Таня Карвер - Жажда
— Что там… что ты сейчас делаешь?
Тишина.
— Джулия? Ты здесь?
— Я здесь.
У Сюзанны отлегло от сердца.
— Я открыла дно своего ящика. Думаю, он плохо закрыл его, когда выпускал нас. Немного трудно, но… если бы мне удалось… согнуться…
Сюзанна слушала, чувствуя, как в висках пульсирует кровь.
— Говори, Джулия, говори. Продолжай рассказывать, что происходит…
Снова громкий скрип и треск.
Потом тишина.
— Джулия…
Сюзанна услыхала вздох.
— Я сделала это. — Джулия радостно рассмеялась, словно не веря себе. — Сюзанна, я сделала это!
— Прекрасно! Есть!
— Да, теперь все, что мне нужно сделать, это…
А затем раздался вопль. Это кричала Джулия — громко, долго, надрывно.
Широко открытые глаза Сюзанны с ужасом уставились в темноту.
— Джулия…
Она пыталась спрятаться от этого звука, старалась закрыть уши руками, но безуспешно. Поэтому ей оставалось только слушать.
— Нет, Джулия…
Вопль затих.
Наступила тишина.
— Джулия…
Молчание.
— Джулия…
Та не отвечала.
— О господи, о господи…
Сюзанна заплакала. Надежда. Это проклятое чувство — надежда. Сюзанна продолжала рыдать.
И боялась, что уже никогда не сможет остановиться.
Часть четвертая
Глава 76
Французский ресторанчик «Жерар» был расположен на углу Лоуэр-Бакстер-стрит и Эббигейт-стрит в старинном английском городке Бари-Сент-Эдмундс. Солнечный, просторный и светлый внутри, он был сделан в виде закрытого внутреннего дворика, где весной и летом английский ленч легко перетекал в ленивое послеобеденное время с разнообразными французскими hors d’oeuvres[20], хорошей компанией и обилием вина. Как бы Филу хотелось приобщиться ко всему этому прямо сейчас! Он подозревал, что Марина чувствует то же самое.
Они сидели друг напротив друга, разделенные гораздо бóльшим расстоянием, чем просто ширина ресторанного столика между ними. Оба нервно поглядывали друг на друга, пытались улыбаться, продолжая сомневаться, будут ли уместны сейчас какие-то прикосновения. Словно два канатоходца, старающиеся сохранить равновесие.
«Это просто нелепо. Я сейчас должен быть на работе, заниматься расследованием. Мне нельзя находиться здесь и улаживать свои домашние дела». Но потом он посмотрел на Марину, на ее красивое лицо с правильными чертами, на их дочь, которая спала в стоявшей рядом со столиком коляске в состоянии полного удовлетворения, с задранными вверх ручками. И понял, ради чего он сюда приехал.
— Хорошо выглядишь, — сказал он.
— Ненамного лучше тебя. — Марина с трудом улыбнулась, но в глазах у нее была тревога. — Но все равно спасибо.
«Она действительно хорошо выглядит. Конечно, страх и беспокойство оставили следы на ее лице, но она по-прежнему выглядит здорово».
Для Фила она всегда выглядела прекрасно.
Марина отвела взгляд и опустила глаза в меню. Колеблется и растеряна. Она вздохнула.
— Это была плохая идея. Видимо, следовало сделать это позже.
Фил продолжал пристально смотреть на нее.
— Марина, если мы не сделаем этого сейчас, никакого «позже» может уже и не быть.
Она снова вздохнула, глядя на стол перед собой. В этот момент к ним решилась подойти официантка. Фил хотел отослать ее, но Марина уже начала заказывать себе морского окуня со шпинатом и салат из помидоров. Он быстро пробежал глазами меню и заказал первое, что бросилось в глаза, — утку. И большую бутылку минеральной воды. Официантка снова исчезла, оставив их наедине с молчанием.
Фил ждал.
— Между нами… кое-что стоит, — наконец произнесла Марина. — Или, точнее будет сказать, кое-кто.
Фил с трудом заставил себя вдохнуть, тело его напряглось. По дороге сюда он перебрал все, что только могло прийти в голову, все самое ужасное, что только Марина могла сказать ему. Он надеялся, что таким образом сможет подготовить себя к этому, — что бы там ни было — и ему будет не так тяжело. То, что она нашла кого-то еще, было самым худшим из всего, что ему удалось придумать. И сколько бы он к этому ни готовился, он все равно не смог бы воспринять эти слова как-то легче.
Фил только кивнул. И напряженно ждал, продолжая кивать.
Официантка принесла минеральную воду. Бутылка так и осталась стоять на столе нетронутой.
Марина, не поднимая глаз, смотрела на стол перед собой.
— Это Тони.
Тони… Мужчина, с которым Марина жила раньше. Который был избит до полусмерти убийцей, за которым охотились Фил с Мариной. Это произошло как раз перед тем, как Марина решила сказать ему, что уходит.
Вот так дела, подумал Фил.
Вздрогнув, он часто заморгал.
— Тони?
— Тони. Я… — Она опять тяжело вздохнула. — Я… Он просто лежит там. А я продолжаю поддерживать… — Ее пальцы принялись мять салфетку. — Я просто… Я должна принять решение, Фил. Он лежит там, подключенный к системе жизнеобеспечения, и они хотят, чтобы я наконец приняла решение. Они хотят, чтобы я отключила его.
Голос Фила был тихим и спокойным.
— И поэтому ты убежала от меня?
Она кивнула. Ее пальцы уже рвали салфетку на мелкие кусочки.
— Но… мы, конечно, могли бы что-то придумать вместе…
Марина резко подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо. Глаза ее были покрасневшими и влажными. Ее удерживало от рыданий только то, что они были на публике.
— Нет. Я должна сделать это сама. Это мое решение. Ты понимаешь меня?
— Объясни, — попросил он.
— Я не могу этого сделать, — сказала она. — Я просто не могу заставить себя выключить эту систему и… и… и осознать, что он наконец умер, умер по-настоящему, раз и навсегда.
Фил наклонился к ней.
— Ты думаешь, что у него есть шанс снова прийти в себя? Ты это имеешь в виду?
Она быстро вытерла слезы, твердо решив не дать упасть ни одной слезинке, и покачала головой.
— Нет. Нет, дело не в этом. По крайней мере, я не думаю, что это возможно… — Она снова покачала головой. — Это чувство вины. Оно… оно… — Ее голос упал. — Это убивает меня.
И это слышно в ее голосе, подумал он. Ее всю буквально ломает, крутит.
— Принятие решения?
Она еще раз покачала головой.
— Не только. Нет. Меня гложет, съедает изнутри… чувство вины. Я не могу… не могу жить дальше, не могу… принять себя, не могу позволить себе радоваться жизни, пока не приму решение. Пока не отпущу его.
Марина опустила голову, и плечи ее поникли, словно на них легла огромная тяжесть. Глаза ее уставились в стол.
— А я не могу отпустить его…
Фил молчал, обдумывая услышанное. Он взял со стола бутылку, открутил пробку и налил воды в два стакана.
Но никто из них пить не стал.
Фил посмотрел на нее. Когда он заговорил, голос его был спокойным и контролируемым — полная противоположность той буре, которая бушевала у него внутри.
— О’кей, — сказал он. — Но есть вопрос. Если бы Тони не был… если бы он не находился там, где он сейчас, если бы на него никто не напал, если бы он все еще… был вместе с нами… Что бы ты сделала тогда?
Она нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что сказал. Что бы ты сделала? Как бы ты себя повела?
— Я бы…
Она вздохнула, покачала головой и снова отвела глаза в сторону.
— Ты ведь собиралась оставить его, Марина. Ты хотела сказать ему, что больше его не любишь, что уходишь от него. Разве не так?
Она кивнула, по-прежнему не поднимая головы.
— Ради меня?
Он произнес это с вопросительной интонацией.
Она опять кивнула.
— Почему?
Голос его звучал еще тише и мягче. Так, как это бывало во время допросов, когда люди открывались перед ним и проникались к нему доверием.
— Потому что… я люблю тебя…
Он рискнул слабо улыбнуться.
— И все? Только поэтому?
— Нет. Еще потому, что я хотела провести с тобой остаток своей жизни. Потому что я никогда и никого не любила так, как любила тебя. Потому что я никогда не встречала таких людей, как ты.
— Кого-то, кто был бы так похож на тебя, ты хочешь сказать.
Она кивнула.
— И потому, что я носила под сердцем твоего ребенка.
— Нашего ребенка.
— Нашего ребенка. И потому, что ты — любовь всей моей жизни.
Она отвернулась в сторону, и слова ее захлебнулись в сдавленных рыданиях.
Фил подождал, пока она возьмет себя в руки.
— Марина, Тони знал, что ты хотела уйти от него. Он был старше тебя. Он был твоим учителем, а на том этапе жизни тебе и нужен был такой человек. Он знал, что ты не останешься с ним. Что рано или поздно ты все равно уйдешь. Он ожидал этого. Он мог не приветствовать это, мог этого опасаться, но он все равно ожидал.
По-прежнему опустив голову, Марина вытерла глаза смятой и порванной бумажной салфеткой. Фил наклонился через стол и взял ее за руки.
