Джейк Арнотт - Подснежник

Проклятье. Что я сделал?! Я сожалею. Что бы это ни было, я сожалею. Я правда не хотел… Давно на это набивался, Джек Шляпа!.. Мне очень жаль.

– Кончайте же его! – шипит Рон.

4

«Школа обаяния»

О, мы разрешим им и грех; они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения…

Это случилось, когда я поняла, что никогда не стану «Белокурым Секс-Символом Британии».

Была весна 1962 года, и я находилась в «Кентукки-клубе» на Майл-Энд-роуд. Братья Крей устраивали прием по случаю премьеры «Воробьи не поют» – сентиментальной комедии Джоан Литтлвуд. Сверкают блицы, Близнецы с удовольствием позируют вместе с Барбарой Уиндзор. А я думаю: ну вот, столько времени я ждала, пока Дайана Дорс состарится и сойдет со сцены, а теперь меня кто-то опередил. Ронни Крей тем временем хлопочет вокруг группы знаменитостей рангом помельче, пытаясь загнать в кадр как можно больше узнаваемых лиц.

– Эй, Руби, хочешь сняться? – окликает меня кто-то.

Я качаю головой. Нет, не хочу я сняться. Сверкать на заднем плане фальшивой улыбкой – это не для меня. Не стоит лишний раз напоминать публике, что моя карьера застопорилась. Интересно, зачем я вообще сюда пришла? Ведь я терпеть не могу бывать на подобных вечеринках, да еще без более или менее «звездного» спутника! Должно быть, виноват мой агент, который просто достал меня своими телефонными звонками. «Контакты, милочка, контакты, связи и знакомства…»

Все же компания здесь подобралась любопытная. Насколько я успела заметить, в экспериментальном театре Джоан Литтлвуд предпочитали пролетарский стиль. Бандиты из Ист-Энда, напротив, разоделись в пух и прах. Нынче на улице братьев Крей праздник. Для них эта премьера действительно большой успех, даже несмотря на то, что принцесса Маргарет побывала только в театре, а на прием не пошла.

Я оглядываюсь по сторонам. Мужчины в темных костюмах с грубыми лицами собрались в группы согласно неписаной табели о рангах. Сегодня гангстеры ведут себя примерно и даже пытаются вести светские разговоры с юными актрисами и штатными комиками.

Я медленно дрейфую по залу, тщательно следя, чтобы улыбка не сходила с моего лица. Нельзя показывать, что моя карьера, как говорится, оставляет желать… Осанка, жест, взгляд – все как учили в «школе обаяния», она же – школа актерского мастерства корпорации «Рэнк». Мне хочется выпить, и я сворачиваю к бару. По дороге я прохожу мимо человека, лицо которого кажется мне смутно знакомым. Очевидно, когда-то, где-то я с ним уже встречалась. Гладко зачесанные назад волосы, слегка деформированные черты, какие бывают у боксеров, пронзительный взгляд, который скрещивается с моим и не отпускает. Откуда же я все-таки его знаю?! Потом меня осеняет. О дьявол, это же он! Еще одно неприятное напоминание. Уже пройдя мимо, я бросаю осторожный взгляд через плечо. Он здесь с молодым человеком, почти мальчиком. Что ж, так я и предполагала… Он смотрит мне вслед. Наблюдает. Я непроизвольно вздрагиваю от страха, но стараюсь взять себя в руки. Для начала мне нужно просто добраться до стойки.

– Джин с тоником, пожалуйста.

– Позвольте мне заплатить…

Через стойку протягивается рука с банкнотой. Оборачиваюсь. Это он.

Мальчика с ним уже нет. Рядом с ним я вижу одного из деятелей шоу-бизнеса, с которым разговаривала несколько минут назад. Джимми, кажется, фамилию не помню.

– Руби, – начинает Джимми, – разреши представить тебе…

– Мы, кажется, уже знакомы, – перебиваю я. – Вы ведь Гарри, верно? Гарри Старкс.

Он улыбается, довольный, что я его узнала. На его щеке виднеется тонкий шрам, да и выглядит Гарри несколько погрузневшим. Это, впрочем, только придает его облику внушительности.

– Да, – говорю я с легким смешком. – Мы знакомы уже довольно давно. Не так ли, мистер Старкс?

Я возвращаюсь в прошлое. На три года назад.

Должно быть, его подослал Питер. Не знаю, шел ли он за мной или просто сидел в засаде в каком-нибудь темном уголке. Я как раз вернулась к себе на квартиру и отпирала парадную дверь, когда он вдруг подошел ко мне сзади. Я попыталась юркнуть в квартиру и захлопнуть за собой дверь, но он взялся рукой за косяк и преградил мне путь. Прислонившись к двери, он негромко сказал:

– Нам нужно поговорить, мисс Райдер.

Сопротивляться было глупо. Он был намного тяжелее и сильнее меня, и ему ничего не стоило просто затолкать меня в квартиру.

– В таком случае вам лучше войти, – сказала я.

Мы прошли через коридор в гостиную. Там я сразу бросилась в кресло, а он остался расхаживать по комнате.

– Почему бы вам не налить нам обоим по стаканчику? – предложила я, а про себя подумала: «Нужно постараться и очаровать его».

Пока он наливал две большие порции скотча, его внимание привлекла большая рекламная фотография, стоявшая на коктейль-баре. На фото – я с высокой прической типа «пчелиный улей» и Дайана Дорс в низко декольтированном платье. Это тот самый снимок, который занял четверть разворота в разделе «Молодые актрисы» в журнале «Рампа» в 1958 году. Он взял фотографию в руки и помахал ею в воздухе.

– Так вы, значит, актриса?

Он передал бокал виски с подчеркнутым почтением.

– Да. Во всяком случае, стараюсь. – Я пожала плечами. – К сожалению, пока я играю в эпизодах.

– Эпизодах?

– Да, знаете ли, второстепенные роли и тому подобное. Артист выходит на сцену, произносит одну-две реплики и исчезает. Мне кажется, это немного похоже на то, чем занимаетесь вы. Или я ошибаюсь?

Сначала он нахмурился, потом изобразил на лице широкую улыбку.

– Да, – кивнул он и сел в кресло напротив. – Замечательная фотография.

Он снова поднес снимок к глазам.

– У вас подходящая внешность, – сказал он. – Вероятно, вам приходится много собой заниматься?

Банальщина. Я усмехнулась.

Он пожал плечами.

– Нет, я серьезно. Вы могли бы появляться в самых шикарных местах.

– Да, – сказала я. – Неплохая фотография.

Снимок действительно был отличным, чего нельзя было сказать о моей карьере. В восемнадцать, когда я участвовала в конкурсе красоты компании «Батлинз», меня заметил один из «охотников за талантами», работавший на Артура Рэнка. Он предложил мне годовой контракт с Молодежной труппой «Рэнк организейшн».[41] Двадцать фунтов в неделю. Я согласилась, и меня, как и всех новичков, отправили в Хайбери на курсы актерского мастерства, где нас обучали ораторскому искусству и сценическому движению. Всему, что должны уметь «звезды», вкратце говоря. Студию в Хайбери часто называли «школой очарования Рэнка», и в целом она была достаточно профессиональной. Однако после того, как нас целый год учили расхаживать по сцене со стопкой книжек на голове, мы узнали, что работы для нас нет. Мне еще повезло – я получила несколько ролей без слов, потом снималась в рекламе мыла «Люкс». В 1957-м мне посчастливилось получить крошечную роль в «Жестокости на игровой площадке», где я произносила несколько слов, но это не был тот большой прорыв, о котором я мечтала.

Когда количество приглашений и, соответственно, приток денег сошли на нет, я нашла место в «Кабаре-клубе» в Паддингтоне. Я должна была танцевать на сцене. Тусклое освещение скрывало ветхость и облезлое убожество сценических костюмов. В промежутках между танцевальными номерами я могла спускаться в зал и сидеть с публикой, за что мне дополнительно приплачивали пять фунтов, так сказать за роль «хозяйки». Заводить с клиентами отношения особого рода нам не разрешалось, однако многие девчонки из кордебалета пренебрегали запретом. А администрация «Кабаре-клуба», в свою очередь, смотрела на подобные нарушения сквозь пальцы, покуда все оставалось шито-крыто. Мне поначалу не очень хотелось лезть в эту грязь, но в конце концов и я соблазнилась легкими деньгами. Впрочем, с некоторыми клиентами даже не обязательно было спать. Например, один субъект заставил меня хлестать его кожаным ремнем, пока он мастурбировал. В целом время, проведенное мною в «Кабаре-клубе», нельзя назвать полностью потерянным: деньги, которые я получала, поддерживали меня на плаву, а кроме того, я усвоила несколько трюков, которым не учили в «школе обаяния» Рэнка.

Мой собеседник слегка подался вперед и смерил меня пронзительным взглядом, который, похоже, давался ему естественно, без малейших усилий. Его ноздри слегка раздулись, а между сросшимися на переносице бровями пролегла неглубокая морщина. Он больше не улыбался.

– Ты ведь понимаешь, в чем дело, да?

– Да. – Я вздохнула. – Питер…

Питер Рачман. Я познакомилась с ним на вечеринке в клубе «Латинский квартал» в Сохо. Он поселил меня в одной из своих квартир и убедил бросить клуб. «Здесь тебе ловить нечего, – сказал он. – Эта работа быстро тебя состарит. Через сколько-то лет твоя мордашка покроется морщинами, и что ты будешь тогда делать?» Он дал мне достаточно денег, чтобы я снова могла ходить на пробы и прослушивания, и даже достал мне небольшой спортивный автомобильчик марки «эм-джи». За все это он просил не особенно много. Через равные промежутки времени он появлялся у меня и без особых церемоний вел меня в спальню.