Т. Паркер - Маленький Сайгон
— Я не знаю, могу ли это сделать. — Она нежно прикоснулась к нему. — Вижу, что ты можешь.
— О да.
— Помедленнее.
Фрай уложил ее на бок и подвел ее бедра к себе. Поцелуй становился все более глубоким, он чувствовал солнечный свет на своей ладони, когда проводил рукой по ее плечам и спине, по ее ягодицам и ногам — сначала по внешней стороне, потом по внутренней. Она, к спокойному изумлению Фрая, оказалась очень даже готова к этому.
— О-о, Боже, — выдохнула она.
Он опять отыскал ее рот. Перекатил ее на спину и стал, опираясь на руки и колени.
Тут она отстранилась.
— Нет.
— Да.
Когда он попытался взять ее, она вдруг стиснула ноги. Напруженная плоть казалась стальной.
— Ладно, сладкая женщина, ладно.
Она запрокинула голову. Слезы бежали по лицу в уши и волосы.
— Это неправильно, — прошептала она.
— Это правильно.
Он сумел почувствовать, как она уступает желанию. Ее ноги раскрылись, живот вздрагивал. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, Кристобель схватила его руки и оттолкнула его, увильнув из-под него. Она вела себя с непоследовательностью молодой кобылицы. Стояла в лучах солнца, прикрывая грудь. Посмотрела вниз на Фрая. На голове — овин, и слезы скатывались у нее по щекам.
— Я это ненавижу, — сказала она. Повернулась и исчезла в ванной.
Он посидел на полу минутку с членом, меланхолично указывающим на его собственный лоб, и недоумевал, что делать в подобных случаях. Она пустила воду. Ему показалось, что он слышит ее рыдания.
Он вошел в ванную, не постучав, и заключил ее в объятия. Она успела надеть шелковый халат. Фрай снял его с нее, и тот упал на пол. Он привлек ее ближе и стал ее укачивать, как когда-то его укачивала Хайла — туда-сюда, распластав ладони на ее спине и баюкая ее лицо у себя на груди.
— Все нормально, Крис. Забудь. Мы сделаем это, когда это будет правильно. Все нормально.
— Я не хочу это забывать, и это никогда не будет правильно. Я хочу тебя.
— Да?
Он проводил в спальню — гамму пурпурного и бледно-лилового, яркую, солнечную комнату. Они упали на кровать.
— Я хочу, чтобы ты знал одно, — сказала она, — это совсем не то, чего мне хотелось.
Она начала его гладить опять. Его поразила мысль, что она — противоречивое животное, но скоро он полностью отбросил всякие мысли. Потом она направила его, медленно, легкая дрожь, когда он вошел и погрузился так глубоко, как только было возможно, осуществив совершенную связь.
— О нет, — пробормотала она.
— О да.
Он позволил ей обрести контроль. Сначала она словно пробовала. Положила голову и закрыла глаза. Фрай пытался догадаться, какие зрительные образы проектируются на обратные плоскости ее век. Ее лицо было покрыто капельками пота. Волосы ее были повсюду. Затем возобладал древний ритм, и Фрай присоединился к ней, охотясь за тем местом в ней, где сходятся все нервы, где начинается детонация, где сердцевина взрывается и превращается, и посылает дельта-частицы удовольствия повсеместно до кончиков пальцев. Он ощущал, как это зреет в ней и в нем самом. Не было другого места на земле, которое он предпочел бы этому. Он приподнял в ладонях ее голову и поцеловал ее. Когда наступило, она дугой выгнула спину и заорала, и Фрай присоединился к этому крику, трясясь, всаживая все, что он был должен всадить, содрогаясь, когда его настигли конвульсии, казнясь электрическим ударом собственных нервов. Под ним раскрылись и расцвели лепестки высокого потенциала, мускулы напряглись, дыхание остановилось, острые ногти бороздили спину.
Они лежали, скованные экстазом.
Потом Кристобель сделала глубокий вдох — такой глубокий, что Фрай почувствовал, как рвется наружу ее сердце, когда поднялась ее грудь. Она расслабилась. Разжала пальцы. И опустила ноги на кровать.
Кристобель спала, когда Фрай высвободился и подошел к телефону, чтобы позвонить в вестминстерскую больницу — узнать, когда можно посетить Тай Нья.
Он смотрел на Кристобель, спящую в кровати, и испытывал отцовские чувства. Он улыбался и стоял там, просматривая краем глаза случайную подборку всякой всячины, набросанной на полку у телефона.
Забавно, подумал он, когда ты кого-то любишь, то любые мелочи, принадлежащие этому человеку, кажутся тебе важными: талоны, телефонные номера, две почтовых карточки Флориды с аллигаторами, старая фотография, несколько рекламных снимков Джима.
Его внимание привлек угол газетного фото, поскольку он видел этот снимок много раз прежде и знал, что на нем изображено.
Он был прикноплен там же, под расписанием городского досуга и списком местных ночных клубов. Виднелось меньше дюйма этого снимка, но он знал, как выглядит оставшаяся часть фотографии. Он отодрал другие бумаги и увидел себя в костюме обезьяны, ухмыляющегося как дурак, теснящего Загадочную Служанку к живой изгороди из цветущих мальв.
Господи, как я ненавижу это фото, подумал он.
Он посмотрел на Кристобель. А тебе зачем оно понадобилось?
А вы Чак Фрай, верно? Я видела вас на соревнованиях…
Может, она считает это смешным.
Может, она увидела фотографию, решила, что я молодец, и вырезала ее.
Может, это сделала не она, а Джим.
Дежурная на телефоне назвала ему часы для посещений. Он повесил трубку.
Ему было любопытно. Он взял адресную книгу Кристобель и раскрыл на «Ф». Нет Фрая. Ничего также под буквой «Ч». Он раскрыл на последней странице. Да, вот — «ЧФ», и его номер. А ниже адрес.
Она еще спала. Тупица глупо смотрел на него.
Есть ли у нее номер «Мегашопа»?
На «М» не было номера «Мегашопа», зато была бизнес-карточка, на которой было начертано: Май Нго Тан Тонг — Сайгон-Плаза.
Он закрыл книгу. Кристобель все спала. Он зашел в спальню, вытащил у нее из-под головы подушку и стал над нею.
— Зачем это у тебя на холодильнике моя фотография?
Она возвращалась из страны снов.
— Твоя фотография?
— Обезьянье дело. И откуда у тебя в книжке мой телефонный номер? Мы познакомились утром в понедельник, не так ли? Совпадение, верно? Случайность.
Она нахмурила брови, прислонилась к изголовью и натянула на себя простыню.
— Господи, Чак.
— Да нечего там, Господи. Что происходит?
Она твердо посмотрела на него, потом опустила глаза на кровать. Когда опять подняла взгляд, он заметил на ее лице гнев.
— Ты со мной переспал раз и думаешь теперь, что я — твоя собственность?
— Мне этого не надо, мне надо знать, зачем тебе понадобились мои данные, если мы впервые встретились три дня назад?
Она покачала головой, горькая улыбка появилась в уголках ее губ.
— Почему бы тебе просто не уйти?
— Не уйду, пока не получу от тебя ответ.
— Хочешь меня ударить? Может, тогда я заговорю быстрее.
— На это нечего рассчитывать.
— О чем ты подумал, Чак? Что я собиралась тебя соблазнить? Что я все это заранее спланировала? Где тебя искать, да? Какой твой номер? Где найти твой дом, чтобы принести цветы и открытку?
— Скажи мне правду.
— Я только что сказала.
Она опять опустила взгляд и закусила губу. Фрай видел, как по лицу ее скатилась настоящая слеза. Она смахнула ее уголком простыни.
— Прости, — сказала она.
— За что?
— За это. — Она посмотрела на него, потом — в окно. И с усилием сглотнула. — Ну что ж, вот и все. Можешь теперь уходить.
— Я слушаю.
— Чего ты хочешь? Признания?
— Конечно.
— Ты — высокомерный ублюдок, вот ты кто.
— Я никогда не смотрел на это с такой стороны. Мне просто хочется знать, что происходит. И что это за номер на Сайгон-Плазе?
— Ладно, ты это заслужил. Я… Я правда это спланировала. Я этого хотела. У меня уже несколько месяцев эта фотография. Я раздобыла твой номер и уже давно храню его в своей телефонной книжке. Я твердо решила пойти в то утро на Скалистый мыс. Это был не первый раз, когда я пришла туда. — Она опять вытерла лицо простыней. — Я видела тебя там сотни раз. Сначала я наблюдала за тобой из окна, потом купила бинокль. Ты был мужчина, но ты был далеко, и я могла видеть тебя, когда пожелаю. Я могла контролировать тебя. Ты не мог оказаться слишком близко. И, поверь мне, это чудесная возможность, после того, как… над тобой надругались. Я могла видеть тебя и в то же время быть на расстоянии. — Кристобель вздохнула и посмотрела на него. Он не мог вполне поверить в то, что происходило. — Загляни в стенной шкаф, Чак.
Фрай отодвинул скользящую дверцу. С иголочки новая Мега-доска стояла внутри, ни разу не использованная. Ценник до сих пор был не снят.
— Я надеялась, что войду в воду, когда там будешь ты. Я правда тебя там видела несколько раз. Думаю, ты меня даже не заметил. А рулоны там внизу, у моих туфель — это плакаты с твоими изображениями. А номер на Сайгон-Плазе — это магазин тканей, где я покупала шелк на платье.
