Красота красная - Аранца Портабалес
– Нет, тетя. Поднялась наверх и обнаружила тело. Она начала кричать, и в комнату вошел Тео Ален. Все брызги, которые ты видишь на стенах, были оставлены отцом, когда он вошел. Когда прибыла полиция, он все еще обнимал девочку.
– А мать?
– Поднялась и осталась у порога.
– Кажется почти противоестественным, что она не вошла, правда?
– Противоестественно найти свою дочь мертвой в двадцати литрах крови.
– В двадцати?
– Двадцать, пятнадцать… это я образно выражаюсь. Когда Ксиана Ален истекла кровью, весь пол уже был покрыт слоем искусственной крови.
– В газетах об этом не упоминалось.
– Как и о многом другом. Газеты публикуют то, что мы им позволяем. Единственное, что точно известно, – в доме находилось всего шестеро: Тео Ален; Сара и Лия Сомоса; пара их друзей, Фернандо Феррейро и Инес Лосано, и пожилая женщина, тетя близнецов, которая жила с Сарой, Амалия Сиейро.
– А при обыске вы ничего не нашли?
Санти протянул ей два снимка. На первом было восемь пустых бутылок со следами крови. На втором – нож, испачканный чем-то красным.
– Искусственная кровь?
Санти кивнул.
– Где были бутылки?
– В комнате девочки. В шкафу. И нож там же.
– Полагаю, отпечатков никаких нет.
– Ты совершенно права. Работали в перчатках.
– Похоже, убийца очень любит кровь.
– Или нет. Возможно, он просто хочет, чтобы мы в это поверили.
– В чем причина?
– Завтра постараемся выяснить. Я отправляюсь домой. В такую жару никто в этом кабинете просто не выдержит.
– Позволишь мне разместить твои фотографии на пробковой доске? Знаешь, попытаюсь посмотреть с другого ракурса. Расширить перспективу.
– Нет, оставь все как есть. Посмотри, если хочешь. Вот некоторые примечания к делу. А еще у нас есть результат вскрытия. Перед уходом запри дверь. И перестань смотреть фильмы, Ана. Куча фотографий, пришпиленных к доске разноцветными кнопками, не поможет тебе раскрыть дело.
– Смогу ли я присутствовать на допросах?
– Не-а.
– Молча. Просто послушаю. Четыре уха слышат больше, чем два.
Санти взял фотографии у нее из рук и положил их на стол.
– Я ухожу.
– Пожалуйста…
Санти нахмурился.
– Ты очень упертая! Завтра в половине одиннадцатого. Откроешь рот – отстраню тебя от дела. И еще одно условие.
– Какое?
– Вызови техобслуживание. Учитывая твою настойчивость, я не сомневаюсь, что ты заставишь их починить гребаный кондиционер.
Исповедь в спиральном блокноте
Лия не отрывала взгляда от блокнота на оранжевой спирали. На верхней строчке врач написал ее имя и дату. «Лия. 5 июля». Потом он замолчал, пристально посмотрев ей в глаза. Несколько секунд они не разрывали зрительного контакта. Балансировали на проводе тишины.
– Ирландец.
– Что?
– Я ирландец. Вы думаете о том, откуда я родом. Из Дун-Лэаре, недалеко от Дублина.
У него был интересный акцент – результат сочетания ирландского акцента его отца, с которым тот всегда говорил по-английски, и акцента матери, которая, хоть и прожила в Ирландии почти двадцать лет, так и не отказалась от певучего говора Риас-Байшас[3].
– Нет. Я об этом не задумывалась.
– А мне кажется, задумывались. Я немного колдун, понимаете? Привык угадывать, о чем думают мои пациенты.
– И о чем же я думаю?
– Вы думаете, что я, по всей видимости, иностранец, ведь к моему халату прикреплен бейджик с надписью «Коннор Бреннан». Также вы думаете, что не будете со мной общаться, пока я не расскажу, какого черта ирландец работает в Галисийской службе здравоохранения. Также вы хотите, чтобы я увеличил вам дозу антидепрессантов. Или уменьшил ее. Не очень понятно. Вот почему я так пристально смотрю в ваши глаза. И вы не хотите говорить о том, что случилось с вашей племянницей.
Лия открыла рот, собираясь ответить. Сказать «нет». Заявить, что ей без разницы, ирландец он или шотландец. Что ей не нужны таблетки. Что она ничего не хочет. Вернее, сама не знает, чего хочет.
– Не-а.
– Я не угадал? Ни в чем?
– Я не хочу говорить о Ксиане.
– Не хотите или не можете?
– Хочу, могу… Какая разница? Мне нечего рассказывать. Все есть в газетах.
– Журналистов в той комнате не было.
– Почему вы работаете в Галисии?
– Моя мать – галисийка. Из Кангаса. Теперь моя очередь.
– Вот, значит, как? По одному вопросу от каждого?
– Все будет так, как вы захотите. На самом деле, мне кажется, это хорошая система. Я начинаю.
Лия снова посмотрела на спиральный блокнот. Психиатр рисовал пересекающиеся линии, пока не получилась своего рода шахматная доска. Лия начала пересчитывать клеточки.
– Не могли бы вы рассказать мне, что вы помните из того дня, дня убийства? – произнес Коннор.
Семнадцать клеток. Девять черных. Восемь белых. Доктор принялся рисовать следующую.
– Лия, вы приехали сюда пять дней назад. Вы чуть не умерли. Я хочу вам помочь.
Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Двадцать одна. Двадцать две клетки. Одиннадцать черных. Одиннадцать белых. Врач закрыл блокнот.
– Послушайте меня внимательно. Учитывая ваши физические повреждения, я через пару дней могу вас выписать. Могу попросить ненадолго поместить вас в психиатрическую больницу. Более того, полагаю, это будет наиболее целесообразно. Если только вы – или кто-то из ваших родственников – не решите отправиться в частное учреждение…
– Я хочу поехать к Саре, – перебила его Лия.
– Я не могу этого допустить, Лия, поскольку это будет означать то, что вы уже знаете. Еще больше допросов. Еще больше нервного напряжения. Больше беспокойства. Не сомневаюсь, через несколько недель вас снова привезут в эту больницу. Единственное, не уверен, будете вы живы или мертвы.
Несколько мгновений Лия молчала.
– Я хочу домой, – повторила она наконец.
– Вы осознаете, что это значит?
Лия утвердительно кивнула. Коннора поражало, насколько она миниатюрна по сравнению со своей близняшкой. Несмотря на практически идентичные лица, Лия выглядела хрупкой, имела почти андрогинную внешность: очень короткие волосы, маленькая грудь и крайняя худоба. Она казалась ледяной фигуркой, которая вот-вот растает, капля за каплей. Сара Сомоса, напротив, была женщиной в самом соку. Скорее даже, сексуальной. Коннор видел близняшку Лии только в газетах и по телевизору, но, если не считать черт лица, они выглядели настолько по-разному, что можно забыть о том, что они близнецы.
– Лия, если вы сейчас вернетесь домой, вам не удастся избежать внимания полиции. Полагаю, вы не в том состоянии, чтобы подвергаться допросам.
– Мне все равно. Подпишите мою выписку.
– Мне нужно быть уверенным, что вы не попытаетесь совершить какую-нибудь глупость.
– Я в порядке.
– Вы пытались покончить с собой.
Лия покачала головой.
– Нет. На самом деле нет. Просто я была измотана.
– Когда люди устают, они принимают снотворное, а не режут
