Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
– Какую книгу вы хотите себе вернуть? – спрашиваешь ты наконец.
– Уникальный экземпляр, стоящий как десять школ, но я никогда его не продам: «Черный часослов» Констанции Наваррской.
– «Черный часослов»? – удивленно переспрашиваешь ты. За все эти годы сестра Акилина ни разу не упоминала о существовании ничего подобного.
– Пергамент окрашен пигментом из чернильных орешков – дубовых галлов. С золотыми и серебряными иллюстрациями. Это нечто мистическое. Мы с отцом любили рассматривать этот часослов по вечерам, и миниатюры в нем как будто оживали. От них исходил такой удивительный свет… Это необыкновенный экземпляр, Итака. Самый красивый в мире и самый редкий. Поистине уникальный.
Монахиня зачаровала тебя, поймала на тот же крючок, что и Диего Оливьера. Она рассказала о существовании некоей восхитительной книги, и вот ты уже жаждешь увидеть эту драгоценность, обладать ею – и потом сделать ее копию. Это был бы совершенно необыкновенный опыт: иллюстрировать манускрипт, окрашенный в черный цвет. Тебе никогда даже не приходил в голову подобный эксперимент.
– И как вы собираетесь вернуть себе часослов?
– Так же, как совершаются все дела, – посредством диалога. Я пойду сейчас домой к Касто Оливьеру; у меня к нему разговор, которого я ждала много десятилетий. И наконец этот день пришел, дорогая Итака.
Это первый раз, когда сестра Акилина называет тебя «дорогая». Ты отмечаешь это как нечто небывалое. С ней ты никогда не знаешь, можно ли верить тому, что она говорит, – слишком часто тебе доводилось слышать, как монахиня лгала, – однако она уж точно никогда не была щедра на ласковые слова. Это неожиданное обращение немного согревает твою душу, ты им даже несколько польщена.
– Сестра, сегодня совсем не подходящий день. Лучше вам пойти к этому сеньору Оливьеру завтра. Такая буря за окном, что опасно сейчас выходить. На улице нет ни души.
– Тем лучше: этот дом находится в самом центре, а я не хочу, чтобы меня видели. Монахиня, входящая в особняк Оливьера, – хороший повод для сплетен в этом городе. – Сестра Акилина украдкой бросает взгляд на дверь, которую только что закрыла. – В любом случае мне нужно сделать это сегодня.
Она отодвигает тебя своей тростью и начинает подниматься по лестнице. Монахиня двигается тяжело и неуклюже, и ты помогаешь ей, чтобы она не оступилась.
От твоего внимания не ускользает то, что ступеньки запачканы мокрыми следами больших ног.
Когда вы выходите в холл школы, сестра Акилина говорит тебе на ухо:
– Не спускайся в библиотеку старцев до моего возвращения. Потом я объясню тебе, что нужно делать.
Ты смотришь, как она открывает дверь школы, и остаешься там, на пороге, за который тебе запрещено выходить вот уже несколько лет, с тех пор… С тех пор, как в твоей жизни ненадолго появился Гаэль. Воспоминание о нем кажется тебе теперь каким-то нереальным, потому что он ассоциируется у тебя с радостью, ясным небом, солнечной и светлой Виторией, а не с этим мрачным городом, где наводило ужас неистовство грозы и ветра.
Ты наблюдаешь с порога школы, как сестра Акилина удаляется по бульвару Фрай Франсиско, в своем монашеском облачении, без зонта, с тростью из самшита – такого же твердого дерева, как и она сама.
Проходит несколько часов послушного ожидания. Ты не осмеливаешься даже думать о том, что произошло, увидел ли Диего Оливьер какие-нибудь ваши книги, вернулся ли он домой к дедушке… Вариантов развития событий огромное множество, так что ты решаешь не изводить себя измышлениями и дождаться сестру Акилину: ты понимаешь, что являешься пешкой в ее игре и ответить тебе на все вопросы может только она сама.
…Однако монахиня все не возвращается.
Буря утихла, но отступившие ветер и дождь оставили после себя плачевную картину: уютный бульвар оказался теперь кладбищем истерзанных веток и листьев.
Какие-то люди поднимаются по лестнице к дверям школы. Это не родители кого-то из учениц, их ты узнала бы. Ты открываешь им дверь, и они, спросив у тебя, где найти директрису, идут дальше, не обращая больше на тебя внимания.
Матушка Магдалена выходит им навстречу. Посетители сообщают ей какую-то новость, и ты с ужасом видишь, как она едва не оседает на пол, зажимая рукой рот, чтобы не закричать.
Ты тотчас понимаешь, что произошло, хотя еще никто не прошептал тебе эту новость на ухо. Через несколько минут об этом уже знает вся школа. Многие ученицы оказались заперты в здании из-за непогоды: родители предпочли не забирать их, пока буря не успокоится.
«Сестра Акилина! На нее упала ветка!» – кричат перепуганные известием девочки.
Некоторые из них обнимаются, утешая друг друга, и все плачут.
Только у тебя нет слез. Всем твоим существом завладевает ужас.
Но тебе нужно действовать. Ты должна все выяснить.
Ты разыскиваешь Микаэлу в толпе девочек, хаос тебе даже на руку.
Наконец-то ты выйдешь из своей тюрьмы.
– Ты знаешь, где находится особняк семьи Оливьер? – шепчешь ты ей, ведя ее в туалетную комнату на первом этаже.
– Разумеется, на улице Мануэль Ирадьер.
– Это далеко? – спрашиваешь ты.
– Нет. Если бежать, то мы будем там меньше чем за десять минут.
– У тебя есть зонт?
– Конечно.
– Бежим, прямо сейчас, – предлагаешь ты.
Микаэле тоже не занимать решительности. Она быстро вытирает слезы и прекращает плакать.
Вы проскальзываете сквозь толпу родителей, пришедших за своими дочерями и узнавших шокирующую новость. Никто даже не думает вас останавливать, когда вы бежите прочь, скрываясь под уже ненужным зонтиком. Ты знаешь, что матушка Магдалена сейчас слишком занята, чтобы заметить твое отсутствие. Этот первый глоток свободы за многие годы, но совсем не об этом ты мечтала столько ночей, лежа без сна на своей неудобной кровати…
Микаэла дает тебе руку и бежит, увлекая тебя за собой: она должна торопиться, потому что ее отец может приехать в школу с минуты на минуту и ей не хочется нарваться на неприятности.
Вы бежите по мокрому тротуару, перепрыгивая через ветки, пробегаете под железнодорожным мостом и у начала бульвара Ла-Сенда сворачиваете на одну из боковых улиц: по словам Микаэлы, осталось совсем немного.
Наконец вы приближаетесь к особняку семьи Оливьер, где стоит небольшая группа зевак и несколько человек в форме, сгрудившихся вокруг тела сестры Акилины. Металлическая дверь в заборе открыта, и никто не прогоняет вас, никому нет до вас никакого дела.
Вокруг действительно много веток, но все они лежат поодаль.
Похоже, вовсе не ветка убила сестру Акилину. Осмотревшись, ты приходишь к выводу, что, очевидно, это был цветочный горшок, упавший со второго этажа, где в этот момент какой-то старик
