Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг
Моя парочка запарковалась у бара, настолько плотно облепленного жаждущими, что я оставил всякую надежду пробиться к бармену, выглядевшему относительно трезвым. Голова у меня уже начала болеть от духоты и бесконечных мерцающих вспышек голубого и зеленого. Повезло, что я не эпилептик — иначе давно бы уже дергался на полу в припадке, а эти вокруг стояли бы и хлопали, типа крутое такое move [33].
С меня уже лил пот, но я не знал, куда деть куртку. Ведь когда найду Машу, сразу же уведу ее отсюда — даже если придется насильно тащить. Во рту пересохло до состояния Сахары. Я решил отправиться на разведку подальше от танцпола. Может, там найду более адекватных людей и какую-нибудь жидкость, не содержащую алкоголь.
Пришлось снова кинуться в людское море. Сначала все шло хорошо, хотя мне успели пару раз знатно отдавить ноги, но внезапно я почувствовал чужие руки у себя на заднице — причем сразу две. Рванулся вперед, но плотно застрял в пробке из разгоряченных тел непонятного гендера. Одно из них сунуло мне под нос высокий коктейльный стакан с плещущейся внутри ярко-синей, ядовитой на вид жидкостью.
— Глотни, няша! — провопило существо, отличавшееся от прочих лысой, как коленка, головой, накрашенными губами и кольцом в носу.
Одна из рук сзади между тем уже залезла мне под футболку и пыталась пробраться в штаны. Я резко крутанулся, задев синий стакан. На лысую выплеснулся яд. Да пофиг!
— Охренели?! — заорал я, обернувшись и хватая за запястье… Черт, парня в светящейся в неоновых лучах белой рубашке, расстегнутой на груди.
Рядом с ним ржала, широко разинув рот, девица в платье, похожем на змеиную чешую.
— А спереди ты еще симпатичней, чем сзади, — заявил хрен в рубашке и дернул руку к себе.
Меня притиснуло к его груди, и я обнаружил, что раскрашенное вспышками, зелено-голубое, как в «Аватаре», лицо наклоняется к моему. Чисто на рефлексе я откинул голову назад, почувствовал, как хрустнула шея — жаль, никто не услышал, — и резко двинул башкой вперед. Лоб ударился о чужие зубы. В голове загудело. Брызнула кровь, заливая правый глаз. Девица-змея завизжала, но кто это заметил? Любитель чужих задниц схватился за разбитые губы, а я ввинтился в толпу штопором. Через несколько мгновений меня вынесло на ее край и чуть не размазало по стеклу — я уперся в прозрачную стену пентхауса. Подо мной сверкал огнями, отраженными в черной воде фьорда, ночной город.
Я прижался горящим лбом к приятно холодному стеклу — на нем тут же отпечатался кровавый след. Судя по ощущениям, к старой шишке добавилась новая. Я отер лоб рукавом и побрел вдоль стекла в поисках Маши. Блуждания привели меня к другой стене — обычной, белой, с огромной абстрактной картиной в центре. В стене — о чудо! — виднелась дверь. Я вышел в другой коридор, из которого можно было попасть еще в три комнаты. Прикрыл дверь за собой, отсекая часть шума, и двинул в комнату, из которой раздавались голоса.
Внутри в приглушенном свете пары дизайнерских ламп сидели и лежали на диванах и на полу человек пять-шесть. На низком круглом столике перед ними стояло зеркальное блюдо из тех, на какие обычно ставят свечи. Только вместо свечей на тарелке выстроились параллельно дорожки из белого порошка, повторяющиеся в отражении.
— Будешь? — кивнула на столик девушка с жирно подведенными глазами, кажущимися огромными на бледном лице. — Сегодня Рене угощает.
Я покачал головой.
— Я Марию ищу. Не знаете, где она?
— Мария? — Девушка обернулась на остальных. — А кто это?
Похожий на араба парень с высоко выбритыми висками утер нос и ответил неуверенно:
— Вроде подружка Йонаса. Ты на террасе смотрел?
— На террасе? — переспросил я.
Кто ж знал, что к гребаной квартире на целый этаж, кроме балкона, еще и терраса прилагается? И что это еще на хрен за Йонас?!
— Лестница там, — махнул араб примерно в том же направлении, откуда я пришел, и склонился над блюдом.
Я снова окунулся в шум вечеринки, как в бурное море. Заметил сервировочный столик у стены, заставленный пустыми банками от напитков вперемешку с полными. Поискал среди полных что-то безалкогольное. Опа, минералка. Одну банку выдул сразу, чуть не одним глотком. Еще одну взял с собой. А вот и лестница наверх. Из-за темноты и этих бесячих вспышек я ее сразу и не заметил.
Стал протискиваться через трясущуюся в одном ритме толпу, как-то по-особому остро чувствуя незащищенность своей задницы, но на этот раз никто лапать ее не стал. Лестница вывела меня к еще одному бару. Оказывается, терраса занимала всю площадь крыши на башне «В», а в центре нее находился застекленный зимний сад. Музыка тут бацала так же громко — на динамики владельцы пентхауса не поскупились — и народу было так же не пропихнуться. К этому времени я уже практически оглох, а башка просто раскалывалась — боль пульсировала в висках и под лобной костью в такт клубняку. Я понял, что еще немного и просто не выдержу — либо разнесу тут все, либо сигану с крыши.
— Мария? — Я выцепил из дергающейся в цветных лучах массы первую попавшуюся личность.
— Там, — ответила личность, оказавшаяся парнем с набитыми рукавами и модной щетиной.
Я посмотрел туда, куда он указывал. Вроде бы в море качающихся голов мелькнуло что-то светлое. Я зло заработал локтями.
— Маша? — Я дернул за плечо девчонку в крошечной черной маечке и со светлыми волосами, собранными в высокий хвост. Развернул к себе.
— Приве-ет! — прокричала радостно совершенно незнакомая носатая девица и ухватила меня за куртку. — Тебе не жарко?
Я еле от нее вырвался и протиснулся к выходу на террасу. За раздвижной дверью меня встретили божественная прохлада и свежий воздух. Деревянный пол был немного скользким из-за инея. Здесь тусовалось всего несколько курильщиков — холод быстро загонял полураздетых людей обратно в тепло.
Я подошел к ограждению террасы, сделанному то ли из стекла, то ли из прочного прозрачного пластика. Мост через Лим-фьорд сиял внизу огнями, словно отраженный в воде Млечный Путь. Я прижал к шишке на лбу прохладную банку. Где же все-таки Маша? Как ее разыскать в этом хаосе? Может, она уже вообще ушла? Эсэмэску-то я еще когда получил, а сейчас… Я вытащил телефон. На экране высветилось 02:02.
Уши, словно набитые ватой, уловили что-то. Зрение отметило тень движения в том же направлении. Я повернулся вправо. Точно. У
