Ингер Фриманссон - Крысоловка
– Что с твоей рукой? – спросил он.
Она нервно коснулась повязки. И ответила по-шведски:
– Крыса.
Дочери
Юлия проснулась первой. Сразу вспомнила, где находится и что произошло. Йеннифер лежала рядом, на животе, положив руку ей на грудь. Осторожно убрала ладонь сестры.
– Папа!.. – вскрикнула она и разрыдалась, неистово, неостановимо.
Йеннифер проснулась и тоже заплакала; обнявшись, сестры безутешно рыдали.
– Как думаешь, где он? – спросила Юлия. – Что с ним сделали? Все еще лежит там, в палате… и эта роза. Я ненавижу розы, никогда в моем доме не будет роз! А если какой придурок подарит мне розу, то убью! – Юлия яростно высморкалась и швырнула платок на пол.
– Нет, – сказала Йеннифер, – он уже не в палате. Его перенесли в подвал, в холодильник.
Сказала цинично, жестко – намеренно. Юлия ударила сестру, хлестнула по щеке.
– Только не папа! Не может он лежать в холодильнике!
– Но иначе тело начнет разлагаться. Сама подумай.
Юлия застонала. Влажные пальцы сестры погладили ее по щеке. Она ухватила указательный палец, сунула в рот, принялась посасывать. Тонкий, соленый палец.
Была суббота, половина шестого утра.
– А потом придет человек в черном костюме, – неумолимо продолжала Йеннифер. – Он зайдет в морг, достанет тело. Его никто не увидит, ведь он специально приходит кружным путем, чтобы не попадаться на глаза. Автомобиль его стоит прямо у входа в морг, задние дверцы распахнуты. Серый катафалк.
– Хватит! – проскулила Юлия.
Но Йеннифер не могла остановиться. Она с детства любила пугать сестру страшными историями об окровавленных монстрах, о том, что Юлия вовсе не сестра ей, что она подкидыш, подобранный в сточной канаве.
– И человек в черном нежно берет тело… Подхватывает на руки и несет. Он укладывает мертвеца в гроб, обитый изнутри мягкой-премягкой тканью. Он обряжает мертвеца в саван. Представляешь себе папу в саване?
– Нет! Прекрати! Ненавижу тебя.
Йеннифер села в постели. Она спала в одних трусиках. Маленькие, острые грудки вызывающе торчали.
– А помнишь сериал «Клиент всегда мертв»? – спросила Йеннифер и потянулась. – Помнишь, какие красивые там были покойники; лежали в своих гробах, точно в уютных кроватках. Вечный покой. Там, где не ведают ни боли, ни страха.
Юлия тоже села. Тело сотрясали рыдания.
– Не хочу, чтобы он лежал в гробу! – прерывисто сказала она. – И могилы не хочу. Не хочу, не хочу!
– Так надо, – произнесла Йеннифер.
– Нет, б… дь, не надо!
– Надо. Но вовсе не обязательно в церкви. Он туда даже не ходил никогда. Так что церемония будет в другом месте.
– Раз так, то гроб выберем мы с тобой! Самый крутой гроб, какой только бывает! Такой, какой он сам бы себе выбрал.
– С мамой тоже нужно посоветоваться. – Йеннифер говорила взвешенно. – Кстати, надо обзвонить людей. Сообщить. Составить список, что ли. Есть те, кому нужно обязательно сообщить. В издательство позвонить. Мама нам поможет. Остальное подождет. Теперь не надо никуда спешить. Больше некуда спешить.
Юлия завернулась в одеяло.
– Нужно с Розой связаться как можно быстрей. Я знаю, что ей понравится… в смысле, понравится, что это мы ей сообщим. Ты и я. А не кто-то другой.
– Верно.
Йеннифер выбралась из кровати. Побрела в ванную. Юлия слышала, как она подняла крышку унитаза и помочилась.
Потом зашумел душ. И тогда она тоже встала.
Они выпили кофе, съели миндальное печенье из банки.
– Взгляни, – неожиданно сказала Юлия, – видишь, вот здесь рисунки, розочки. – Подняла банку и встряхнула, крошки отозвались шуршанием. – Наверняка шлюха покупала. Нужно выбросить.
– Хватит уже о ней, – отмахнулась Йеннифер. – У меня больше нет сил на злость. Главное сейчас – отец. Достоинство.
– Да-да.
– Который час? Как думаешь, можно уже позвонить Розе?
Юлия кивнула. Взяла трубку, набрала номер. Как обычно, без ответа.
– Спит, наверное.
Йеннифер грызла печенье, изучая бумажник отца и ключи. Кроме ключа от квартиры, здесь был и ключ от автомобиля. Несколько раз она садилась за руль, отец давал ей уроки перед экзаменом на права. Это было больше года назад. С тех пор она машину не водила.
Йеннифер решилась.
Они спустились на подземную парковку и без труда нашли «ауди» цвета карамели. Было видно, что машиной уже давно не пользовались: на ней лежал тонкий слой пыли. С выездом могут возникнуть проблемы – повсюду массивные столбы. «Опоры, что держат дом», – подумала Йеннифер. Она представила, как таранит столбы, как здание проседает, складывается. Как те башни одиннадцатого сентября. Еще одну проблему представлял крутой подъем перед выездом на улицу.
Ну что ж. У нее все получится. Она открыла дверцу, села на водительское место. Чуть подвинула сиденье вперед, подняла руль. Подумала: «Теперь это мой автомобиль» – и, несмотря на волнение, ощутила гордость. У Юлии прав нет, и получать их она не собиралась. Йеннифер сняла машину с тормоза и повернула ключ зажигания. Двигатель зафырчал.
– Последи, – крикнула она в открытое окно, – последи, чтобы я в столбы дурацкие не врезалась!
Все прошло отлично. Автомобиль оказался с автоматической коробкой передач, так что не нужно было беспокоиться о сцеплении и переключении скоростей. Просто забыть о левой ноге, будто ее и нет. Машина медленно отъехала назад, затем развернулась, проползла между столбами и выехала к воротам. Йеннифер крикнула Юлии, чтобы та нажала на кнопку, открывающую выезд из гаража, и створки со скрежетом раздвинулись. Она нажала на газ и выехала.
Снег растаял, температура была явно выше нуля. И машин не так много. Совсем рано. Суббота. Люди отсыпаются. Посмотрела на датчик топлива. Почти полный бак. Отлично. Значит, можно не мучиться с заправкой. Она даже не знает, с какой стороны у машины бензобак.
– Ух ты! – Юлия плюхнулась на соседнее сиденье.
«На ее место, – подумала Йеннифер. – На место жирной блудницы».
– Юлия, а ты понимаешь, что сидишь на месте жирной шлюхи?
Сестра скорчила рожу. Открыла бардачок, вытащила пару дамских перчаток. С отвращением, держа двумя пальцами, вышвырнула в окно.
– Интересно, как там дела у этой дуры? – спросила она. – Как думаешь, куда она слиняла? В какую страну?
– На Майорку, – рассеянно ответила Йеннифер. – На Майорку.
Разговаривать и одновременно вести машину было сложно.
– Помогай мне с указателями. Я понятия не имею, как ехать до Седертелье.
Юлия нагнулась и что-то вытащила из-под сиденья. Навигатор.
– Смотри! – торжествующе воскликнула она. – Где там Роза живет?
Настроить навигатор им не удалось. Но проблемы не возникло, поскольку скоро на глаза попался указатель на южную магистраль Эссингеледен.
Юлия была потрясена. Никогда прежде не доводилось ей ездить вместе с сестрой.
– Классно как ты водишь! – почтительно заметила она.
Йеннифер улыбнулась:
– Думала, все позабыла. Год за руль не садилась. Но это как езда на велосипеде: если уж научился, то раз и навсегда.
Пару раз они свернули не туда, пришлось спрашивать дорогу. И все же добрались до большого желтого особняка. Дом выглядел необитаемым. Но адрес правильный. Йеннифер проехала в узкие ворота и припарковала машину. Выбрались. Воздух прозрачен и свеж, совсем не то что в Стокгольме. В небе кружили птицы. Черные птицы. Скрипуче кричали.
– Как думаешь, это вороны? – спросила Йеннифер. – Как в «Полете ворона»[43]. Никогда таких птиц не видела. А как кричат!
– Хугин и Мунин[44]. Похоже на воронье карканье, но страшнее.
– Хорошо, что не грифы.
– Йенни!
– Прости.
– Думаешь, она здесь? – спросила Юлия.
Йеннифер показала на бело-синюю табличку с названием, прочла:
– «Боргвиков хутор». Здесь. Но Роза, по-моему, живет в доме поскромнее, не в самом особняке. Помнишь, Томас рассказывал?
Юлия кивнула:
– Да, точно! Арендует коттедж у хозяина особняка.
Йеннифер закрыла дверцу «ауди», положила ключ в карман.
– Подумать только, ни разу ее не навестили! – вздохнула она. – Вот дерьмо-то. Жаль, что мы так отдалились. Роза мне нравится. И всегда нравилась.
– И мне.
Пошли тропинкой, мимо большого дома, к озеру. Чуть ниже по склону холма они увидели маленький коттедж. К старому дереву у дома была приставлена лестница. Вокруг валялись ветки. И никаких признаков жизни.
Юлия остановилась. Ей было не по себе.
– Думаешь, Роза дома?
– Скоро узнаем.
– Йенни, я бы хотела пожить в таком месте! Только представь, жить в такой тишине, писать книги…
Вспомнила, как отец всегда подталкивал попробовать себя в сочинительстве: «Ты сможешь, Юлия. У тебя есть все, чтобы стать писателем. Уж я-то в этом понимаю. Да ты и сама знаешь». А она все сопротивлялась, ей казалось, будто отец принуждает ее к творчеству. Пытается извлечь из нее то, чего в ней нет.
