Джон Сирлз - Экзорцисты
Если не считать короткой встречи в продуктовом магазине несколько лет назад – встречи, о которой я вспомнила только после того, как он заговорил о ней в машине, – это был первый раз, когда я услышала, как он заикается. Мы стояли на тротуаре возле заброшенного кинотеатра, и что-то в его неуверенном голосе заставило меня почувствовать вину за то, что он оказался здесь. Я повернулась к нему и сказала, что сообщила дяде, что мы отправимся в путь, как только я повешу трубку.
– Я думала, когда он поймет, что мы уже едем, то почувствует себя обязанным быть здесь, когда мы появимся. Но мне бы следовало понимать, с кем я имею дело. Отец не раз меня предупреждал. Сестра тоже. Так или иначе, но я прошу прощения за напрасно потраченное вами время.
– Нет, так нельзя сказать, Сильви, – возразил Хикин, и его заикание вновь исчезло. – Так мы смогли провести время вместе. Думаю, твоей матери это бы понравилось.
Я не была уверена, что он прав, но мне стало легче, когда я поняла: Хикин не обиделся. Он предложил еще раз попытаться постучать в каждую из стеклянных дверей. Так мы и сделали. Мы довольно долго ждали ответа, но никто не появился. Наконец Хикин предложил вернуться в Дандалк, чтобы Роуз не начала волноваться.
– Можно не спешить, – ответила я. – Роуз не будет волноваться.
– Сильви, она твоя сестра. Не сомневаюсь, она непременно будет беспокоиться.
– А Хоуи мой дядя – и что с того?
Хикин немного помолчал, обдумывая ответ.
– Ты права, – наконец сказал он. – Родственные связи иногда ничего не определяют. Но Роуз твой официальный опекун. И если она относится к своим обязанностям не слишком ответственно, тебе следует об этом сказать. Ведь социальные службы отслеживают подобные ситуации.
Я подумала о Коре и ее татуировке – дельфине или акуле. Подумала о Нормане, который провалил экзамен по недвижимости, но собирался сдавать его снова весной. И о бедном Бошоффе с его стихами, вопросами и больной женой, спящей рядом с ним по ночам.
– Роуз неплохо справляется. Я лишь хотела сказать, что она не будет беспокоиться, потому что считает, что я занимаюсь в библиотеке.
Уж не знаю, поверил ли он мне, однако Хикин больше эту тему не поднимал. Прежде чем мы вернулись в машину, я предложила хорошенько осмотреть это место – весьма возможно, что я больше никогда его не увижу.
– Судя по всему, город уже давно хочет снести это здание. Но кто знает? Я вижу разрешение на производство работ – может быть, существует альтернатива.
Я посмотрела на старое здание – облупившийся серый фасад, переулок, уходящий в темноту, – и постаралась запомнить впечатление, чтобы описать его в своем дневнике и ничего не забыть. Когда я закончила, мы перешли на противоположную сторону улицы, сели в машину, и Хикин запустил двигатель, но вместо того, чтобы двинуться с места, снова повернул ключ в зажигании.
– Что-то не так? – спросила я в наступившей тишине.
Хикин прижал ладони к своему подвижному лицу. Кожа натянулась, и все черты сместились – нос оказался возле левой щеки, левая щека приподняла левый глаз, который и вовсе исчез. Но, как только он перестал растирать лицо, все встало на прежние места.
– Хороший репортер не должен легко сдаваться. Мы не зря проделали такой долгий путь. Как я тебе уже говорил, это то, чем я всегда хотел заниматься. Более того, после того как я разочаровал твою мать, мне бы очень хотелось тебе помочь, Сильви. Давай немного подождем – вдруг он вернется. Если твоя сестра не станет волноваться, еще один час ничего не изменит.
Его предложение показалось мне логичным, и все же я подумала, что если мой дядя затратил некоторые усилия, чтобы со мной не встречаться, то будет разумнее – и безопаснее – держаться от него подальше. Мои родители никогда ему не доверяли. Роуз тоже. Почему я должна думать иначе?
– Вот что я тебе скажу, Сильви. Если ты останешься здесь и будешь присматривать за домом, я могу сходить в бар и купить сэндвичи и лимонад. Ты не против?
Я с утра ничего не ела, поэтому сказала, что ланч – это хорошая идея. Перед уходом Хикин попросил меня оставаться в машине и не открывать двери. Я наблюдала, как уменьшается его фигура в зеркале заднего вида, пока он не исчез в баре.
Оставшись в одиночестве, я постаралась не думать о той ночи, когда меня оставили в машине. Потом я посмотрела на пол машины Хикина, представила, как мама сидит на этом самом месте, отпихивая банки из-под содовой ногой и одновременно переворачивая страницы книги с образцами обоев, которую она взяла возле хозяйственного магазина. Если она и в самом деле так устала от работы, как утверждал Хикин, становилось понятно, почему обычная вещь, вроде книги с образцами обоев, могла ее настолько взволновать. Я вспомнила, как она показывала книгу мне, не упоминая о поездках с Хикином, и просто переворачивала страницы, изучая пиршество цветов и рисунков с удивлением в глазах.
«У каждого образца есть свое настроение – так каждый человек обладает собственной личностью, – вспомнила я ее слова. – А что выберешь ты, Сильви?»
«Тебя интересует, что бы я хотела для нашей кухни?»
«Нет. Какой личностью ты станешь?»
Кто-то резко постучал костяшками пальцев в окно машины, и я вздрогнула. Подняв глаза, я увидела мужчину с морщинистым лицом и длинными желтыми зубами, которые заставили меня подумать о клавишах старого рояля. Он сделал руками круговое движение, призывая меня опустить стекло. Вместо этого я проверила, закрыты ли двери, и огляделась, не идет ли Хикин. Однако увидела лишь выцветшие флаги над входом в бар.
Я решила, что мужчине нужны деньги, и нервно отмахнулась от него. Однако он не уходил. Я услышала, как по другую сторону стекла его приглушенный голос произнес:
– Сильви?
Мое имя, слетевшее с его сухих губ, должно было заставить меня успокоиться, но я встревожилась еще сильнее.
– Да? – осторожно ответила я.
Его рот снова начал двигаться, но ш-ш-ш-ш не давало мне разобрать, что он говорит. В какой-то момент он заметил недоумение на моем лице, замолчал и снова сделал круговое движение рукой. Наконец я опустила стекло на пару дюймов.
– Так-то лучше, – сказал он. – Немного. Ты ведь Сильви, да?
– Откуда вы знаете мое имя?
– Именно это я и пытаюсь объяснить. Я знаком с твоим дядей. И знал отца, в молодости, до того как он покинул наши края и стал знаменитым. Прежде, в детстве… я вел себя с ним не лучшим образом. Наверное, он никогда про меня не рассказывал.
Пока он говорил, я вспомнила отрывок из книги Хикина.
– Так вы… Ллойд?
Он облегченно вздохнул и улыбнулся, показав свои зубы-клавиши.
– Ты поняла. Я бы тебя не узнал, если бы не заметил репортера и не вспомнил, как он приезжал сюда несколько месяцев назад. Я был с Хоуи, когда ты ему звонила. Ну и понял, что происходит. И вот бинго. Привет, Сильви.
– Привет, – ответила я, слегка смягчаясь, но не опуская стекло дальше.
– Наверное, мне пора переходить к делу. Хоуи это не понравится, но если ты хочешь его увидеть, тебе следует пойти со мной.
– И куда?
– Будет проще, если я покажу.
В зеркало я видела только старые флажки над дверью бара. Наверное, Хикин по-прежнему находился внутри, смотрел, как бармен готовит наши сэндвичи, или искал что-нибудь съедобное на полках среди сигарет и журналов.
– Если вы не против, я подожду, когда вернется репортер, чтобы он мог к нам присоединиться.
Ллойд посмотрел в сторону бара и прищелкнул языко-м.
– Если ты попытаешься повидать дядю с этим парнем на буксире, то не рассчитывай на удачный исход. Можешь не сомневаться. Хоуи не хочет говорить с репортерами. В особенности с твоим знакомцем.
– Но почему он не хочет с ним разговаривать? – спросила я, хотя меня гораздо больше интересовало, почему он отказывается говорить со мной.
– Будет лучше, если он сам тебе объяснит. Если хочешь, пойдем со мной.
Я посмотрела на стоявшего возле машины Ллойда – толстые ногти, коротко подстриженные, истертые и желтые, как и зубы. Вероятно, он был из тех, кто смеялся над моим отцом.
– Почему вы здесь? – не удержалась я от вопроса.
Ллойд переступил с ноги на ногу и пнул старым ботинком тротуар. Я видела, что разговор через приоткрытое окно его раздражает, но он ничего не сказал, а наклонился вперед и положил руку на крышу машины.
– Когда твои дедушка и бабушка были живы, я отвечал за техническое состояние здания. И занимался тем же после того, как все изменилось. Теперь, когда Хоуи вернулся, я по-прежнему здесь. Вот почему я делаю тебе предложение, пока твой приятель репортер не вернулся. Ты хочешь, чтобы я отвел тебя к твоему дяде или нет?
Инстинкт подсказывал мне, что ему нельзя верить и следует поднять стекло и отправить Ллойда прочь, но моя рука потянулась к ручке, и я распахнула дверцу.
