Алан Уильямс - История ленивой собаки
– Я подпишу все, что вы мне дадите, – сказал Мюррей.
– Есть семья: жена, дети? – молодой человек говорил так, будто был лично заинтересован.
Мюррей покачал головой:
– Никого, о ком бы вам пришлось волноваться, если со мной что-нибудь случится. Вам, или «Эйр Америка», или кому-либо другому. Со мной это будет как с камнем, брошенным в океан.
Американец стоял и вертел в руке бокал, в котором был охлажденный чай.
– Если появятся какие-то сложности, – наконец сказал он, – думаю, я смогу все уладить через полковника Бучбиндера. В этих полетах последнее слово за ним.
Мюррей одарил его быстрой, успокаивающей улыбкой:
– Спасибо, Люк. Но попробуйте сделать все без полковника. Конечно, я хочу, чтобы это было официально, но не слишком официально. Мне бы не хотелось вдруг начать делать информационные бюллетени для авиа США; «Руки, протянутые через океан» и прочая чушь.
– Я вас прекрасно понимаю, – с неподдельной искренностью сказал Люк. – Думаю, я смогу все устроить на нужном уровне. Вы наверняка остановились в «Фрэндс Бауди Хаус»?
– Естественно, – они понимающе улыбнулись друг другу. – Когда, как вы считаете, вам все станет известно?
– Если все пройдет – к завтрашнему полудню.
– Тогда просто позвоните в бар и оставьте сообщение, – Мюррей, чуть поколебавшись, взял бокал с подноса, с которым официант вновь обходил гостей. – Кстати, Люк, вы знаете некоего Джорджа Финлейсона?
– Вы имеете в виду Бензозаправку?
– Кого?
– Так его здесь называют: вечно с бокалом в руке, и никто никогда не видел его пьяным. Он британец. У этого человека лучшая в мире работа.
– Он работает на IMF, Международный валютный фонд ООН, не так ли?
Люк рассмеялся:
– Ну, от IMF он получает жалованье, если вы это имеете в виду. В действительности он работает на FARC (Контроль иностранных вспомогательных резервных фондов). Это одна из сумасшедших компаний по поддержанию лаотянской экономики. Их поддерживает IMF, основные фонды поступают из США, Британии, Франции и Японии. Идея состоит в том, чтобы стабилизировать кип, скупая его по свободному валютному курсу пятьсот к доллару.
– А чем именно занимается Финлейсон?
– Финлейсон буквально – FARC. Единственный работник плюс очень аппетитная молодая вьетнамочка, которая, как предполагается, работает на телексе. Раз в неделю из Национального банка Лаоса им сообщают, сколько кипов сброшено в подпол: обычно где-то около 10 – 15 миллионов – и Бензозаправка отправляет телекс человеку IMF в Бангкоке, который организует возмещение дефицита в твердой валюте. После этого Бензозаправке остается лишь подъехать к банку на Фангум-стрит – это такая маленькая вилла – две комнаты и подвал, – забрать мешки с деньгами, отвезти их домой и сжечь в специальном мусоросжигателе, который мы установили у него в саду.
– Честно сказать, – добавил Люк, – когда FARC начали операцию, они топили деньги в Меконге, а рыбаки вылавливали их ниже по реке у Тхакхека. Это называлось «держать кип на плаву». Такое может быть только в Лаосе.
– Как получилось, что такую работу дали англичанину? (Все, что Мюррей знал о прошлом Финлейсона, это то, что тот был банкиром в Гонконге.)
– Я слышал, он получил ее через рекламу в лондонской «Таймс». Во всяком случае, он подыскал себе неплохую работенку: работаешь полдня в неделю и получаешь до черта денег, не облагаемых налогом, и притом не в кипах! А вы с ним не знакомы?
– Пока нет. Хотя именно он пригласил меня сегодня сюда.
– Ух-ухх, – американец снова заулыбался и добавил на полтона ниже, – он стоит как раз у вас за спиной.
* * *– А, здравствуйте, рад, что вы пришли. Извините, что поздновато объявился, масса работы. Добрались благополучно? Никаких сложностей с приземлением и всем остальным? Номер в отеле устраивает?
Джордж Финлейсон был крепким мужчиной с большим мрачным лицом, пропитанными никотином усами и начинающими редеть волосами над широким влажным лбом. У него были чрезвычайно открытая манера держаться и низкий, ровный голос с легким эмигрантским акцентом. Он напомнил Мюррею диктора английского телевидения, передающего сводки о погоде. Вот только эти дикторы не носят тяжелые браслеты в виде цепи из двадцатичетырехкаратного золота.
– Вы знаете, ежедневно в девять вечера отключают электричество, – продолжал Финлейсон, уныло глядя в бокал шампанского. – После большого потопа в прошлом году старый французский генератор совсем развалился. Русские обещали нам новый, но он еще не прибыл.
Наступила неловкая пауза, во время которой Мюррей почувствовал дискомфорт от присутствия долговязого Люка.
– И что происходит? – наконец спросил он.
– Нигде нет света, не работают кондиционеры, за исключением американцев – у них свой генератор.
– А до девяти? – спросил Мюррей, взглянув на наполовину горящую люстру.
– Это из Таиланда, кабель идет через Меконг. Естественно, поставки ограничены. Сейчас на северо-востоке Таиланда хватает своих проблем. Повстанцы-коммунисты, опиумные войны. Обычные сложности.
– Это просто скандально, – вмешался Люк. – Русские заключили сделку, а теперь отлынивают, так как, по их мнению, правительство Соуванна слишком склоняется в сторону Свободного мира. Они должны были поставить генератор два месяца назад.
– А что же Свободный мир? – спросил Мюррей. – Мы не можем позволить себе генератор?
Люк Уилльямс со смехом тряхнул головой.
– О, мы сделаем даже больше, мистер Уайлд! Мы строим им плотину. Всего в двадцати милях отсюда, на Намнгум. Стоимость сооружения – пятнадцать миллионов долларов. Около пятисот футов шириной, а резервуар, когда его достроят, будет больше двухсот футов в глубину. Это изменит всю экономическую структуру Лаоса, поверьте мне!
– Верю, – пробормотал Мюррей, но он думал совсем не об экономическом положении маленького старого Лаоса. С подачи американца в голове у него зародилась идея. – И как далеко вы продвинулись в строительстве этой плотины?
– Они строят ее уже третий год, – сказал Финлейсон. – Джунгли, грязь, инфляция против, и пока выигрывают.
– Главное заграждение уже почти закончено, – вызывающе сказал Люк, – а с тех пор, как пошли дожди, резервуар заполнился на сто футов, до пуска осталось каких-нибудь несколько месяцев.
Джордж Финлейсон никак не прокомментировал американца, так как в этот момент в темноте, за французскими окнами, оркестр Лаотянской Королевской армии в форме, представляющей собой смешение униформы гостиничного коридорного и наполеоновских гусар, грянул что-то хаотичное, напоминающее «Полковник Боуги». Мюррей заметил, что в зале стало очень тихо, все замерли, подняв в руках бокалы, и тут он понял, что исполняется лаотянский государственный гимн. Казалось, это монотонное, невыразительное гудение будет продолжаться до бесконечности, а потом Мюррей увидел, что на трибуну в сопровождении посла Канады поднимается лаотянец в безупречно сшитом деловом костюме.
Гимн наконец отзвучал. Финлейсон, который все это время стоял навытяжку, как часовой, быстро взглянул на часы.
– Время речей, – пробормотал он, – еще полчаса – и отключат свет. Мы отдали дань уважения, как насчет того, чтобы смыться отсюда и где-нибудь поужинать?
Люк ушел, у трибуны под звуки аплодисментов началось какое-то волнение. В центре увеличивающейся толпы стоял крохотный лаотянец – грудь колесом, в алом с зеленым мундире с золотой тесьмой и обилием огромных медалей. Лицо военного было похоже на ломоть ржаного хлеба, глаза отсвечивали красным, челюсти золотом. Тощий посол замер на ступеньках трибуны и пораженно слушал.
– Проблемы, – пробурчал Финлейсон, – это генерал Оум Раттибоум, командующий войсками Северной провинции. В прошлом месяце его опиумные фабрики сожгли китайцы – банда Коу минтанг, которая осталась после того, как Чианг Кайшек отошли назад к Формоса. Какая-то свара из-за того, что Оум после последнего урожая взимает слишком большие налоги. Оум в ответ послал эскадрилью королевских воздушных сил и разбомбил все к черту. Говорят, погибло около пятисот человек. Американцы и ICC были в бешенстве и пытались заставить правительство отправить его в отставку.
Они шли к выходу, а в зале тем временем нарастал шум голосов, пронзительных лаотянских и заунывных европейских.
– Так всегда, – сказал Финлейсон, – будет больше виски, шампанского и тостов, и все утихомирятся... на какое-то время. Но я не удивлюсь, если Оум совершит еще одну попытку переворота. Выждет до следующего месяца, когда Соуванна отправится в Париж на операцию, и двинет с севера свои войска.
– Я думал, они запретили перевороты, – сказал Мюррей.
Они пересекли вестибюль, спустились по ступенькам и прошли мимо веломобилей, водители которых тут же проснулись и кинулись за ними, как собаки за костью.
– Это не остановит Оума, – сказал Финлейсон. – За последние четыре года он дважды пытался совершить переворот. В последний раз у него чуть не получилось, однако генерал потратил шесть драгоценных часов на ужин с одним французом в Луангпхабанге вместо того, чтобы маршировать на Вьентьян.
