Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

   Паша вздохнул и встал с дивана. Я подозрительно покосился на него, но он просто подошел к стеллажу и стал рассматривать книги.

   – Я вас понимаю, – сказал Михаил, – честно, понимаю. Я понимаю, что вам совершенно не улыбается еще раз попасть в переплет как в прошлый раз…

   Я молчал.

   – Да, но обстоятельства сложились так, что мы были вынуждены включить вас в схему. Понимаете, ваш роман был частью сделки. Мне удалось сделать так, что вас оставили в покое…

   – Что вы говорите! – сарказм у меня иногда неплохо получается.

   – Именно это. Вы должны были обратить внимание, что в предоставленных вам тогда материалах достаточно много информации конфиденциальной, исходящих с достаточно высокого уровня. Вас оставили в живых…

   Я сглотнул. Трудно привыкнуть к мысли, что кто-то не хотел меня оставлять в живых, а потом прочитал мою книгу, мой несчастный роман «Игра в темную», и решил в живых оставить.

   – Был достигнут компромисс – пока вы живы, на ваш роман внимания не обращают. Когда вы умрете – все поймут откуда растут ноги. И многие поймут, что все описанное: психокодирование людей, попытка переворота в России, список зомбированных исполнителей, попавший в руки моего непосредственного начальства, – все это правда. И тогда грянул бы скандал.

   – Спасибо, объяснили. А что же произошло теперь? Вы передумали? Или появилась необходимость в новой книге? Я больше не хочу иметь с вами ничего общего. Я еще помню, как вы мне объясняли, что я просто обязан написать книгу, и именно такую, какая вам нужна. Я помню, как вы мне угрожали…

   – Я вам не угрожал.

   – А как, по вашему, называется мысль, высказанная вслух, что без романа вы не гарантируете мне безопасности? Как? Вы думаете, я забыл тот разговор? Я его никогда не забуду. Я не забуду, как вы меня сломали… Как я сам сломался только на одной мысли о том, как будут жить мои близкие, если я им не помогу. Слушайте, а вы что, снова пришли мне угрожать? Тогда переходите к делу. Милости прошу. Давайте!

   Я медленно разжал кулаки. Пальцы занемели, я слишком сильно их сжал.

   – Я не буду вам угрожать, – тихо сказал Михаил. – Я мог бы вам рассказать, что после выхода вашей книги в свет начались неприятности на службе у меня, у Паши… Еще у некоторых людей, которых вы знали, или о которых только слышали. Я мог бы это рассказать, но вам это не интересно. Тогда я вам расскажу историю, а вы просто послушайте.

   И я просто послушал. Занятная такая история. Темненькая.

   В некотором царстве, в некотором государстве, жил был журналист, возомнивший себя писателем. Или которого заставили стать писателем, но это не важно. Этот самый журналист думал, что его оставили в покое, но его, оказывается, оставили не в покое, а во взведенном состоянии. Как и многих других. Его, этого журналиста, решили подставить как сигнальную мину. Для людей умных.

   Есть у этого журналиста, исходя из текста книги, знакомые в очень интересных службах. И следят за этим журналистом, очевидно, очень внимательно. Значит, если кто-то захочет связаться с теми, кого журналист описал в своей книге, то им достаточно было просто обраться к журналисту.

   Но обратились не через журналиста. Обратились через уголовника Зимнего. Не через журналиста, но через того, кто фигурировал в его романе. Настораживает? Да.

   Потом обратились к журналисту. Но не для выхода к спецслужбам, а со странным предложением.

   – Почему это оно странное? – не выдержал я.

   – А потому, что исходило оно от человека, который передал вам привет от Зимнего. Вам не пришло в голову, что странный привет…

   – Пришло, особенно после того, как узнал, что привет был от покойника.

   – А нам пришло в голову, что через вас просто решили продублировать обращение к нам через Зимнего. И мы очень не хотели, чтобы с вами произошло нечто подобное.

   – И для этого вы приставили ко мне своего наблюдателя?

   – Не совсем. Мы хотели продемонстрировать, что за вами следят, что вы под колпаком…

   – Большое спасибо.

   – Пожалуйста. Вы получили заказ написать книгу о возможной войне между Украиной и Россией. Кстати, подобное предложение получили не только вы. Еще минимум четыре человека. Один отказался сразу, второй – через неделю, двое согласились, но один, россиянин, внезапно выехал в командировку на Дальний Восток, а второй попал в уличную потасовку и заработал сотрясение мозга.

   Я почувствовал, что кожу на затылке начало покалывать мелкими ледяными иголками. Случайно, говорите, сотрясение мозга? Ладно.

   – И то, что вам сказал ваш потенциальный заказчик о вашей исключительности, правда. Ему об этом сказал сам Зимний, а Зимний знал, что говорит.

   – И кто же мне заказал книгу?

   – Книгу вам заказал Анатолий Жовнер. В настоящий момент, по моим сведениям, он имеет некоторые неприятности, его усиленно будут трясти украинские компетентные органы, так что к вам он, скорее всего, больше не придет. Заказ можете считать аннулированным.

   – Спасибо на добром слова, – выдавил я. Это они молодцы. Это – спасибо. Это значило, что накрылись мои мечты медным тазиком. Не было у вас денег, Александр Карлович, и не будет. Хорошо, хоть своих не обнадежил стабильными заработками. Я прикинул, что у меня осталось из денег после расчетов с долгами по сашкиной гимназии и понял, что если сильно подтянуть пояс, то до Нового года я дотяну. А потом…

   – Похоже на то, – продолжил свою мысль Михаил, – операция, которую мы начали проворачивать, закончилась внезапно, не оправдав наших опасений. И поверьте, вы не самая пострадавшая сторона.

   – Пошли вы…

   – Уже скоро пойдем, – пообещал Михаил. – Совсем чуть-чуть осталось. Вас теперь оставят в покое. Это можно гарантировать почти на сто процентов.

   – Слава Богу! – искренне выдохнул я, даже не очень печалясь об утраченном шансе заработать, – Может, прямо сейчас начнете оставлять меня в покое?

   – Можем, только учтите, вы больше не исключительный. С вас снята защита. Ваша книга и ваша безопасность больше не есть предмет договора.

   Что-то у меня в груди екнуло. Как это моя безопасность…

   – Меня что, теперь убьют? – я, кажется, научился произносить этот неприятный глагол относительно себя и при этом почти не пугаться.

   – Нет, конечно. Просто до этого любая неприятность с вами становилась поводим для внимательного рассмотрения с нашей стороны. Вот как в Одессе, например.

   Я вспомнил свои приключения в Одессе. Так вот оно что…

   – Не волнуйтесь, нам не пришлось вмешиваться тогда. Вы все решили сами.

   – И на том спасибо.

   – Но теперь ваши проблемы – это ваши проблемы. Вы вычеркнуты не только из списка кандидатов на возможную вербовку, но и из списков лиц, интересующих нас, вообще. Насколько я понимаю, тоже самое будет сделано и украинской стороной. Вы теперь совершенно свободный человек.

   – Спасибо! – с чувством сказал я.

   – Пожалуйста, – сказал Михаил и встал. – Это все, что я хотел вам сообщить.

   – До свидания.

   – До свидания.

   Я закрыл за обоими гостями дверь и мысленно поздравил себя. Не с тем, что остался снова без работы, и не с тем, что снова придется слоняться по Городу в поисках заработка. Я был горд собой и тем, что сумел удержаться и не спросить, а из-за чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор на этот раз. От кого спасали человечество?

   Виктора Николаевича встречали без помпы. Два человека – местный, представившийся майором Петровым, и старший лейтенант Алексеев.

   Ни Петров, ни Алексеев разговора не начали, просто обменялись приветствиями с московским гостем и молча провели его к машине. Петров сел за руль, Алексеев – на переднее сидение, предоставив заднее в полное распоряжение Виктора Николаевича.

   Это устраивало Виктора Николаевича. Ему нужно было еще раз обдумать сложившуюся ситуацию и просчитать возможные варианты. Тон, которым ему было сделано предложение приехать, не оставлял сомнений, что разговор будет очень серьезный и очень неприятный. То, что приглашавший был старым знакомым и даже несколько лет назад вместе с Виктором Николаевичем работал по «Спектру» и «Шоку», ничего не меняло.

   – Сколько машин идет за нами? – спросил Виктор Николаевич.

   – Две, – не оборачиваясь ответил Петров.

   – Однако…

   – Время тяжелое, извините. В следующий раз подключим вертолет.

   – Это он шутит так, товарищ… – начал Алексеев.

   – Виктор Николаевич, – поправил его Виктор Николаевич.

   – Да, Виктор Николаевич, Петров националист и шутки у него дурацкие.