21 день - Анн-Кристин Гелдер
Не так быстро, Лу, дорогуша.
Мучительная боль пульсирует в висках, горло першит, во рту мерзкий привкус. Лихорадочно вспоминаю, что произошло.
Письмо… Видеозвонок от Бекки. Кевин — он же Фил. Побег через лес. Звонок в полицию. Машина на дороге. Вонючая тряпка. Будешь страдать. Чернота.
Медленно, словно из вязкой мглы, ко мне возвращаются воспоминания. Делаю несколько глубоких вдохов и осторожно сажусь. Борюсь с тошнотой, медленно поворачиваю голову. Тут не совсем темно. Дневной свет пробивается через узкую щель в дверях, и если я встану, то смогу разглядеть хотя бы очертания окрестностей.
Моя тюрьма размером примерно четыре на три фута, со стенами из голого металла и дощатым полом. В углу валяется бесформенная куча, и я, присмотревшись, понимаю, что это одеяла, в другом — небольшой походный туалет. Хоть какой-то призрак комфорта… Что, Фил планирует запереть меня здесь на длительный период времени?
На длительный период? Нулевой день наступил? Или нет? Сколько я провалялась без сознания?
Я тяжело сглатываю, убираю со лба спутанные пряди и худо-бедно концентрируюсь.
Ясное дело, я в машине. Возможно, это рабочий фургон Фила. На свою беду, я ни разу толком не обращала внимания, на чем он приезжает. Мини-вэн? Идиотка, знала бы, ни за что не забралась бы в эту чертову мышеловку добровольно. А Фил… Он, возможно, предвидел мой побег и бросил свою личную «ауди» у меня перед домом, притупив мою бдительность.
Упираюсь в стену руками и с трудом принимаю стоячее положение. Я настолько слаба, что на очередном ухабе, когда машина подпрыгивает вверх, падаю на пол и ударяюсь затылком. Подавляю стон и на ощупь пробираюсь к задней части кузова — к двери, где есть щель. Нужно хотя бы попробовать понять, где сейчас едет этот чертов фургон.
Какой-то скрежет заставляет меня замереть и прислушаться. В течение следующих нескольких минут я ничего не слышу, кроме ровного рокотания двигателя. Продолжаю ползком продвигаться к двери. Что-то скрежещет снова. Я тут не одна? — приходит в голову пугающая мысль. В панике осматриваюсь. Да нет, кому тут быть кроме меня!
Новый подскок на ухабе. Меня ведет в сторону, и я сильно ударяюсь локтем. Боль пронзает мою голень, когда я приземляюсь на разбитое колено. Слезы наворачиваются на глаза, и стон на этот раз не получается сдержать. Все шишки, ссадины и синяки, заработанные мною в лесу, напоминают о себе с новой силой, и мне требуются некоторое время и усилие для того, чтобы просто нормально вдохнуть.
После того как первая волна боли стихает, я наклоняюсь, чтобы осмотреть свою лодыжку. Только сейчас замечаю металлическую скобу на щиколотке. Напрягший меня скрежет издавала цепь, тянущаяся от моей ноги к вмонтированному в пол звену. Бессмысленно пытаюсь сдернуть цепь. Увы, она прочна, а замок, скрепляющий скобу на мне, выглядит на все сто гребаных процентов добротно.
Все напрасно… Мое похищение было спланировано заранее, это становится все более очевидным. Единственное, чего Фил не сумел рассчитать, так это времени.
Интересно, как долго он собирался притворяться добрым самаритянином, не разоблачи его Бекки? И я даже позволила ему спать в своей комнате! Надо ж быть такой наивной и доверчивой дурой. Уверена, Фил и сам был в шоке от моей беспечности.
Проползаю в угол, где свалены одеяла, яростно раскидываю их. Под ними ничего. В биотуалете тоже ничего особенного углядеть не могу — ну, кроме того, что само его присутствие здесь настораживает.
Прощупываю переборку, за которой сидит водитель, затем боковые стенки. Вскоре мне кажется, что я изучила здесь каждую щель. Но до дверей в торце я не могу добраться — не пускает цепь. Стараюсь запрещать себе негативные мысли — конечно, положеньице у меня безвыходное, но стоит признаться себе в этом, и неминуема паническая атака. Так что стараюсь дышать спокойно и мыслить по возможности последовательно.
Дверь… Все, что я могу, — коснуться кончиками пальцев холодного металла, и только. То есть внезапно наброситься на Фила, когда он распахнет створки, у меня не получится. Да и какое там наброситься — с цепью на ноге!
Отползая назад в угол, где я сидела, испытываю кратковременное озарение. Мобильник! Ощупываю карманы и издаю разочарованный стон. Конечно же мобильник он забрал. Было бы слишком хорошо оставить его мне. Он выключил его? Будет ли полиция отслеживать устройство после того, как они не найдут меня, несмотря на мой экстренный вызов? Черт, я должна была позвонить кому-то другому и объяснить, что я задумала. Хоть бы Бекки догадалась что к чему…
До смерти Ника Фил, он же Кевин, был у них постоянным курьером. Он так же втерся в их доверие, как и в мое, за последние несколько месяцев. Фил мог находиться в непосредственной близости от моего дома почти каждый день, ничуть не вызывая подозрений. Я с моей фанатичной любовью к ароматическим свечам и Ник с его еще школьным увлечением моделированием — Бекки рассказывала мне об этом. Ник, вероятно, делал заказы так же часто, как и я… За последние два года у Фила было достаточно времени, чтобы составить точную картину моей жизни, познакомиться с моим распорядком дня и моими привычками. В какой-то момент он гарантированно увидел, где я храню ключи, и сумел незаметно сделать дубликат. Сколько раз он заходил в мой дом? Сколько раз стоял рядом со мной, пока я спала? Наверняка он проделывал что-то подобное в доме Ника и Бекки. Фил постепенно завоевывал их доверие, а потом ему удалось спровоцировать смерть Ника от передозировки снотворного. Кажется, я вторая в его списке, и если он успешно разделается со мной, неизбежно придет очередь Патрика и Дэйны.
Но почему? Зачем все эти усилия? Был ли он другом Астрид? Родственником? Или они познакомились, скажем, в психиатрической клинике? Влюбились друг в друга? Какая связь между Филом и тем, что тогда произошло? Какой у этого парня мотив для того, чтобы оживить прошлое таким вот ужасным образом? В чем причина его мести?
Я понятия не имею, и нет способа узнать.
Все, что я могу сделать, — это надеяться, что полиция или Бекки сделают правильные выводы. Почему, черт возьми, я не вела себя бдительнее? Вся эта накручивавшаяся с момента получения самого первого письма паранойя рассеялась, как назло, накануне нулевого дня.
Я меняю позу. Я ничего не могу сделать, кроме как
