Чарльз Маклин - Молчание
Она медленно всплывает на поверхность.
Притягиваемая далеким лунным сиянием, которое, постепенно собираясь в фокус, принимает очертания глухого окна над верстаком Джо. Ей вспоминается голос из внедорожника — дивный, тонкий, чистый голос.
«Можно, мы поедем домой?»
Щелчок захлопнувшейся дверцы.
Она снова погружается на глубину, не в состоянии двигаться из-за веревок, шнуров, проводов, опутывающих ее тело.
Вовсе не обязательно было так адски ее избивать.
И снова в эфире вихрем проносятся первые слова мальчика.
«Можно, мы поедем домой? Мой папа будет волноваться».
Страх за его безопасность придает ей сил — она разрывает путы, саван слетает с колен…
Его папа.
Карен лежала на бетонном полу. Открыв глаза, она подняла голову и прислушалась. Похоже, они ушли. Мертвая тишина в гараже убедила ее, что, кроме нее, там никого нет. Лишь легкий шипящий свист доносился из апартаментов наверху — а может, ей это просто казалось. Когда она села, в голове у нее все поплыло, и она поняла, что это был звон в ушах.
Ощупав скулы, виски и затылок, Карен обнаружила чувствительные места, но признаков серьезных повреждений не было. У нее даже возникли сомнения, что один из глухарей ударом сбил ее с ног; возможно, она потеряла сознание и ушиблась при падении. Она поползла на четвереньках вперед, ощупью пробираясь в темноте, путаясь босыми ногами в подоле вечернего платья, оторванный край которого то и дело за что-то цеплялся. Босоножки остались наверху.
Их сняли с нее перед самым убийством.
Стали всплывать детали происшедшего; последнее, что она помнила, — это слюнявый язык Доната, кляпом заткнувший ей рот. Ее передернуло. А вдруг этот подонок осквернил не только рот? По телу Карен поползли мурашки. Почувствовав тошноту от дурного предчувствия, она сунула руку себе между ног.
Фух, слава богу! — услышала она в темноте свой собственный стон.
Джо опять появился вовремя! Действительность навалилась на нее стеной: они увезли Неда.
Все остальное — не важно.
Еще один звук — звук мерно капающей на металл воды.
Карен замерла, затаив дыхание. Труба течет, решила она, — только и всего.
Дотянувшись до заднего откидного борта «вольво», она прислонилась к приятно холодящему стеклу. Трудно было сказать, давно ли они уехали. Карен знала только одно: она должна их догнать — на счету каждая секунда. Все еще нетвердо стоя на ногах, она ощупью продвигалась вдоль корпуса фургона — осторожно, будто по краю обрыва, — пока не добралась до водительской дверцы.
Та была заперта.
Карен подергала дверцу соседней машины, видимо принадлежавшей детективу. Тоже заперта.
В коридоре был включен свет.
Джо пошел наверх что-то забрать. Вроде бы она слышала, как потом он спускался, но абсолютной уверенности у нее не было. Она с ужасом заглядывала во все уголки, убежденная, что найдет его бездыханным.
На подъездной аллее она обнаружила то, что можно было бы принять за следы борьбы. Похоже, они увезли его с собой.
А значит, есть вероятность, что Джо еще жив.
В гостиной Карен опустилась на колени возле тела Хендрикса. Отвернувшись, чтобы не видеть изуродованной физиономии мертвеца, она пошарила у него по карманам. Пальцы нащупали пристегнутую к ремню цепочку для ключей, змейкой сбегавшую в задний левый карман его брюк. Карен пришлось собрать все свои силы, чтобы перевернуть тело Хендрикса на бок.
Голова его оторвалась от пола с липким хлюпом — как запеченное яблоко, когда его берешь с тарелки.
Отцепив ключ, Карен задумалась.
Посмотрите у меня в кармане, сказал Хендрикс.
У нее мелькнула мысль, что там может быть что-то важное. Но она не могла заставить себя еще раз дотронуться до трупа. Не могла — и все. Оставалось надеяться, что это записка для жены и, когда найдут тело детектива, кто-нибудь доставит вдове его последнее послание. Забрав босоножки и сумочку, Карен снова помчалась в гараж.
Вода капала на солнцезащитный козырек «каприса», но теперь капли падали чаще: в машине их назойливый «тук-тук» казался Карен эхом ее сердцебиения. Не зацикливаясь на этом, она повернула ключ зажигания. Мотор закашлял, зловеще затарахтел и, перейдя на рев, заработал. Карен рывком перевела рычаг коробки передач на заднюю скорость и стала выезжать из гаража, но вспомнила, что не включила фары.
Лобовое стекло, словно дельта реки, было испещрено ручейками чего-то похожего на машинное масло. Господи Иисусе, вздохнула Карен, только бы в этой долбаной машине ничего не сломалось! Затем, взглянув на дощато-балочный потолок, служивший также и полом гостиной, она поняла, откуда капает. Темное, влажное пятно там, где, судя по всему, лежала голова детектива, находилось непосредственно над его «шевроле».
«Дворники» размазали кровь по стеклу ровным слоем, и теперь оно было словно затянуто тонкой красной пленкой.
Карен в остервенении отвращения давила на кнопку смыва, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь сахарно-розовую от крови пену антиобледенителя, пока стекло полностью не очистилось.
К этому времени она на скорости пятьдесят миль в час почти доехала до пересечения с Уитли-роуд и теперь пыталась понять, в какую сторону могли свернуть глухари на внедорожнике Джо.
На террасе в Эджуотере обсуждались цифры. Это всего лишь деньги, сказал он, помнится, Карен, когда танцевал с ней на вечеринке. Виктор хотел двадцать миллионов.
За такую сумму Том не мог позволить себе зацикливаться на мысли о том, как, вероятно, страдает сейчас мальчик. В конечном счете все должно быть урегулировано путем переговоров. Иначе ничего не выйдет. Он как никогда понимал, насколько важно сохранять хладнокровие.
— Двадцать миллионов? — Том набрал полную грудь воздуха и медленно его выпустил. Потом нахмурился, потирая подбородок и кивая, будто бы серьезно обдумывал названную сумму. — Вы хотите, чтобы я выдал двадцать миллионов долларов. Получив эти деньги, вы возвращаете Неда. Таково ваше предложение.
— Именно. — Виктор расплылся в улыбке. — Красивая круглая цифра. Даже на слух приятно. Двадцать миллионов. Да что вы в самом деле? Что такое двадцать миллионов для такого мужика, как вы?
— Я не храню такие деньги дома.
— Ну, Том, вы меня и рассмешили! Никто не предлагает вам доставить мешок наличности в какое-то условное место. Речь идет о законной деловой операции, чтобы все было честно и открыто. Указанная сумма может быть переведена в некую инвестиционную компанию, которую мы с вами создадим в ближайший понедельник. Мы будем партнерами, Том. Черт, да мы уже партнеры! Для вас не составит ни малейшего труда собрать кое-какие ликвидные средства, и в понедельник к вечеру, если вы с Карен скооперируетесь, я гарантирую: ваш сын будет у вас. Цел и невредим.
— Как будто ничего не случилось.
— Вы сорвали эти слова у меня с языка.
— И вы еще хотите, чтобы я поверил, что все это не было спланировано?
— Это было спланировано, — кротко ответил Виктор. — Просто нам пришлось сдвинуть график на день-другой.
— Тут могут возникнуть кое-какие проблемы, — сказал Том. — Вы говорите, это займет сорок восемь часов. Неду нельзя так долго находиться вне дома. Его состояние требует постоянного наблюдения, ему нужны всякие лекарства.
— Я знаю о его «состоянии», — Виктор засмеялся. — Просто мальчик немного задрочен, вот и все. О нем хорошо позаботятся, Том, можете не волноваться.
Том налил себе бренди и протянул почти пустую бутылку Виктору, но тот жестом отклонил предложение.
— Поздновато для бренди. Выпью — плохо буду спать… у меня от него кошмары.
— Вторую трудность я не знаю, как обойти, — медленно проговорил Том, закидывая ногу на ногу. — То, что вы предлагаете, практически неосуществимо. В реальной жизни. У меня нет двадцати миллионов долларов, а если бы и были, то в наше время строгих уставных правил… все равно ничего бы не вышло.
— Не оскорбляйте мои интеллектуальные способности, — сказал Виктор. — Час назад мы были на вечеринке, где все только о том и говорили, какой большой куш срубил Том Уэлфорд в Атланте. К счастью, у меня там есть друзья, которые занимаются автотранспортным бизнесом. Они доложили мне, что сделка с «Гремучим громом» дала вам вдвое больше того, что я прошу.
Том рассмеялся.
— Уж не знаю, откуда у них такая информация, но, уверяю вас, это далеко, очень далеко от контрольной цифры.
— Ладно, хватит молоть чепуху. — Виктор чуть развернулся и устремил на него суровый взгляд. — Все сводится к одному. Хотите вы увидеть мальчишку живым — или нет?
Том опустил глаза на бокал с бренди и, поболтав темную жидкость, стал смотреть, как она оседает на стеклянных стенках.
