Кристофер Прист - Экстрим
Биллем отвел ее в паб на соседнюю Руперт-стрит и сел за свободный столик, а она пошла к стойке делать заказ. Он попросил для себя голландское пиво, называвшееся «Ораньебоом», что вызвало у Шенди приступ непонятного веселья. Ожидая, пока обслужат, она напевала себе под нос дурацкую рекламную песенку. Бармен знал ее, и она ему явно нравилась; отвлекаясь иногда на других клиентов, он болтал с ней о чем-то, известном им обоим. Судя по всему, Шенди подвизалась в Уэст-Энде на многих работах — в клубах, в эскортных агентствах, в гостиницах.
Увлеченная неожиданной возможностью заглянуть в жизнь этой девушки, Тереза утратила интерес к Виллему и слушала вместо этого рассказы Шенди о людях, которые должны ей деньги, о мужчине (любовнике? сутенере?), который неким образом ею руководит, о том, какие трудности приходится временами переносить, о работе допоздна, о том, как гоняет ее полиция, а больше всего о том, что делать со старушкой матерью, живущей где-то в центральных графствах. У матери возникли проблемы с пособием по инвалидности, которое урезали, не так истолковав законы, в результате чего ей, наверное, придется переехать к дочери в Лондон. Квартирка Шенди была мала для двоих, так что нужно было искать другую.
*** SENSH ***
«Ведь это же все настоящее! — думала Тереза. — Это доподлинная жизнь Шенди! Я могу обосноваться в ее мозгу, смотреть на все ее глазами, я увижу, как она живет, что она ест, где она спит».
Она бросила взгляд на Виллема, так и сидевшего в ожидании пива и явно обиженного, что она там так заболталась.
Бармен потихоньку сунул Шенди бумажку с телефонным номером, она открыла сумочку, достала дневник и положила бумажку между его страницами. В тот момент, когда Шенди совсем уже собралась кинуть дневник в сумочку, Терезе захотелось на него взглянуть. Она положила дневник на стойку и бегло его просмотрела.
По-настоящему Шенди звали Дженнифер Розмари Тайлер; Тереза нашла это имя на первой странице, куда Шенди трогательным детским почерком занесла свои личные данные. Жила она в Лондоне, NW10. Записи в дневнике — год был 1990-й, чего Тереза до того не знала, — состояли по большей части из телефонных номеров и денежных сумм; по минутному бзику Тереза отвела Шенди к телефону-автомату, висевшему рядом с дверью туалета, и набрала первый попавшийся номер.
*** SENSH ***
Трубку снял мужчина, говоривший с сильным иностранным акцентом.
— Это Хусейн? — спросила Шенди. — Привет, это Шен… Слушай, я в «Павлине», на Руперт-стрит. Ты знаешь, где это? Я вот тут подумала, а нет ли у тебя чего-нибудь интересного?
Последовало долгое молчание, а затем Хусейн сказал:
— Перезвони в десять, что-нибудь придумаем.
— О'кей, — сказала Шенди и повесила трубку.
Затем она вернулась к стойке и записала время в дневник.
Биллем терпеливо ждал. Пускай развлекается сам, решила Тереза и нагло покинула паб. Мгновение поколебавшись, она прошла по Руперт-стрит до перекрестка с Ковентри-стрит. С одной стороны была площадь, окруженная высокими зданиями, полная деревьев и людей, — Лестер-Сквер, вытащила она из сознания Шенди. С другой стороны была площадь Пиккадилли; Тереза и думать не могла, что до нее так близко. Полная туристского любопытства, она туда и пошла, глазея по пути на достопримечательности. Полюбовавшись секунду на Эрота, она решила посмотреть, где живет Шенди, а потому направилась к ближайшему входу в подземку. Когда она сбегала вниз, набойки Шенди звонко стучали по железным ступенькам. Лестница уперлась в глухую кирпичную стену; Шенди взглянула на стену и вернулась наверх.
Вспомнив, что на углу Нижней Риджент-стрит и Пиккадилли есть еще один вход на станцию, Шенди перебежала улицу, ловко лавируя между машинами, и снова спустилась по ступенькам. И снова кирпичная стена. Полная решимости не сдаваться, Тереза вернулась в паб, где Биллем так ее и ждал.
*** SENSH ***
И подсела к нему.
— Расскажи мне, Биллем, откуда ты приехал, — начала она. — Как ты живешь? Как называется место, где ты родился?
— Сейчас, — кивнул Биллем, намертво прилипший глазами к вырезу ее блузки. — Я из Амстелевена, это чуть к югу от Амстердама, на польдере. Ты знаешь польдеры? У меня есть две сестры, обе старше меня. Мои мать и отец…
— Ты уж прости меня, лапа, — прервала его Шенди. — Мне нужно идти.
Не дожидаясь ответа, она встала и вышла на улицу.
Уличный шум, потоки машин, сотни людей. Лондон. И как это только им удается, думала Тереза. Мы снимали вшивую, грошовую порнуху, а потом я выхожу из двери и нахожу там виртуальный город, населенный миллионами людей, под завязку набитый событиями, идущими своим чередом, и местами, куда можно сходить.
А вот подземки нет как нет. Может, у них руки еще не дошли?
*** SENSH ***
Мимо с ревом пронесся двухэтажный автобус, направлявшийся в Килберн. Это было понятно из таблички на лобовом стекле: Килберн Хай-роуд. Я могу сесть на него, подумала Тереза, посмотреть, что делается в Килберне. Люди живут своей жизнью, снимают квартиру, в одиночку и напополам, влюбляются, отдыхают за границей, зубами держатся за свою работу, попадают в тюрьму, снимают порнуху. Этот сценарий — он что, беспредельный? Из Килберна другим автобусом на окраину Лондона, а дальше — поля и деревни? А еще дальше? Снова глухая стена на краю реальности? Или вся остальная Англия, а затем и Европа, весь мир? От мысли о безбрежном пространстве кружилась голова.
Она села на следующий автобус (направлявшийся, судя по табличке, в Эджвер), но он битый час катался по Уэст-Энду, раз за разом проезжая мимо одних и тех же зданий и делая остановку в одних и тех же местах.
Биллем так и ждал ее в пабе.
— Не помню, я взяла тебе это пиво? — спросила Шенди.
— Нет, но все о'кей. Я жду о'кей.
Она снова покинула Виллема и вышла на улицу. Было все так же сыро и холодно, да и прохожих не поубавилось. Юбка у Шенди была такая, что на каждом шагу туго обтягивала бедра. Мужчины провожали ее восхищенными взглядами.
*** SENSH ***
— А это тебя не бесит? — спросила по внезапному импульсу Тереза.
— Что не бесит? — невозмутимо откликнулась Шенди. — То, что парни лупятся на мои сиськи? Так это, подруга, работа у меня такая. И кто-то из них станет следующим моим кормильцем.
— Да не это. Проклятый логотип, вылезающий чуть не каждую минуту. И электронное умца-умца с ним на пару.
— Со временем к чему хочешь привыкнешь. — Шенди проиграла в голове все ту же мелодию.
— А откуда это все?
— Не иначе как Вик удружил. Очень на него похоже.
— А кто это — Вик? — заинтересовалась Тереза. — Это что, режиссер? Мистер Хайло Вонючее?
— Нет, Вик! Ты что, не знаешь Вика? Это дружок Люка, который лепит сценарии, ясно? Люк — это тот, который…
— Люка я знаю. Расскажи мне лучше про Вика.
— Вик делает сценарии. Он из этих стебанутых программеров с перекошенным чувством юмора. Ему кажется, чтó он ни сделай, все очень прикольно. А через него и Люк попал в команду. Люк любит сниматься, но он, понятно, совсем не такой, как Биллем. Биллем с воттакенным мотовилом.
— Понятно, о чем ты.
*** SENSH ***
— Еще бы не понятно. Ну так вот, Люк любит немного со мной позабавиться, а я и не возражаю, поэтому Вик вставляет его в самое начало, до настоящего действия. Всегда какая-нибудь маленькая роль, для разгона. Люк был во всех фильмах, какие я делала с Виком, и он любит от души полапать, но у него, понимаешь, почти что не стоит. Он мне просто товарищ, точно. А про это мы даже смеемся. У тебя американский акцент. Ты оттуда?
— Да, — подтвердила Тереза.
— Вот и Вик тоже. Не знаю, что уж ему понадобилось в Англии, но занимается он компьютерами и всяким таким.
— А как он все это делает?
— Что делает?
— Лондон! Все эти люди! Шум, дождь, машины.
Для подкрепления своих слов Тереза взмахнула рукой Шенди.
— Знать не знаю. Вот спроси у него, он тебе все расскажет. Но ведь можно же брать компьютерные города, верно?
— Компьютерные города? Это как?
*** SENSH ***
— С диска вроде бы. Или из Сети скачать, если знаешь как. Получаешь все сразу как на блюдечке, а потом используешь. Как-то там приписываешь всякое свое. У Вика, у него есть все, какие только можно, города — для создания местной обстановки. Он торчит на ковбоях и всяком вроде, и потому у него уйма программ с действием там, на Западе. Видала эту декорацию, на которой мы сейчас снимаем? Так вот, если выйти в другую сторону, в заднюю дверь, там совсем и не Лондон! Это где-то в Америке, я в кино это видела. Место, где снимались все эти вестерны. Сплошная пустыня, и в ней каменные горы с плоскими верхушками, торчащими прямо вверх.
— Может, долина Монументов?
— Ну да, оно самое, — обрадовалась Шенди. — Аризона или что-то в этом роде. Он же свихнутый, этот Вик. Вставляет софт, какой ни попало, что вдруг понравится, то и лепит. Как-то раз взял и раздобыл Финляндию. И не кусочек какой-нибудь, а всю целиком! Я играю самолетную стюардессу, и мы занимаемся этим прямо на сиденьях. Не слишком чтобы удобно, но мы подняли подлокотники. Так там, когда ни посмотришь, за окном леса и озера, сотни миль лесов и озер. Можно вести самолет куда угодно, но он всегда будет лететь над Финляндией. Не понимаю, зачем это все, ведь люди просто хотят поучаствовать в групповухе, а где мы летим и куда, это им до синей лампочки, согласна? А Вик добыл себе где-то пиратский софт и лепит теперь куда ни попало. А еще у него есть…
