — и сбивается.

Отточенным движением он протягивает руку, барабанит по клавишам со скоростью автоматной очереди, жмет на «ввод». Кажется — ничего не происходит. Но он знает: там, наверху, сейчас заполошно воют сирены, пилоты торопливо бегут к перехватчикам, а дежурящие в воздухе меняют курс, локаторы шарят невидимыми лучами по темному августовскому небу… И — жена обнимает Бониту и молится. Тихонько молится…

Он заставляет себя не думать об этом. Начинается работа.

— Количество?

— Семнадцать!

— Локализация?

— Восемнадцать-три-семь!

Дьябло! Почти над ними!

— Курс?

— Полста три-сто четырнадцать!

— Скорость?

— Двести двадцать!

— Высота?

— Восемнадцать девятьсот!

Подчиненные отвечают, не отрываясь от экранов и клавиатур. Барабанный треск клавиш сливается в сплошной звук. Человек знает — где-то в недрах вычислительного комплекса вся информация прессуется в тугие кодированные пакеты, и несется по волоконно-оптической и по спутниковой связи — в Белый Дом, в НОРАД, в Комитет начальников штабов… Знает и другое — никто ничем не поможет. Просто не успеет. До Миннеаполиса — три минуты полетного времени. Истребители не успевают… А у него — три пусковые установки. И семнадцать целей. И — два миллиона (с Сент-Полом и пригородами никак не меньше) людей за спиной. Людей, с тревогой смотрящих в небо. Среди них — жена. И Бонни.

Пока эти мысли теснятся в голове, он командует, выдает на одном дыхании, без пауз:

— Цель групповая сектор восемь-семнадцать очередью три ракеты ручное наведение метод половинного спрямления — товсь!

Кажется, клавиатуры сейчас разлетятся. Или вспыхнут.

Молоденький лейтенант выпаливает в ответ, не отрываясь от экрана:

— Цель групповая сектор восемь-семнадцать очередью три ракеты ручное наведение метод половинного спрямления — старт!

Он знает — три огромных сигары с ревом и грохотом рванулись сейчас с направляющих. Ракеты старые — и в первые пять секунд полета неуправляемые.

Он берется за ручку наведения — очень похожую на банальный джойстик. Большие яркие цифры в углу экрана показывают обратный отсчет.

Четыре…

Человек крепче стискивает джойстик. Старается успокоить дыхание — все в порядке, все ничуть не сложнее, чем на зачетных стрельбах…

Три…

Он вдруг понимает, что промахнется. Обязательно промахнется. Проклятье! Надо было выбрать метод «трех точек»[18] — это проще, это первое, чему учат операторов-новобранцев… Или стоило включить компьютерное наведение. Но он не смог, просто не смог доверить жизнь жены и Бонни бездушной машине…

Два…

Человек смотрит на дисплей. Porca Madonna![19] Проклятые гады что-то просекли — светящиеся пятнышки расползаются по экрану. Цель уже не групповая — полтора десятка одиночных.

Один…

Человек рычит. Карта, на которую поставлено всё, бита. Удар уйдет в никуда. Почти в никуда… Радиус разлета осколков позволит зацепить одну-две цели, в лучшем случае — три. Что-то менять — поздно.

— Контакт!

Он видит на экране крохотные стилизованные изображения ракет. Спокойно и уверенно выполняет всё необходимое. Внутри — пустота и холод. Бомбовозы прорвались. Почти все. Бомбы полетят на жену. На Бонни…

Кажется — ракеты в самой гуще врага. Кажется — пора.

— Ну же!!! — истошно вопит молодой лейтенант, забыв о том, что подрыв боеголок с земли не управляется. Маломощный радар в носовой части ракеты — с крохотным радиусом действия — насчитает восемь отраженных от цели импульсов. И грянет взрыв…

Синие ракеты на экране исчезают — одна за одной. Вместо них расцветают красные цветочки взрывов — красивые и безобидные. Но там, наверху, гуляют огонь и смерть.

— Есть!!! — орет кто-то. Может быть, он сам. Два изображения самолетиков разваливаются на куски. Всего два.

Пятьдесят семь лет назад:

Бомбы падают на Дрезден. Сюда не доносятся звуки разрывов, даже не ощущается содрогание почвы — но они знают.

— Уничтоженных — около пятнадцати, прорвавшихся — свыше сотни, — говорит напарник. — К утру проявят снимки — будем знать точно.

Он кивает на фотоаппарат, установленный за их спинами и отщелкавший пленку в автоматическом режиме. Добавляет:

— Все не так уж плохо. Мы сделали всё, что смогли.

Гауптштурмфюрер Крюге не отвечает. Встает с табурета, подходит к шкафу, открывает. От кристалла почти ничего не осталось. Еще один налет — и всё. Вся аппаратура превратится в груду металлолома.

Хочется шнапса. Много шнапса. Напиться и забыть обо всем.

Фюрер — на портрете над шкафом — задумчиво смотрит вдаль. Крюге страстно желает плюнуть ему в лицо. Но не плюет.

Сейчас:

Бомбы падают на Миннеаполис. Сюда не доносятся звуки разрывов, даже не ощущается содрогание почвы — но они знают.

— Двух мы все-таки прихватили, — подает кто-то голос. — И истребители на подлете…

Он не понимает — кто говорит и о чем. Тот же голос добавляет — утешающе:

— Все не так уж плохо. Вы сделали всё, что смогли…

Капитан Стив Тонелли рявкает яростно:

— Отставить разговоры! Что с пусковыми?!

Он не ждет ответа. Знает сам — сейчас в бешеном темпе ракеты снимают с транспортеров и устанавливают на направляющие. Капитан Тонелли встает с кресла, подходит к шкафу, открывает. Достает плоскую фляжку. Делает долгий обжигающий глоток. И еще один. И еще.

Президент Буш — на портрете, над шкафом — обаятельно улыбается. Тонелли хочется плюнуть ему в лицо. И он смачно харкает.

Элис и Кеннеди, гостиница ВВС в Милуоки

9 августа 2002 года, 06:15

Толком выспаться Элис так и не удалось.

Сначала — после того как их не то привезли, не то доставили под конвоем в гостиницу ВВС — Рональд сообщил, что через час состоится совещание остатков подгруппы «Дельта». Потом совещание отложилось на полчаса, потом — еще на полчаса. Потом пришла весть о бомбежке Миннеаполиса, и про совещание как-то забыли.

В общем, Элис уснула три часа назад — не слишком крепко. А сейчас проснулась от ворвавшейся в ее тревожный сон негромкой барабанной дроби.

Она открыла глаза. За окном серел рассвет. И — маячил силуэт Кеннеди, выбивавшего пальцами дробь по стеклу.

Элис встала, драпируясь в простыню. Приоткрыла балконную дверь. Начала было:

— Ну что за манера ходить…

Кеннеди поднес палец к губам. Прошептал:

— Тише! Одевайся, быстро!

По его тону стало ясно — дело серьезное. Осознание этого факта отнюдь не прибавило Элис хорошего настроения. Она, не пригласив Кеннеди в номер, резко задернула занавеску — тут тебе не стриптиз-клуб. Быстро натянула камуфляж. Подобный наряд донельзя опостылел, к тому же конкретно этот комбинезон — полученный вчера от щедрот ВВС — оказался на два размера больше нужного. Но иной одежды у Элис сейчас не было, лишь залитый кровью индейский костюм. Не было косметички, не было зубной щетки, не было даже расчески… Агент Блэкмор появилась на балконе весьма быстро — и весьма не в духе.