Юрис Юрьевикс - Ледяной ад
— Джек!
Он повернулся к ней.
— Пусто.
— А это? — Она кивнула на стопку бумаг на столе.
— Письма, памятки, адреса — все личного характера.
— А что с компьютером?
— Посмотри сама.
Экран дисплея светился ровным голубым цветом: ни единого ярлычка. Курсор пульсировал в верхнем левом углу, у надписи: «Диск „С“ отформатирован».
— Все вычищено, — констатировал Джек.
— Какого черта здесь происходит? — возмутилась Хэнли. Что мне теперь делать?
— Идти к полынье.
ГЛАВА 35
Нимит осторожно вывел машину по длинному скату наружу, в ночь. Впереди двигался автомат, прозванный «качалкой»; он соединялся с фургоном желтой проволочной спиралью и предназначался для обнаружения участков с тонким льдом.
В двадцать часов двадцать пять минут из-за горизонта вылез краешек луны. Через полчаса кобальтово-синяя луна уже сияла так ярко, что подвывающий от натуги автомобиль отбрасывал на ледяную поверхность четкую тень. Ребристый рельеф местности походил на лунный пейзаж: одна сторона освещена, другая погружена в кромешную тьму, за которой будто и нет ничего — край земли.
У Хэнли дух захватывало от неба, усеянного звездами. Иногда этот неоглядный простор казался ей лаковой миниатюрой, иногда — бездонной пропастью, наводящей ужас.
— Жаль, что мне не удается расслабиться и насладиться великолепным зрелищем, — пожаловалась она Джеку.
— Ты ни разу не отдыхала по-настоящему с тех пор, как приехала сюда, правда?
— Если отбросить время, проведенное с тобой, то да. Все считают, что я должна заниматься расследованием сутки напролет. И что люди хотят почувствовать себя в безопасности. А теперь, после случая с Ингрид, всем, в том числе и мне, стало ясно, что до конца эпопеи далеко. Знаешь, я рада, что вырвалась со станции. Очень тяжело служить объектом массового психоза. Не удивлюсь, если ты на меня злишься.
— Я не злюсь. Конечно, мне, как всем, страшно. Однако я помню, что здание возводится по кирпичику.
— Вот именно.
— Для установления причин возникновения лихорадки Эбола и болезни легионеров потребовались месяцы. При поиске очага атипичной пневмонии были исследованы четыре тысячи образцов шестидесяти видов животных. На выявление лаймской болезни ушло четыре года.
— И это при том, что были задействованы целые бригады ученых, — поддакнул Джек.
Хэнли досадливо поморщилась:
— Дело не в том, что я фактически работаю одна, это не впервой. Дело в том, что данный случай не похож ни на один из тех, с которыми я сталкивалась прежде.
— В чем разница?
— В скоротечности болезни. Никогда не встречала, чтобы рост агента имел настолько взрывной характер. Ах, если бы я заставила Ингрид надеть костюм! — И она погрузилась в размышления о недавней смерти.
Нимит умело вывел машину на идеально ровное поле.
— Эту взлетно-посадочную полосу построили и обслуживают мои ребята. Обычно ледяная поверхность шероховата. А тут — смотри! — ни сучка ни задоринки.
Джек улыбнулся, и Хэнли поняла, что он очень гордится своим детищем. А еще она почувствовала благодарность за очевидную попытку отвлечь ее от самобичевания.
— Да здесь можно на коньках кататься! — похвалила она.
Через полмили Джек указал Хэнли на холм:
— За ним пресноводное озеро. Там-то мы и бурили скважину.
Плато с замерзшим озером сливалось с окружающими льдами. Фары осветили белую простыню и померкли — ветровое стекло почернело. Нимит включил свет в кабине.
— Что происходит? — спросила Хэнли.
— Ветер разыгрался. Нас ослепило.
— Сколько это будет продолжаться?
— Точно не знаю… надеюсь, что недолго. Я справлялся о погоде перед выездом, серьезных атмосферных явлений не ожидалось. Не волнуйся. У нас есть пайки, одежда и инструменты для выживания. Я захватил даже кабинку биотуалета.
— Какая предусмотрительность!
— Постарайся расслабиться. Надо просто переждать.
Хэнли проверила свое снаряжение. Еще на станции Нимит отобрал у нее все предметы, неспособные перенести жесткие погодные условия. В сторону были отложены пакеты на нейлоновых «молниях», пластиковые пробирки и спринцовки, колбы и стеклянные пузырьки для сбора образцов. Вместо них Джек положил в рюкзак Хэнли коробку специальных термостойких бутылочек с оранжевыми крышками и полиэтиленовые мешки, рассчитанные на испытание при температуре до минус ста градусов. Против ловушек на животных — потенциальных носителей вируса — он не возразил.
Некоторое время сидели молча. Нимит сохранял спокойствие, Хэнли же вынужденное безделье раздражало. Ей требовалось двигаться, чувствовать, что она занята чем-то полезным. Мысли снова и снова возвращались к телу Косута, распростертому на металлическом столе.
— Как ты думаешь, какими были последние мгновения жизни Алекса?
Подумав, Джек ответил:
— Неприятными. Без одежды при температуре минус тридцать и ветре, скажем, около тридцати миль в час Алекс умер бы через полминуты. Однако ему повезло меньше: в тот день было минус пятьдесят и практически безветренно. Наверное, он протянул десять-двенадцать минут.
— Вы так и нашли его — обнаженным?
— Да.
— На каком расстоянии от остальных он лежал?
— Не знаю… далеко… вне поля зрения.
Знал ли он, что произошло с Баскомб и Огатой?
— Он мог что-то слышать по местному каналу связи.
А на станции слышны переговоры тех, кто находится снаружи?
— Нет. Мы не прослушиваем канал внутренней связи. Ребята Тедди Зейла следят за длинными частотами, а не коротковолновыми. Ты понимаешь, что с Косутом случилось?
Хэнли покачала головой:
— Пока нет.
Джек налил ей кофе из термоса; сняв перчатки, Джесси взяла чашку и пригубила напиток. Где-то далеко, куда не проникал свет фар, был горизонт, а за ним — солнце и дом. Она вздохнула.
— Джесси, — позвал Нимит.
Она обернулась к нему.
Джек потер руки и на несколько секунд закрыл ей глаза ладонями. Джесси замурлыкала от удовольствия.
Снег поредел, потом и вовсе прекратился.
Что Минсков нашел подо льдом озера? — спросила Хэнли.
— Преимущественно пучки водорослей.
— Всего-то?
— Жаль, что тебя не было здесь в тот момент, когда мы бурили скважину. Мы обращались с ней, словно с мемориальной капсулой.
— Почему?
— Гляциологи высчитали, что этому озеру несколько миллионов лет.
— Ух ты! — восхитилась Хэнли. — Древнее создание.
— He-а. Наше озеро — дитя по сравнению с теми, что нашли подо льдами Антарктиды. Ученым удалось нанести на карту семьдесят шесть скрытых пресных озер. Одно из них по размерам сопоставлено с Онтарио.
— Озеро подо льдом? Ты серьезно?
— Совершенно. Подо льдом толщиной в две мили. Ты готова? Поехали.
— Пора приступать к осмотру достопримечательности? — сострила Хэнли.
Нимит ответил ей веско, как кувалда:
— Это не достопримечательность. Это гробница.
ГЛАВА 36
Нимит повернул к малому «Трюдо». То, что в неверном свете фар походило на бункер, на самом деле было крытой траншеей в четыре машины шириной. Крыша из гофрированного металла держалась на подпорках и сверху была завалена снегом.
С одной стороны к траншее вел длинный пандус. Нимит направил машину по нему.
— Здесь все вырыто с помощью восьмилопастного винта — такие используют для расчистки завалов на альпийских переходах. Потребовалось сто пятьдесят три часа.
Двухсотпятидесятилитровые бочки из-под горючего выстроились вдоль стены пандуса.
— А это что, для украшения? — поинтересовалась Хэнли.
— Нет. Они пустые. Слишком дорого стоит от них избавиться, — ответил Нимит. — Вывезти каждую стоит двести американских долларов. Мой бюджет такое не потянет.
— Если бы я гарантировала их вывоз, ты сумел бы перевезти несколько штук в горячую лабораторию? Полдюжины я могла бы использовать для загрязняющих веществ, если ты поставишь их рядом с обеззараживающим душем и желобом для опасных отходов.
— Ну конечно! Всегда рад помочь, — отозвался Нимит, останавливая автомобиль.
Взяв мощные фонари, они двинулись в бункер. Под ногами потрескивали деревянные доски. Во тьме мелькнули огоньки; Нимит посветил фонарем и распугал ночных обитателей. Хэнли вздрогнула:
— Крысы?
— Не бойся, — сказал Джек.
— Это ты мне? Я подрабатывала в Лос-Анджелесской лаборатории крыс. Некоторых отбракованных зверьков мы брали домой как талисманы. Кроме того, не забывай о моей личной коллекции в дни юности зеленой.
— Это лемминги,[31] а не крысы. Крысам Арктика не по вкусу.
— Я даже знаю почему, — фыркнула Хэнли.
Джек резко обернулся к ней. Она подняла руки, как бы защищаясь.
