Охота за наследством Роузвудов - Рид Маккензи
Я шевелюсь и морщусь. Кажется, между лопатками застрял камешек – кусочек гравия, – когда меня повалили на землю.
– Нам же запрещено появляться в особняке – как же мы туда попадем?
– Куинн знает один просвет в тамошней живой изгороди – он известен нам с прошлого лета.
– А Лео?
Она озабоченно морщит лоб.
– Я уверена, что с ним все в порядке.
Это не убеждает ни ее, ни меня. Голова у меня идет кругом, пока мы едем по центру города, где сосредоточены рестораны, и все парковки забиты, хотя время ужина уже прошло.
Дэйзи замечает это тоже.
– Рестораны, расположенные в центре города, остаются открыты и позже, чтобы обслужить туристов, которых сюда привели мои видео. И, по-моему, если не считать охотников за сокровищами, это хорошо. Большинство приехавших просто хотят посмотреть, какие мы и как тут живем. Нас наконец-то заметили. – Дэйзи резко сворачивает, так что теперь мы направляемся в юго-западную часть города. – Нам это необходимо. Потому что, пока ты пропадала с радаров вместе с моими друзьями, я изучала обстановку. И смогла много чего узнать.
– Например?
Некоторое время кажется, что она ничего не скажет, что она жалеет о своем решении спасти меня. Но затем ее плечи опускаются, как будто ей больше невмоготу подпирать стену, разделяющую нас.
– Мы разорены. И мой отец тоже. И многие горожане.
Мои глаза чуть не выскакивают из орбит.
Дэйзи продолжает:
– Вот почему ему так отчаянно нужны деньги. С тех пор как закрылась фабрика, город катится под откос. Люди уезжают, местные предприниматели стараются изо всех сил, чтобы не закрыться. Поэтому-то твой отец и открыл фирму по финансовому консалтингу – чтобы помогать жителям вкладывать деньги туда, где они могли принести доход. Но в этом участвовал не только твой отец, но и мой. Но поскольку лицом этой компании был твой отец, когда все разладилось, именно он и принял на себя весь удар.
– Как тебе удалось все это узнать?
– Я начала расследование в доме Кева. Изучила всю информацию на компьютере его отца, имеющую отношение к нашей семье. – Заметив мой неодобрительный взгляд, она пожимает плечами. – Его отец спит с аппаратом для поддержания постоянного положительного давления в дыхательных путях и держит записную книжку со всеми паролями прямо рядом с компьютером. Это все равно что приглашение. Но я не смогла понять и половины того, что там было. Только письма, призывающие моего отца заявить о своем банкротстве и угрожающие заявить о его виновности в мошенничестве при уплате налогов.
– Черт. – Я откидываюсь на спинку сиденья, когда мы проезжаем мимо церкви Святой Терезы. – Думаешь, бабушка об этом знала?
Дэйзи кивает:
– Я слышала, как они ссорились из-за этого. Я никогда не пыталась выяснить больше, потому что думала, что мы богаты. Но теперь все встает на свои места. В какой-то момент она перестала выдавать нашим отцам содержание, которое платила им прежде. Из того, что я смогла узнать, следует, что наших отцов никогда не привлекали к юридической ответственности за какие-либо их действия. Так что, быть может, она пыталась преподать им урок. Но думаю, в конце концов она пришла бы им на помощь. Во всяком случае, это следовало из части информации, которую мне удалось отыскать. Но затем твой отец умер.
– А при чем тут его смерть?
Костяшки пальцев Дэйзи, сжимающих руль, белеют.
– В этом виноват мой отец.
– Нет, – резко бросаю я. В горле стоит ком, так что мне трудно выдавливать слова. Но я все-таки заставляю себя высказать то, что держала в себе целый год: – В этом виновата я.
– Что?
Я отвечаю, торопясь и глотая слова:
– Мы с отцом поссорились прямо перед… перед тем, как он сделал это. И я была груба с ним. Так зла. Я даже не помню всего, что наговорила. Я знала, что он изо всех сил старался все исправить. И дать мне все. Я это знала, но мне было плевать. Мне этого было недостаточно. – По щекам катятся слезы, и стыд заставляет меня проглотить гордость. – А затем, позже, похожее произошло и с бабушкой. Я не могла поверить, что она дает тебе то, что не дала мне. Я была так избалована, но тогда этого не понимала. Я была расстроена и растеряна и устроила на ее дне рождения такую сцену. Должно быть, это вызвало у нее такой стресс, что ее сердце не выдержало. Так что все это моя вина. Потому что я никогда не могу обуздать свой нрав, особенно когда это необходимо, никогда не могу заполнить пустоту внутри, не могу заставить себя перестать хотеть…
Дэйзи бросает на меня непроницаемый взгляд. Она останавливается у подножия холма, на котором стоит особняк, берет с заднего сиденья рюкзак от «Шанель» и достает из него несколько листков бумаги. И сует их мне в руки.
– Может быть, часть меня и желает, чтобы все это была твоя вина, чтобы иметь основание ненавидеть тебя. Но я устала ненавидеть тебя. Нам надо перестать отталкивать людей, в том числе и друг друга. Прочти это. Я не хотела терять время, но… – Она знаком показывает мне, чтобы я начала читать.
Я беру бумаги. Это не плотная открыточная бумага вроде той, на которой бабушка писала письма, и текст на этих листках напечатан совсем недавно. Я читаю верхний.
Олдер!
Это был последний раз, когда ты злоупотребил доверием нашего города, когда выманивал у людей последние деньги своими безграмотными советами насчет инвестиций и пустыми посулами. Больше этого не будет. Больше фамилия тебя не спасет. Об этом узнают все.
Блейн
– Начальник полиции! – потрясенно выдыхаю я. И читаю следующее письмо, полное таких же угрожающих слов, но на этот раз подписанное Монти Монтгомери, владельцем «Роузтаун кроникл». И еще одно, третье – от Лиз Чжао. И от покойного дедушки Лео, и от отца Лео. Пожалуй, здесь не менее десяти писем, и во всех говорится одно и то же. Об этом узнают все.
– Значит, жители города собирались разоблачить моего отца и сделать так, чтобы его посадили в тюрьму? – спрашиваю я, чувствуя, что у меня дрожат руки.
Дэйзи качает головой.
– Просмотрев содержимое компьютера отца Кева, я принялась за компьютер собственного отца. Эти письма находились на его «Гугл Диске». Это он их написал и отправил. Он заставил дядю Олдера думать, что люди, потерявшие из-за него деньги, раззвонят об этом всем. Что они выдвинут против него обвинения и это станет его концом как в финансовом, так и в социальном плане.
Я снова вспоминаю тот вечер, когда у меня с отцом состоялась ссора. Мне тогда казалось, что он зол, но это было не так. Он был напуган. Он боялся, что мама, и я, и остальной мир узнают правду. Что все возненавидят его.
И все это было построено на лжи.
– Он заставил моего отца думать, что у него нет другого выхода.
– Да, он мастер по этой части, – говорит Дэйзи. – Никто никогда не видел эту сторону его натуры, кроме матери и меня.
Что-то в ее поникших плечах вызывает во мне желание защитить, которого, как я думала прежде, никогда в жизни не испытаю по отношению к кузине.
– Ну и кто же он на самом деле? – спрашиваю я, хотя, пожалуй, уже поняла это сама.
– Чудовище. Ведь самые ужасные чудовища прячутся у всех на виду. – Она съезжает с дороги и, остановившись под деревьями, глушит мотор. – Ему всегда всего было недостаточно. Он вечно унижал мать, старался сломать ее. Нет, он никогда не бил ее, во всяком случае, при мне, но хватало и оскорблений. И хуже всего было то, что никто об этом даже не подозревал. Потому что он мастер пускать пыль в глаза, чтобы все думали, что все в его семье просто идеально. Он вечно хотел от нее больше, и больше, и в конце концов оказалось, что ей нечего больше давать. И она уехала.
– Но почему она не взяла тебя с собой? – спрашиваю я, ведь если я что-то и знала о тете Дженель, так это то, что она любила Дэйзи.
– Отец угрожал ей. – Кончик носа Дэйзи краснеет. – Он сказал, что развод повредит его репутации и, если она попробует увезти меня, он подаст на нее в суд. А он здесь важная шишка, город боготворит его, так что у нее против него не было и шанса. И однажды утром я проснулась и обнаружила, что она уехала.
