В тени скалы - Ирина Владимировна Дегтярева
И все же он видел, ее что-то гложет. Руби не лез с расспросами, зная, как она этого не любит. Если посчитает нужным, сама расскажет. Он нашел место, где смог стать на якорь, и заглушил двигатель.
Их окружала синева и тишина. Море было еще по-утреннему спокойным. Если и начнется легкое волнение, то к вечеру и если его нагонит ветром. Прогнозы обещали безветренную погоду на несколько дней.
– Ты был там? – вдруг спросила Гила, не открывая глаза.
– Где? – не понял он, но вдруг догадался, о чем она, сел рядом, щурясь от слепящей поверхности моря. – В секторе? А ты ездила туда в эти дни? Я знаю, что там действовали бойцы из «Шайетет 13» [«Шайетет 13» – подразделение специального назначения ВМС Израиля] в районе Судании… Когда ты успела?
– Так вышло. – Гила села и поглядела ему в глаза. – Мы обнаружили тоннель, идущий к нам, а в нем схрон с формой ЦАХАЛ и нашим оружием. Они, понятное дело, готовились к диверсии. Как-то спонтанно так вышло, что мы ринулись в этот тоннель, рассчитывая на внезапность. В общем, конечно, внезапность получилась. Мы попали в чей-то дом уже по ту сторону. Обычный дом, где оказались дети. Девочка лет десяти и несколько мальчишек. Мои парни стали палить во все, что движется.
Руби представил себе накал той ночи. Адреналин зашкаливал. В нарушение инструкций сунулись в тоннель, который мог быть заминирован.
Зомбированные политикой государства, телевидением, прессой, бойцы ЦАХАЛ чувствовали себя в своем праве. Прилетающие в Израиль ракеты и теракты отчасти обосновывают их агрессию.
И вот, вооруженные этим правом и отгораживающиеся им от здравого смысла, от собственной совести, как щитом, они ворвались в логово террористов и уже не различали, кто перед ними – бородатые радикалы, убийцы или дети и женщины.
– Хозяина просто не оказалось дома, – Гила покусала губу и продолжила, словно в унисон с мыслями Руби. – Мы оставили после себя кровь, бессмысленную и страшную. Выйти из дома мы не рискнули, вернулись обратно по тоннелю, заложив взрывчатку, и взорвали там все и сам дом заодно. Не думаю, что бойцов волновало желание скрыть следы расстрела этой семьи, их беспокоило, чтобы арабы не начали преследование. А так – дом в руинах, трупы сгорели, ход в тоннель завален. Конечно, сложно списать на ракетный удар, разница в характере взрыва очевидна.
Руби заметил, что у Гилы слегка подергивается щека. Этого тика у нее раньше он не замечал.
– А когда мы вернулись на базу, они друг перед другом начали бахвалиться, как «замочили хамасовских отродий».
– Ты воспылала любовью к хамасовцам? – Он уже прикидывал, как использовать смену ее всегдашней воинственности на уныние и даже депрессию по поводу разворачивающейся в секторе Газа войны. – Ты же и раньше участвовала в операциях в секторе. Что тебя теперь так смутило?
Гила не торопилась отвечать. Прошлась по палубе, потягиваясь. Она вдруг встала на край палубы и прыгнула в воду. Долго не выныривала, а потом, когда появилась на поверхности воды, крикнула:
– Я отдыхать приехала! Вода теплая, только по ногам холодным течением… Ныряй ко мне.
Руби спустил трап по борту и последовал ее примеру. Ему не хотелось купаться, он мог думать только о том, что в каюте на яхте ждут Тарек и его пленник и вряд ли удастся обойтись без их вмешательства.
Откровения Гилы имеют определенные границы. Она присягала Израилю, именно в этой стране она смогла сделать военную карьеру. Ей пришлось через многое пройти, чтобы добиться своего. Скорее всего, расстрел палестинской семьи станет банальным кирпичиком в строительстве ее дальнейшей карьеры. Пусть и с кровавым оттенком. В общей массе кирпичиков это не будет слишком заметно, только если сама Гила вспомнит. Нет, Руби не обольщался.
«Может, я спугнул ее ироничным вопросом о симпатии к ХАМАС? – думал он, лежа на зыбкой воде, раскинув руки. – Но если бы спрашивал всерьез… Нет, рано, рано. Надо понять, насколько деморализовала ее эта история с расстрелом. Одно дело бомбить дистанционно, другое – увидеть жертв воочию, бегая по чужому дому, вступая берцами в еще теплые лужицы крови».
Гила поднырнула и дернула Руби вниз и, довольная собой, подтопив его и напугав, поплыла к яхте.
– Я есть хочу! – заявила она капризно. – Пригласил девушку, так корми.
Встрепанный Руби влез на яхту и молча направился на камбуз. Гила еще позагорала и затем, приняв душ, облачившись в длинный бежевый сарафан до пола, все так же, босая, с влажными кудряшками, едва достающими до плеч, пришла в салон.
Нарезая салат, Руби косился на нее. Она таскала у него из-под руки кусочки помидора, а он пытался понять – в том доме, в секторе Газа, стреляли только подчиненные Гилы или она сама тоже?..
С Гилой они жили бок о бок довольно долго, чтобы улавливать настроение друг друга. Она похлопала его по спине:
– Считаешь, я тоже стреляла?
– Мне-то что! Ты – майор, человек военный, подневольный. И в конце концов, вдруг бы десятилетняя девочка выстрелила в вас?
Раньше после таких слов в голову Руби полетел бы тяжелый предмет, но сейчас Гила начала оправдываться:
– Ты не можешь не понимать, в таких ситуациях и дети стреляют… Это упрек?
– Реплика из зала, – Руби сосредоточенно перемешивал салат. – А ты видела, как действует ИГИЛ на захваченных территориях?
– Сравниваешь нас с ИГИЛ? Они сродни, скорее, ХАМАС, – Гила явно напряглась при упоминании ИГИЛ.
– Насколько я знаю, они с ИГИЛ не дружат. С ними мало кто дружит. А наши, я слыхал, как раз нашли общий язык с ИГИЛ.
– Слыхал? – переспросила Гила. – Мне казалось, что твое направление работы в Моссаде не подразумевает информированность в этом вопросе.
– А я вот информирован, – развел руками он. – Садись есть.
– И что по этому поводу думают в твоей конторе?
– Тебе виднее, – Руби интуитивно решил форсировать разговор, раз уж их с Гилой общение сразу попало в ту плоскость, которая его интересовала.
Какое-то время Гила молча ела. Руби осознавал, что ее молчание – это затишье перед бурей. Он не стал дожидаться, пока она обмозгует сказанное им и догадается, куда он клонит. А Руби не сомневался – Гила догадается. Он заговорил первым:
– Ты считаешь это хорошей идеей – прикармливать боевиков? Тем более таких, как игиловцы. Тренировать, инструктировать их бойцов.
Гила опустила глаза в тарелку. Руби подобрал ноги, чтобы быстро вскочить при непредвиденных обстоятельствах, а они должны были вот-вот наступить.
– Не понимаю, почему тебя так интересует мое мнение на этот счет? – она дернула плечиком.
Гила
