Зазеркалье - Кристина Генри
И убежал – с заплывшим глазом, кровоточащей губой, зато сразу отправился в булочную, и купил целую буханку хлеба, и съел ее всю, сам, тут же в переулке, прежде чем отправиться домой к Бесс. Вторую монету он приберег на следующий раз, когда в доме снова не будет еды.
В тот день Николасу исполнилось шесть.
Теперь ему почти восемнадцать, он мужчина, а не мальчик. Но, глядя на чистые улицы, сияющие дверные ручки, элегантных прогуливающихся людей, он чувствовал все тот же гложущий голод и понимал, что никакого отношения к еде голод этот не имеет.
Казалось бы, это совсем немного – иметь возможность поесть, когда ты голоден, или пройтись по улице, не вдыхая вони падали.
«Эти люди, которые живут здесь, знают, что Старый город – ужасное место. Такое ужасное, что они даже не глядели бы на него, если бы могли. И все равно они оставляют нас жить там. Даже не пытаются помочь».
Он отвернулся от окна и задернул занавеску.
Карета свернула раз, другой, потом замедлила ход и остановилась. Николас услышал, как кучер спрыгнул с козел. И тут же, не успел Николас потянуться к ручке, открылась дверь.
– Джентльмены. – Кучер кивнул им, приглашая выйти.
Нужно отдать ему должное – кучер произнес слово «джентльмены» так, будто именно это и имел в виду.
Они стояли в переулке за очень большим кирпичным зданием, но переулок этот не шел ни в какое сравнение с переулками Старого города. Здесь не смердело нечистотами, не караулили ухмыляющиеся проститутки. Он вообще мало отличался от главных улиц, разве что свету было поменьше. Одна газовая лампа горела над белой, ничем не примечательной дверью.
Дэн постучал. Николас нервно переминался рядом с боссом. Теперь, когда они прибыли, когда бой был близок, он чувствовал, как клокочет внутри нервное возбуждение, которое до сих пор старательно подавлял.
«Пожалуйста, не дай мне выставить себя дураком перед всеми. Если мне суждено проиграть, пусть я, по крайней, мере проиграю достойно».
Он не знал, к кому обращается с мольбой, – может, всего лишь к себе самому, – так что невольно вздрогнул от удивления, услышав ответ.
«Просто воспользуйся тем, что в тебе есть».
– Чеш… – начал он, но тут дверь открылась, и какой-то мужчина – Николас назвал его про себя бандюгой из Нового города – поманил их внутрь.
Парень походил на бойца – сломанный нос, руки в шрамах, – но одежда его была чистой, опрятной, а лицо – лицом человека, плотно и регулярно питающегося.
– Это противник Мясорубки? – спросил парень, оглядывая Николаса с головы до ног.
И хотя он был ниже Николаса – немудрено, большинство людей были ниже его ростом, – результаты осмотра, похоже, не произвели на него особого впечатления.
– Да, – ответил Дэн.
– Что ж, сюда, – кивнул мужчина.
Он провел их по длинному белому коридору – Николас никогда не видел таких белых, почти что светящихся стен – к маленькой комнате с кушеткой, столом и одиноким стулом. На столе стояли кувшин с пивом, два стакана и миска, полная глянцевито блестящих фруктов.
– Я дам вам знать, когда придет время, – сказал мужчина и ушел.
Дэн рухнул на стул и тут же налил себе полный стакан пива, впервые показав, что нервничает не меньше Николаса.
Николас снял жилет, рубашку, аккуратно сложил их и пристроил на подлокотник кушетки. Потом поправил кожаный ремень, убеждаясь, что тот затянут не слишком туго и не слишком свободно болтается. Наклонился, лишний раз проверил шнуровку башмаков. Концы шнурков он засунул под мягкий верхний кант обуви.
Потом выпрямился, уронил руки по швам и застыл, не зная, что еще сделать. Он не хотел ждать. Он был готов драться.
– Съешь что-нибудь. – Дэн взял из миски яблоко и с хрустом вгрызся в него.
Николас покачал головой:
– Не хочу, чтобы еда потом попросилась обратно.
Дэн хмыкнул – наверное, согласился. Николас прошелся по комнате – раз, другой, третий. Он вдыхал через нос и выдыхал через рот, очень стараясь не думать ни о чем конкретном.
Прошла, кажется, целая вечность, хотя на самом деле едва ли больше десяти минут, прежде чем парень вернулся и сказал:
– Пора.
«Как, уже? Я не готов. – Мысли Николаса вдруг заметались охваченной паникой толпой. – О чем я только думал? Что я делаю?»
Но тут другой голос, вторгшийся откуда-то извне, сказал ему:
«Делай только то, что знаешь, как делать. Не думай ни о чем другом».
«Да, – решил Николас, отгоняя панику. – Я знаю, как это делать. Неважно, что он Мясорубка. Он всего лишь очередной боец».
И снова они проследовали за проводником по длинному белому коридору. Вдруг одна из дверей открылась – и из проема выступил Мясорубка.
Николас уже видел его раньше. Он представлял габариты соперника. Но сейчас, когда Мясорубка – немыслимо огромный, широкоплечий – буквально втиснулся в узкий коридор, он показался Николасу настоящим великаном. Плечи его задевали стены, бугры мышц перекатывались при ходьбе. Бедра выглядели вдвое, а то и втрое шире бедер Николаса.
И руки. Эти руки. Невозможно описать эти руки. Если бы Мясорубка положил ладонь на лицо Николаса, то закрыл бы его полностью.
Мясорубка то ли не увидел их, то ли ему было все равно, но направился он прямиком к самой дальней двери в конце коридора. Следом за Мясорубкой появился Кролик. С по-прежнему привязанной к запястью Хэтти. Она сутулилась, словно тащила на спине тяжкий груз. Там, где веревка впивалась в ее тонкую кожу, Николас увидел свежую кровь.
Кролик обернулся, одарив их преувеличенно удивленным взглядом, настолько фальшивым, что Николасу захотелось ударить его по морде. Но ему удалось сдержаться. Дэн не одобрил бы такого порыва.
– О, неужто это наш милый Николас и Дага-Дэн? – протянул Кролик.
Мясорубка остановился и оглянулся через плечо. Увидел Николаса – и уголок его рта насмешливо дернулся. А потом Мясорубка двинулся дальше по коридору, словно не нашел ничего достойного интереса.
«Я заставлю тебя заметить меня, – яростно подумал Николас. – Клянусь всем, что свято и проклято, я заставлю тебя заметить меня, сукин ты сын».
Кролик небрежно пожал плечами, возможно желая показать, что он не несет ответственности за невоспитанность Мясорубки. А потом тоже молча
