Харлан Кобен - Пропащий

Призрак поморщился:

– Я тебя что-то не узнаю, Филипп.

Макгуэйн ухмыльнулся:

– Отец?

– Нет.

– Сестра?

– Слишком далеко, – махнул рукой Призрак.

– Но кого-то же ты имеешь в виду?

– Подумай…

Макгуэйн подумал. И расплылся в улыбке:

– Кэти Миллер.

Глава 46

Пистилло не сводил с меня взгляда, ожидая реакции. Но я пришел в себя быстрее, чем можно было ожидать. Все наконец начинало приобретать смысл.

– Вы схватили моего брата?

– Да, – кивнул он.

– Добились его выдачи и привезли в Штаты?

– Да.

– Тогда почему ничего не было в газетах?

– Мы это засекретили.

– Боялись, что узнает Макгуэйн?

– В основном поэтому.

– А еще?

Он только покачал головой.

– Вы по-прежнему хотели взять Макгуэйна?

– Да.

– А брата еще можно было использовать…

– Он мог помочь.

– И вы заключили с ним еще одну сделку.

– Скорее, возобновили старую.

Я увидел свет в конце туннеля.

– И включили его в программу защиты свидетелей?

Пистилло кивнул.

– Сначала мы держали его в отеле под охраной. Но дело в том, что за все эти годы многое из того, что знал Кен, устарело. Он по-прежнему был ключевым свидетелем – самым важным из всех, – но нам была нужна дополнительная информация. А значит – время. Мы не могли держать его без конца в отеле. Да и сам он не хотел. Тогда с помощью известного адвоката было заключено соглашение. Мы нашли для него уютное местечко в Нью-Мексико, он должен был жить там и ежедневно докладывать о себе нашему агенту. А когда придет срок – явиться сюда давать показания. При любом нарушении с его стороны мы возобновляли старые обвинения. Все, включая убийство Джули Миллер.

– И что же случилось потом?

– Об этом узнал Макгуэйн.

– Каким образом?

– Мы не знаем. Вероятно, утечка информации. Так или иначе, он послал к вашему брату двух громил.

– Два трупа в доме…

– Да.

– Кто убил их?

– Скорее всего Кен. Они недооценили его. Убил и снова скрылся.

– И теперь вы хотите его вернуть…

Взгляд Пистилло скользнул по фотографиям на холодильнике.

– Да.

– Но я не знаю, где он.

– Теперь я в этом убедился… Послушайте, может, мы где-то и напортачили… Всякое случается. Но Кен должен вернуться. Мы обеспечим круглосуточную охрану, надежное жилье… Все, что он захочет. Это, так сказать, пряник. А кнут – это то, что его тюремный срок сильно зависит от готовности сотрудничать.

– А что вы хотите от меня?

– Рано или поздно, он придет к вам…

– Почему вы так уверены?

Пистилло вздохнул, разглядывая стакан.

– Почему вы так уверены? – повторил я.

– Потому что, – сказал он, – Кен уже звонил вам.

Я ощутил свинцовую тяжесть в груди.

– Мы засекли два звонка из автомата, который находится вблизи дома вашего брата в Альбукерке, – продолжал Пистилло. – Первый раз звонили примерно за неделю до того, как были убиты два бандита. Второй раз – сразу после убийства.

Странно, но я был не слишком потрясен. Должно быть, в глубине души ожидал чего-то подобного.

– Вы ведь не знали об этих звонках, правда, Уилл?

Я судорожно сглотнул, подумав о том, кто, кроме меня, мог взять трубку.

Шейла…

– Нет, – ответил я, – не знал.

Пистилло кивнул.

– Ну вот, а мы тогда, понятное дело, подумали, что по телефону разговаривали вы.

Я взглянул на него:

– А какое отношение ко всему этому имеет Шейла Роджерс?

– Ее отпечатки нашли на месте убийства.

– Это я уже знаю.

– Тогда, Уилл, ответьте на один вопрос. Мы знаем, что ваш брат вам звонил. Знаем, что ваша девушка побывала в доме Кена в Нью-Мексико. Какой вывод вы бы сделали на нашем месте?

– Что я как-то замешан в этом.

– Правильно. Мы решили, что Шейла была вроде посредника и вы как-то помогали брату. А когда Кен сбежал, решили, что вы знаете, где он.

– Но теперь вы поняли свою ошибку?

– Совершенно верно.

– И что теперь думаете?

– То же, что и вы, Уилл, – тихо сказал Пистилло, и – черт побери! – я услышал в его голосе жалость. – Шейла Роджерс использовала вас. Она работала на Макгуэйна. И это она навела его на вашего брата. А когда убить Кена не удалось, Макгуэйн приказал ее убрать.

Шейла… Это предательство поразило меня в самое сердце. Пытаться защищать ее сейчас, доказывать, что я был для нее чем-то большим, нежели обыкновенным простофилей, значило нарочно закрыть глаза на правду. Наивный простофиля в розовых очках…

– Я говорю вам все это, Уилл, так как боюсь, что вы сделаете какую-нибудь глупость.

– Например, дам интервью…

– Да. А еще я хочу, чтобы вы поняли: у вашего брата только два пути. Либо Макгуэйн с Призраком найдут его и убьют. Либо его найдем мы. Найдем и защитим.

– Понятно. Только до сих пор это у вас паршиво получалось.

– И тем не менее, кроме нас, ему не на кого положиться, – парировал Пистилло. – И не надейтесь, что Макгуэйн ограничится Кеном. Неужели вы думаете, что нападение на Кэти Миллер было случайностью? Так что я призываю вас к сотрудничеству ради вашего же блага.

Я молчал. Пистилло верить было нельзя, это ясно. Верить нельзя никому. Но Пистилло особенно опасен. Он прожил одиннадцать лет, глядя на искаженное горем лицо сестры. Такое сведет с ума кого угодно. Пистилло дал понять, что не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до Макгуэйна. Он готов был пожертвовать моим братом, засадить за решетку меня… И самое главное – Пистилло уничтожил мою семью! Я подумал о бегстве сестры в Сиэтл. Подумал о матери и ее солнечной улыбке, осознав внезапно, что именно этот человек, сидящий напротив меня и обещающий спасти брата, стер улыбку с ее лица. Он убил мою мать. Никто не убедит меня, что ее опухоль никак не связана с тем, через что она прошла, и что ее иммунная система не стала еще одной жертвой той ужасной ночи. И теперь этот человек просит меня о помощи…

Я не знал точно, сколько лжи в его словах, но решил, что достаточно, чтобы солгать в ответ.

– Я помогу вам.

– Хорошо, – сказал Пистилло. – Я прослежу, чтобы все обвинения против вас были немедленно сняты.

Я не поблагодарил его.

– Если хотите, мы отвезем вас домой.

Меня подмывало отказаться, но я не хотел выдавать себя. Если Пистилло лжет, то и мне не грех этому поучиться. Я молча кивнул. Встав из-за стола, он сказал:

– Я слышал, что скоро похороны Шейлы…

– Да.

– Теперь, когда обвинения сняты, вы можете поехать.

Я промолчал.

– Вы собираетесь присутствовать? – спросил он.

На этот раз я сказал правду:

– Не знаю.

Глава 47

Я не мог сидеть дома, ожидая неизвестно чего, поэтому на следующее утро отправился на работу. Казалось, все должно было валиться у меня из рук, но справлялся я на удивление неплохо. В «Дом Завета» всегда входишь, как боец на ринг, сосредоточившись на самом главном. Детям нужно отдавать все силы, меньшего они не заслуживают. Заезженная фраза, но верная. Я постарался настроиться и с головой окунулся в работу.

Ко мне подходили знакомые с соболезнованиями, я говорил положенные слова. Всё здесь, до последней мелочи, напоминало о Шейле. Я старался не думать о ней, хотя, разумеется, ни о чем не забыл и не оставил планов разобраться в том, кто ее убил, и разыскать Карли. И конечно же, найти брата. Как к этому подступиться? Я снова попытался поговорить с Кэти, однако телефонная блокада оставалась в силе. Крест нанял частного детектива для поисков Донны Уайт в компьютерах авиалиний, но он пока ничего не нашел. Оставалось только ждать.

Я записался на ночную работу. Крест присоединился ко мне, мы сели в фургон и снова погрузились во тьму. Лица детей на улице, освещенные голубоватым искусственным светом, казались плоскими, гладкими, лишенными индивидуальных черт. Когда видишь взрослого бродягу, старуху с мешками или мужчину с тележкой, сразу понимаешь, что перед тобой бездомный. С детьми и подростками из неблагополучных семей, которые бегут, спасаясь от жестокого обращения, и окунаются в мир наркомании, проституции и сумасшествия, все иначе. Они легче смешиваются с толпой, их трудно отличить от детей, просто бродящих по улицам.

Что бы ни говорилось на эту тему, бедственное положение взрослых бездомных сразу бросается в глаза. Вы можете отвернуться и пройти мимо, напоминая себе, что четвертак или доллар, которые вы им бросите, пойдет на выпивку или наркотики, но боль в душе все равно останется. Вы бросили в беде человеческое существо, и от этого никуда не деться. А дети почти невидимы, они сливаются с ночными улицами. Их можно проигнорировать, не испытав никаких неприятных ощущений.

Радио передавало что-то звонкое и ритмичное. Крест дал мне пачку телефонных карточек. Мы остановились на авеню Эй, в районе, известном своими героиновыми притонами. Я видел запавшие глаза, набухшие, исколотые вены. Началась обычная работа. Мы разговаривали, убеждали, слушали…