Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Т…Е…Н…Ь…НЕТ…НЕТ…НЕТ…
Бокал не останавливался ни на секунду — он постоянно дергался от слова НЕТ к очередной букве.
— Да, ты права… мне кажется, надо остановиться, — произнес Жан-Робен.
Холод был как в могиле. При каждом выдохе с губ срывались облачка пара.
— Продолжаем, — решила Анн-Сесиль. — Это… что-то невероятное!
Ж…Е…Р…Т…НЕТ
Т…Е…Н…Ь…Б…Е…Л…НЕТ
НЕТ…Н…Е…Т…НЕТ…
Бокал кружился как юла — так быстро, что они едва успевали соединять буквы в слова. Вжик…вжик…вжик… — каждую долю секунды бокал поворачивался, совершенно четко указывая на ту или иную букву.
Ж…А…Н…Д…Ю…П…Ю…И…
Ж…Е…Р…Т…В…А…Т…Е…Н…Ь…
Б…Е…Л…А…Я…Т…А…Л…Ь…НЕТ
— Я… я боюсь! — вскричала Опаль. — Так никогда не было рань…
В это мгновение бокал разлетелся вдребезги, и все в ужасе вскрикнули.
— Надо остановиться, Анн-Сесиль! — закричал Жан-Робен, вскакивая на ноги.
Анн-Сесиль даже не успела ответить: буквы сами начали выстраиваться на полу в слова, словно легионы враждующих армий.
Л…А…В…И…Л…Л…Ь…Х…О…Ч…Е…Т…Т…Е…Б…Я…
В…И…Л…Ь…Б…У…А…П…Р…О…Ч…Ь…
НЕЕЕЕЕЕЕЕТ
— Анн-Сесиль, прикажи им остановиться!
Это был голос Жан-Робена, но Бастиан его почти не слышал, как не слышал рыданий Опаль и не видел растерянного выражения лица Анн-Сесиль, на котором больше не было очков — они слетели, когда она вскочила с места. Он как зачарованный смотрел на буквы перед собой на полу — поскольку единственный продолжал сидеть.
Ф…Р…А…Н…С…И…С…М…А…Р…Т…Е…Н…Т…Е…Н…Ь…
НЕТ…Н…Е…Т…
— Они хотят, чтобы Вильбуа ушел, — внезапно произнес Бастиан, словно пребывая в трансе. — Он тот, кто мешает им говорить. Это Вильбуа… А другие — это дети… де…
— Анн-Сесиль! Останови это! НЕМЕДЛЕННО!
— Я не могу! Это он! Это все он! — закричала она, указывая на Бастиана.
1…2…Н…О…Я…Б…Р…Я…Т…Е…Н….Ь…
НЕТ…НЕТ…НЕТ…НЕТ…
1…8…7…9…Ф…И…Л…И…П…П…Э…М…И…Л…Ь…О…Г… О…Н…Ь…Т…Е…Н…Ь…Б…Е..Л…
— Это жертвы! — воскликнул Бастиан в полной экзальтации. — Это дети, которых здесь убили и…
— Бастиан! Остановись! Скажи им, чтобы ушли!
1…0…Д…Е…К…1…9…8…8…Ж…Е…Р…Т…
— Бастиан, ты должен закрыть дверь! Иначе они все останутся здесь! Навсегда! Они всегда будут с тобой!
Анн-Сесиль закашлялась. Жан-Робен молчал, в полном оцепенении глядя на буквы. Опаль плакала, съежившись в углу. А буквы продолжали свой жуткий танец. Бастиан читал их и одновременно слышал слова — как в первый раз, они звучали внутри его головы. Все вокруг начало дрожать. Каждый предмет вибрировал от невероятной энергии, которая исходила от обычного мальчика, сидящего на полу… И от того, кого звали Вильбуа… И от детей — всех тех детей, которые были здесь, чьим пристанищем уже много лет были тени и туманы Лавилля… Все они смешались в безумном вихре — палачи и жертвы, мученики и мучители…
— Они сражаются с ним, — произнес Бастиан. — Они с ним сражаются!
Подушки на полу начали двигаться… потом кресло… вешалка… одежда на ней…
— ЗАКРОЙ ДВЕРЬ, БАСТИАН! ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ИМ ПОМОГАТЬ! ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ИМ ПОМОГАТЬ! НЕ СЛУШАЙ ИХ!
Но Бастиан не слышал голоса Анн-Сесиль — он слушал голоса, звучащие в голове. Голоса и плач. Перед ним возникали картины: городской парк… замок на холме… и та комната, в которой он был сейчас… чьи-то пальцы, бегающие по квадратикам с буквами… не младенческие пальчики его брата, а другие — белые, мертвые, полуразложившиеся… кровь… обнаженные тела… перевернутые распятия… факелы в ночи… снова голоса… среди них тот, что он уже когда-то слышал: «Лавилль-Сен-Жур хочет тебя… то же самое случилось и с теми детьми… они ждут тебя здесь…»
Слова, образы, голоса — все смешалось в хаотический бурный водоворот.
В… И…ЛЛЛЛЛЬЬЬЬЬБУУУУУАААААААА ПРОООООООЧЬ
ЖЕЕЕЕЕРРРРРТТТТТВВВВВВВВАААААТЕЕЕЕЕННННННЬББББЕЕЕЕЕЕЛЛЛЛЛООООООГООООООНННННЬЬЬЬ
ВВВВИИИИИЛЛЛЛЛЛЛЬЬЬЬЬБББББУУУУУУААААААА
— БАСТИАН!
Над ним склонилось лицо Анн-Сесиль, трясущей его за плечи. Кресло сорвалось с места, и подлокотник ударил ее в лоб. Она рухнула на пол с криком боли.
БЕЛАЯТЕНЬЖЕРТВЫВИЛЬБУАТАЛЬКОТЬЕРЛАВИЛЛЬСЕН…
Опаль в ужасе завопила, и этот вопль вывел Жан-Робена из оцепенения, в котором тот пребывал уже пару минут — с тех пор, как мебель начала двигаться. Он в одно мгновение подскочил к Бастиану и обрушил на него ширму кукольного театра.
Удар по голове оказался мощным.
Буквы резко взмыли в воздух, словно стая испуганных мотыльков. И вдруг все остановилось. Бастиан недоверчиво огляделся, потирая затылок. Оказалось, что он сидит прямо в центре деревянного круга, — как так получилось, он не помнил. При слабом свете свечи он разглядел взволнованное лицо Опаль, все в слезах; вампирский силуэт Жан-Робена, который уже занес руку, сжав кулак, чтобы ударить снова; кровоточащую ссадину на лбу Анн-Сесиль и ее изумленный взгляд — она рассматривала свои окровавленные пальцы, поднеся руки почти к самым глазам; страшный беспорядок вокруг; бумажные квадратики с буквами, которые медленно, словно гигантские снежинки, кружились в воздухе и падали на пол. Он ощутил какую-то горячую солоноватую жидкость на губах и, проведя по ним рукой, увидел на пальцах кровь.
Последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание, были слова Анн-Сесиль:
— Надо вынести этого психа на улицу!
Глава 34
Сезар Мандель сидел в своей комнате перед выключенным компьютером.
Закрыв глаза, он подождал минут пять, пока в голове образуется полная пустота. Да, сотворить пустоту — это важно. Он недавно это понял.
Но какого хера Моро вдруг оказался Chowder Society?!
Нет, так не пойдет. Та работа, которую ему предстоит сделать, требует полного спокойствия и самообладания. Иначе ничего не получится.
Он поднялся из-за стола и автоматически, но в то же время придирчиво, почти маниакально, проверил последние детали: спортивная сумка, набитая книгами и тетрадями, — для маскировки; бумажка с адресом в правом кармане, а в потайном — бейсболка и очки. И сменная одежда: мешковатые вытертые джинсы и старые кроссовки. Он посмотрел на часы. Пора.
Успокоиться.
Сезар взглянул на компьютер, борясь с желанием его включить, чтобы проверить, нет ли новых посланий…
Нет, но как этот мелкий говнюк смог попасть в Chowder Society?!
…чуть приоткрыл дверь…
Надо подумать о том, что бы с ним сделать, когда будет такая возможность…
…с силой хлопнул дверью и вышел в коридор. И тут же вздрогнул и застыл на месте, словно вор, застигнутый на месте преступления. Нельзя, чтобы тебя заметили, сказал ему Голос. Ты ни в коем случае не должен никого разбудить.
УСПОКОИТЬСЯ!
Но это было проще сказать, чем сделать. Что да, то да…
Сначала он получил по электронной почте фотографии. Увидев, что на них изображено, он не сразу поверил, что такое возможно. Это далеко превосходило все, что он делал с кошками или ящерицами, которых ловил в летнем доме недалеко от Портиччио. По поводу всех этих… вещей ему было сказано: «Ты тоже имеешь на это право. У тебя тоже есть такая власть…» После этого он несколько дней не мог заснуть: его обуревало желание сделать все, что изображалось на фотографиях, и даже хуже… с Опаль, например…
После этого потянулось бесконечное ожидание — дни, недели… Он с нетерпением думал о том, что было ему обещано. Скоро, думал он, скоро… Скоро он будет свободен. Голос был твердым и повелительным — и по его тону, по силе тех образов, которые тот дал ему увидеть, Сезар знал, что он сдержит свои обещания. Одна эта фраза чего стоила: «Ты уверен, что тебе и в самом деле нужны твои родители?» Итак, все его желания скоро сбудутся. Но когда? КОГДА?
Наконец ему удалось погасить в себе гнев, безумный и необузданный, который постоянно жил в нем; откуда он взялся, Сезар не знал, и ему было плевать. Но погасить этот раскаленный шар оказалось непросто: это ж надо — каждую перемену болтать с этим мелким задротом Моро о каких-то сраных магических картах и прочей херне, строить из себя пай-мальчика… На самом деле он, Сезар, был так далек от всего этого… В миллионах световых лет! Все это было где-то далеко… и внизу! Он был настолько выше!.. И вот ему пришлось не только общаться с этим недоноском, но еще и, не поведя бровью, смириться с тем, что тот вошел в Showder Society! Воистину это был с его стороны подвиг! К тому же Сезар догадывался, что это мерзкая рыжая потаскушка его туда привела. Но он знал — плохая девочка будет наказана, уже совсем скоро, за все свои проступки, а особенно за то, что посмела им пренебречь — им, Сезаром Манделем! Ясно, что она сделала неправильный выбор. Он проследил за ними издалека — точнее, выследил Моро, который шел за ней на некотором отдалении. Когда хорошо знаешь все ходы и закоулки, очень легко перемещаться, оставаясь незамеченным. А Сезар хорошо знал ходы и закоулки «Сент-Экзюпери». Ему всегда это нравилось: найти какое-нибудь темное местечко повыше, скрытое от посторонних глаз, и наблюдать за суетой жалких посредственностей внизу. Например, смотреть, как какой-нибудь торчок по-тихому передает другому убогому очередную порцию дури или как эта проблядушка Клеманс Дюпаль показывает свои трусы или сиськи, огромные, как коровье вымя, любому, кто захочет их увидеть, — иначе говоря, всем и каждому, бугага! Также он знал, что существует тайное общество Showder Society, и знал, где оно находится, — благодаря своему хрен-знает-скольки-юродному кузену из первого класса, отпрыску (точнее, ублюдку) семейства Морсан де Калиньон, который несколько раз с таинственным и важным видом упоминал об этом обществе.
