Максим Шаттам - Душа зла
На углу Бродвея и Тейлор-стрит он остановился возле тележки продавца хот-догов, из которой к небу поднимались завитки жирного, сладковатого дыма.
Продавец, высокий небритый тип со смуглой кожей и мексиканским акцентом, обратился к Бролену:
— Ну и ветер! Не правда ли?
В ответ Бролен лишь кивнул.
— Можно подумать, что мы попасть в фильм-катастрофа! — продолжал здоровый мексиканец. — Что будешь есть?
— Хот-дог с двумя сосисками.
Несмотря на свои габариты, продавец оказался не таким медлительным, как этого можно было ожидать, он подхватил две дымящиеся сосиски и засунул их в разрезанную булочку.
— Вот, шеф. Два доллара.
Бролен заплатил и окунул хот-дог в кетчуп.
— Что-то не так, шеф? Ваша женщина не прийти?
Бролен отрицательно помотал головой:
— Все в порядке, это просто ветер…
— Только не со мной! Я-то видеть, что что-то не так.
Мексиканец потер руки, словно почувствовал выгодное дело.
— Ну же, — настаивал он, — я уверен, это из-за женщина!
Бролен попытался изобразить улыбку:
— Нет. Нет никакой женщины.
— Нет женщина?! — воскликнул продавец, широко раскрыв глаза. — Вот, что не так! Вам нужно найти женщина!
Бролен чуть не подавился своим хот-догом.
— И вовсе не…
— Тогда это работа! Проблемы на работа?
Решительно, для продавца хот-догов он был чересчур болтлив.
Бролен вспомнил о своей поездке в Нью-Йорк и рассказы о тамошних таксистах, которые просто неистощимы, когда вступают в беседу с пассажирами; только что он встретил кое-кого похуже.
— Можно и так на это посмотреть, — в конце концов согласился инспектор.
Мексиканец назидательно погрозил ему пальцем:
— А знаешь, почему так тяжело на работа? Потому что вы один в этой жизни! Вдвоем намного легче, меньше приходится рисковать! Когда брать на себя все дела вдвоем, то и жить проще. Вот он секрет: не бери на себя бесполезный риск!
Бролен проглотил последний кусок в надежде поскорее продолжить свою одинокую прогулку. «Если я сейчас же не уйду, этот тип будет грузить меня до вечера», — подумал инспектор.
Собеседник продолжал говорить:
— Уверяю, вам нужна женщина! Если хочешь, у моего брата есть…
Неожиданно в голове Бролена мелькнул луч света.
— Что вы только что сказали?
Мексиканец молча уставился на него:
— Как это что? У моего брата есть небольшой бар, но это не…
— Да не то, — перебил его Бролен. — Раньше.
— Раньше? — удивился мексиканец. — А! Что не нужно брать на себя бесполезный риск! Это мой девиз. Но если хочешь, можешь восполь…
Но Бролен больше его не слушал.
Его неожиданно захватила одна мысль. Интуиция копа или профайлера, постепенно превращавшаяся в уверенность.
Он молча развернулся и быстро направился навстречу ветру. Все ближе подходя к Главному управлению полиции, Бролен ускорял шаг, словно шел по пятам за убийцей. Пользуясь одному ему понятными знаками.
Кое-что у него уже было.
В голове по-прежнему звучал голос мексиканца: «не нужно брать на себя бесполезный риск». Они ошиблись насчет автомобиля.
38
Войдя в кабинет, Бролен сразу же включил электрический чайник, что свидетельствовало о том, насколько он взволнован.
И набрал внутренний номер Салиндро.
— Ларри, ты занят? — спросил он, услышав в трубке голос коллеги.
— Представь себе, я вкалываю! Только что закончил беседовать с патрульными, они все уехали. Если в окрестностях Вашингтонского парка есть хоть один белый двадцати — тридцати лет, работающий неполный день или безработный, который к тому же передвигается на «Меркури-Капри» 77-го года, мы его возьмем!
— Ларри, оставь этот «Меркури», мне кажется, мы идем по ложному следу. У меня на этот счет есть одна мысль. Можешь зайти ко мне?
Молчание длилось ровно секунду, словно Салиндро оценивал ситуацию.
— Ты не успеешь повесить трубку, как я уже буду у тебя.
Ларри Салиндро и его сто десять килограммов возникли в кабинете Бролена, когда тот наливал себе чай.
— Ладно, отозвать всех ребят? — спросил Салиндро, закрывая дверь.
— Не обязательно. Вполне вероятно, что убийца живет возле первого места преступления. Я имел в виду машину: скорее всего, это не его автомобиль.
— Откуда ты можешь это знать?
— Чаю?
Салиндро отказался.
— Я не знаю, — продолжил Бролен, — а догадываюсь.
— Опять твои ученые расклады по поводу психологии преступника? Иногда я спрашиваю себя, почему они не пригласили тебя на работу в ФБР…
— Я серьезно, Ларри.
Бролен встал и подошел к большой доске, занимавшей часть стены. В одной руке он держал дымящуюся кружку, указательным пальцем другой он ткнул в вершину пирамиды, состоявшей из записей и заметок.
— «Убийца и Ворон», — прочел он. — В первый раз они убили в лесу, в уединенном месте, где нет никаких свидетелей, заранее позаботившись о том, чтобы обработать халупу меркаптаном. Они ничем не рисковали, все было тщательно подготовлено. На сей раз они действовали в пустом здании на необитаемой территории. И все же неподалеку оттуда есть и другие дома, где живут люди, и по улице, которая ведет к зданию Службы водоснабжения, достаточно часто кто-нибудь ходит или ездит. Тем не менее мы нашли отпечатки шин возле входа в здание. Как ты думаешь, стали бы они оставлять перед дверью свою собственную машину, зная, что их могут увидеть?
— Они ведь действовали ночью, это снижает риск, — заметил Салиндро.
— Да, если они постоянно находятся в окрестностях этого здания, однако, как только информация об убийстве появится в прессе, возможно, какой-нибудь свидетель припомнит, что видел машину, заезжавшую на частную территорию. Если бы ты был настолько хитер, что использовал бы меркаптан, чтобы удалить из дома случайных сквотеров в первом случае, то, как ты думаешь, стал бы ты везти свою жертву через район особняков в собственном автомобиле?
— В самом деле, маловероятно.
— Они поступили проще, полагаю, «Меркури» — машина жертвы.
И Бролен сделал на доске еще одну пометку: «Автомобиль второй жертвы „Меркури-Капри“ 1977 года выпуска?»
— Это поможет нам установить ее личность. Митс отправил запрос в базу данных владельцев «Меркури» 77-го года, охватывающую всю территорию штата. Если повезет, мы получим имя, которое заодно окажется и в картотеке пропавших без вести.
Бролен кивнул.
— Ларри, представь, что ты убийца.
Его собеседник радостно закряхтел.
— Ты убиваешь эту девушку. Ты хитер и знаешь, что лучше всего не оставлять машину возле места преступления. Ты должен от нее избавиться и в то же время где-то оставить свой собственный автомобиль. Какое место ты бы выбрал?
— М-м-м… Полагаю, стоянку. Отлично подходит, потому что там можно бросить тачку, не привлекая внимания, пока я убиваю, а потом я могу оставить здесь же машину моей жертвы. Если мне повезет, то пройдет довольно много времени, пока брошенную машину обнаружат. Очень много времени.
— При условии, что это общественная стоянка, где никто ничего не платит. Скажем, стоянка возле аэропорта, где машины можно оставлять надолго.
— Возле аэропорта? Он находится на другом конце города, нет, это слишком далеко! Говоришь, бесплатная стоянка? Их не так-то много…
Бролен подошел к карте города. Он ткнул пальцем в точку, находившуюся всего в нескольких сантиметрах от места второго преступления.
— Ты забыл про больницу Шрайнерса и Орегонский медицинский университет — там огромные общественные стоянки. И оттуда меньше километра до здания Службы водоснабжения.
Салиндро резко встал, сердце его быстро застучало в груди, мысль заработала живо, словно он помолодел лет на пятнадцать и опять занимался патрулированием улиц по ночам.
— На твоей машине поедем или на моей?
39
Никаких сомнений: больница Шрайнерса могла бы вдохновить Ширли Джексон на написание одного из ее романов, если бы она, конечно, когда-нибудь увидела мрачный силуэт этого здания. Не то чтобы в его архитектуре было что-то пугающее, совсем нет, но необъяснимое чувство тоски сразу же появлялось у всех, кто приближался к больнице. Безликие окна, отвратительные стены — все в этом строгом облике говорило о какой-то скрытой порочности. Когда Бролен увидел это здание, свернув с Джексон Парк-роуд, он буквально ощутил спертый воздух родовых боксов, и представил себе потоки жидкости, вытекающей из тел в операционных блоках, и острую иглу шприца, вонзающуюся в плоть в поисках вены. Он не смог бы объяснить, почему в его голове возникли эти образы. Очевидно, выглядеть так в глазах людей было горьким уделом больницы Шрайнерса.
