Франк Тилье - Переломы
56
На этот раз Доротея решает не убегать, как она делает обычно при каждом своем появлении, если ситуация оборачивается не в ее пользу. Она быстро окидывает взглядом место, где оказалась. Квартира ее сестры… Ее глаза встречаются с глазами Жюли Рокваль.
— Вижу, вы нашли мою сестру.
Жюли немного подается назад:
— Что… Что вы такое говорите?
— Вы же в гостях у Алисы, не так ли? Из этого я делаю вывод, что вы ее нашли.
Сотрудница социальной службы не может прийти в себя. Тон голоса, ритм речи, поведение — все внезапно изменилось. Перед ней стоит не застенчивая Алиса, а гордая Доротея. Жюли только что своими глазами наблюдала редчайшее явление: смену личности.
— Вы… Вы — Доротея?
— А кто же еще?
Жюли потрясена. Да, в университете ей приходилось слышать о диссоциативном расстройстве личности, и ее это очень занимало. Она хорошо помнит о нашумевших в свое время случаях, например об Анне О. или о Сибил, женщине с шестнадцатью личностями. Но ей никогда, никогда не доводилось встречать подобных больных. Теперь она лучше понимает одержимость Люка Грэхема. Такой редкий, такой странный случай…
Доротея указывает пальцем на зажигалку, торчащую из кармана Жюли.
— У вас сигаретки не найдется?
Жюли по-настоящему сложно вернуться к нормальному разговору.
— Да-да, конечно. А ваша сестра, Алиса, по-моему, не курит?
— Она никогда и не пробовала. Из нас двух Алиса всегда была хорошей девочкой, такой, как нравится моему отцу.
Это совершенно поразительный случай. Расщепление доходит до того, что одна часть мозга Алисы Дехане зависима от никотина, а другая — нет. Что же заставляет появляться Доротею: злость, страх или откровения, которые Алисе слишком трудно перенести? Происходит ли расщепление личности каждый раз, когда она ощущает себя в психологической опасности? Но как объяснить очки?
— Вы… Вы знаете, где сейчас Алиса?
Доротея берет сигарету и закуривает. Потом, закрыв глаза, делает длинную затяжку.
— Думаю, она поехала к Грэхему. Там вроде бы что-то стряслось.
— Что?
Доротея пожимает плечами:
— Ой, да это просто Николя, этот плакса влез куда не надо. А потом еще этот Берди.
— Берди?
— Дежурный злодей. Как правило, он не показывается.
— Вы рассказываете мне о других личностях? О других персонажах, живущих внутри Алисы?
Доротея нервно присвистывает:
— Как это — другие персонажи? Вы прямо как Грэхем. Я говорю вам о людях, а не о персонажах или как вы их там называете.
Она поворачивается кругом.
— Разве похоже, что меня нет? Разве я похожа на сестру? Посмотрите на мои красивые ногти, сравните их с Алисиными, — вы увидите, кто из нас болен. Алиса мало заботится о своей внешности, она себя запустила. Ой, все это так глупо. Все время приходится оправдываться.
Ногти у нее короткие и обгрызенные, но, судя по всему, Доротея видит их по-другому.
— Вам удалось что-то узнать о происшествии с семьей Грэхема и о человеке из статьи?
Жюли кивает и пытается поверить, что разговаривает не с Алисой, а с Доротеей. С совершенно другой, независимой личностью, с собственными условностями, собственными воспоминаниями, собственным характером. Да, интересно, должно быть, на сеансах психотерапии у Грэхема!
— Вы правы. Человек с вашим одеялом, которого мы подобрали на автобусной остановке, в две тысячи четвертом году стал виновником дорожного происшествия. Он насмерть сбил девочку.
— Алиса рассказала вам про одеяло?
— Вы узнали его, но ничего мне не сказали, когда я показала вам снимок.
— Клянусь вам, я не знаю, откуда у этого типа взялось это одеяло. Я не хотела подвергать опасности мою сестру.
— Так значит, это ваша… ваша сестра Алиса накрыла им моего больного?
— Об этом я ничего не знаю. Может, это сделал Берди, кто знает? Я не в курсе того, что они там делают, говорю вам. У меня своя жизнь.
В голове у Жюли царит полная неразбериха. Она совершенно не понимает, как работает психика Алисы Дехане. По большей части при диссоциативных расстройствах основная личность не знает о существовании второстепенных персонажей, но иногда один из них знаком с остальными. Случай Доротеи более или менее укладывается в эти рамки.
Облачко табачного дыма закрывает лицо девушки. Она разгоняет его рукой и смотрит прямо в глаза Жюли:
— А что насчет Грэхема? Вы нашли информацию о его семье?
— Об этом я и так знала. Двое его детей и жена погибли, когда машина сорвалась…
— Я говорю не о них. О человеке, ставшем причиной несчастья.
Жюли замирает. Она достает лист бумаги со схемой и внимательно изучает его.
— Вы имеете в виду Жюстину Дюмец? Ах, черт, ведь и верно… Мне не пришло в голову выяснить, что с ней стало. Вы думаете, тут есть какая-то связь? Что она тоже могла исчезнуть, как и Бюрло?
Доротея идет к окну, открывает его и встряхивает сигарету. Пепел улетает на улицу.
— А вы можете быстро проверить?
Жюли достает мобильный телефон.
— У меня есть знакомый в уголовной полиции Лилля.
Доротея хватает ее за руку и тянет к выходу. Потом захлопывает дверь квартиры, не запирая ее.
— Позвоните с дороги. Мы поедем в машине моей сестры.
— Куда?
— В сарай. Я уверена, что мой отец замешан в чем-то ужасном.
Подойдя к старому «фиату», Доротея садится на место пассажира и протягивает Жюли ключи.
— Если есть выбор, я предпочитаю не вести сама. Не люблю это дело.
Не задавая новых вопросов, Жюли заводит машину и трогается с места.
За ними едет другой автомобиль.
На пассажирском сиденье лежит черный капюшон.
57
Автомобиль Алисы выезжает на автостраду А26 и направляется в сторону Арраса. Жюли выключает мобильный и кладет его на сиденье между ног.
— Как только мой знакомый доберется до работы, мы получим ответ относительно Жюстины Дюмец. Послушайте, Доротея, вы должны мне рассказать, каким образом вы и ваша сестра оказались замешанными в эту историю.
Жюли бросает взгляд в зеркало заднего вида и начинает рискованный обгон. Доротея прислоняется затылком к подголовнику.
— Все дело в стечении обстоятельств, а началось это восьмого октября. В тот день доктор Грэхем увез Алису в Исследовательский центр под Парижем, чтобы провести какое-то тестирование. В лаборатории случилось что-то, в чем я никак не могу разобраться.
— Вы сопровождали сестру?
— Нет, но я более или менее в курсе того, что она делает.
— В курсе? Каким образом?
— Ну, в курсе, и все тут, не пытайтесь понять, ладно?
Жюли молча кивает. Она вроде бы припоминает, что люди, страдающие расщеплением личности, используют в качестве защиты парадоксы, разрешить которые они не в состоянии, и уходят от ответов на смущающие их вопросы. Доротея продолжает объяснять:
— После этого тестирования у меня тоже был провал в памяти, черная дыра, как у Алисы. Это случалось со мной раз или два в жизни, когда я была моложе, и потом сегодня, у Грэхема. Ясное дело, это все из-за Берди. Он вернулся. Каждый раз, когда он появляется, я не знаю, что он делает.
— А откуда он появляется?
— Не знаю, но совершенно точно, что он опасен для моей сестры. Восьмого вечером, явно под влиянием Берди, она дважды ударила ножом моего отца. Хотела его убить.
Жюли пытается сохранять спокойствие и не выказывать своего потрясения. Алиса Дехане признается ей в попытке отцеубийства. И что теперь можно сказать о ее отце, который утверждал, что пытался покончить с собой? Может быть, он защищал дочь?
— Почему она захотела его убить?
Глаза Доротеи загораются.
— Потому что Берди решил, что отец заслужил это, вот и все. Он сделал то, на что я никогда не решалась…
В салоне машине так спокойно и уютно, фары встречных машин оказывают гипнотическое действие. Теперь Доротея говорит медленно, обстоятельно, без злости:
— Восьмого вечером Алиса ударяет отца ножом. Ночью я нахожу в ее душе окровавленную блузку. А девятого утром вы и ваши люди находите человека, накрытого ее одеялом. Совершенно ясно, что мою сестру, моего отца и вашего больного что-то связывает. А что именно — знает Берди.
Жюли очень хочется, чтобы все совершилось поскорее, чтобы откровения хлынули дождем, но она понимает, что должна проявить терпение и позволить всему идти своим чередом. Все ключи к разгадке таятся в мозгу сидящей рядом с ней молодой женщины, но она не может правильно воспользоваться ими. Может быть, Грэхем знает, как это сделать. Может быть, он знает правду, но скрывает ее. Это объяснило бы его странное поведение, когда она заезжала к нему.
— А у вас есть какое-то представление о природе этой связи?
Доротея вздыхает:
— Дело было лет десять назад, на ферме… Мне не разрешали заходить одной в хлев, но однажды в отсутствие отца я все-таки это сделала. Я нашла там странные статьи из газет. Они были аккуратно вырезаны и приклеены к полу под сеном. Во всех этих статьях рассказывалось о боли и злости жертв. Точно так же, как в газетах в доме Грэхема.
