Тед Белл - Между адом и раем
— Да, сэр.
— Я нерелигиозный человек, Алекс. Но моя дочь была искренне верующей. Я хочу, чтобы вы нашли мою маленькую девочку. Я хочу, чтобы она нашла покой в ее священном месте, на небольшом кладбище под тенью этого старого дуба.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы найти ее, сэр, — сказал Хок.
— Я полагаю, ты справишься. До свидания, Алекс. И не пей это проклятое виски. Я нахожу, что чересчур много спиртного только вредит.
— Да, сэр. До свидания, сенатор.
Алекс вернулся в свою каюту. Через секунду раздался пронзительный крик Снайпера, сопровождаемый ударом в дверь.
— Да? Кто это?
— Стокли, босс, — сказал приглушенный голос.
— Что ты хотел?
— Я могу войти?
— Конечно, — сказал Хок. Он встал, вытирая глаза рукавом рубашки. — Почему бы и нет? — сказал он, открывая дверь. И снова рухнул на свою кровать.
— Как самочувствие? — спросил Сток, пододвинув стул.
— Спроси меня о чем-нибудь другом.
— Я не хотел беспокоить тебя. Тебе больно. Эмброуз послал меня сюда, чтобы проверить, как ты. Он думает, тебе стоит что-нибудь перекусить.
— Он послал тебя сюда за этим?
— Нет, босс. Он хочет, чтобы ты сходил на мостик. Радист с мостика сказал, что по спутниковому телевидению показывали нечто интересное. Какие-то кубинские новости. Эмброуз записал их на пленку и хочет, чтобы ты посмотрел.
— Я не могу поверить, что слышу это. Что там показывали? Гребаное состязание по крикету?
— Нет, никаких крикетов. Что-то с Кастро. Он находится на кубинской телестанции. Что-то творится на Кубе. Эмброуз сказал, что ты должен непременно посмотреть. Я не беспокоил бы тебя, но в этом случае…
БУУХ!
От звука далекого взрыва, приглушенного, но тем не менее мощного каюту Хока затрясло. В баре задребезжали хрустальные графины и стеклянная посуда.
— Господи Иисусе, что это? — сказал Хок, связавшись с мостиком по прямой линии.
— Взрыв, сэр, — сказал капитан. — Приблизительно в двух милях от нашего левого борта произошел взрыв. Мы видели мишень на радаре. Это была маленькая яхта метров пятнадцать длиной. Она шла на северо-запад со скоростью примерно двадцать узлов.
— Сигнала бедствия она не подавала? — спросил Хок.
— Нет, сэр. Она просто взлетела на воздух. Я распорядился спустить на воду катер. Мой помощник связался с береговой охраной, информирует их о ситуации. Я пошлю туда Квика, чтобы он поискал оставшихся в живых. Боюсь, надежды на спасение практически нет.
— Я сейчас подойду.
— Хорошо, сэр.
— Пошли, Сток, — сказал Хок.
Когда Хок поднялся на мостик, пожар все еще полыхал. Конгрив с капитаном стояли чуть поодаль, на крыле мостика и смотрели в бинокль. Алекс и Стокли подошли к ним. Запах горящего топлива уже чувствовался в воздухе.
— Прости, что побеспокоил, Алекс, — сказал Эмброуз, вручая бинокль. — У меня не было выбора. Очевидно, на Кубе военный переворот. А эта бедняга, наверное, взорвала себя сама.
— Переворот на Кубе. Это хорошая новость или плохая? — спросил Хок, поднося бинокль к глазам. От взорванной яхты ничего не осталось, лишь обломки, плавающие в расползшемся пятне горящего топлива.
— Мне кажется, что правительство вооруженного бандита с подводным ракетоносцем — плохая новость, — сказал Эмброуз.
— Кастро убили?
— Нет, я так не думаю. По крайней мере, пока нет. Я записал на пленку телетрансляцию. Посмотри, как только сможешь.
— Как вы думаете, что случилось с той яхтой, кэп? — спросил Хок, все еще глядя в бинокль.
— Трудно сказать, сэр. Вероятнее всего — возгорание электропроводки в машинном отделении. Пожар занялся мгновенно, и рванули оба топливных бака.
— Я вот о чем подумал. Бедные парни так и не узнали, что привело их к гибели. Добро пожаловать на яхты богатых и знаменитых! Сегодня был один из самых кровавых дней в раю, Господи.
— Это действительно так, сэр, — сказал капитан. — Вся команда ужасно скорбит о вашей невосполнимой потере, сэр.
— Спасибо, — сказал Алекс. — Пожалуйста, передайте мою благодарность команде за все, что они сделали, чтобы помочь мне. Если мой гидроплан будет готов к утру, я возобновлю поиски, капитан.
— Да, да, сэр, я непременно распоряжусь, — сказал капитан, возвращаясь на мостик.
Алекс оперся руками о леер, пристально глядя на далекое пламя в черной ночи. На самом горизонте уже начала появляться тонкая розовато-золотистая линия восхода.
— Пойдем посмотрим пленку, Алекс, — сказал Эмброуз, опустив руку на плечо своего друга. — А потом доктор даст тебе что-нибудь успокоительное, чтобы ты поспал.
— Я не засну, пока не найду ее, Эмброуз.
39
— Уверен, — сказал Хок, — это была самая короткая речь Кастро.
Они сидели в больших кожаных креслах и просматривали пленку с недавней трансляцией кубинской национальной телестанции.
— Пожалуйста, перемотай и включи заново, но немного убавь звук, — сказал Хок. — И еще — не мог бы ты обеспечить мне синхронный перевод, Эмброуз? Можно не дословный.
На экране появился Кастро. Он стоял перед камерой за маленьким столом и выглядел лет на десять старше, чем на недавних фотоснимках, — измученным и уставшим. Вокруг ввалившихся глаз черные круги, руки безудержно тряслись.
Кастро начал говорить, и Эмброуз перевел:
— Он выражает огромную благодарность героическому народу Кубы, принесшему свои жертвы на алтарь борьбы. Он говорит, что знает, какими тяжелыми были эти жертвы, но они послужили великому делу. Он говорит, что революция, хотя и имела большой политический успех, не принесла успехов в экономике.
— Явно преуменьшил, — сказал Хок.
— Он ссылается на свое слабое здоровье. Каждый знает о его недавних болезнях. Он говорит, что хочет идти вперед, но у него больше нет сил продолжать борьбу. Он говорит, что уступает свой пост преемнику по состоянию здоровья и… он говорит что-то еще, но его прерывают.
— Состояние здоровья — это, очевидно, пистолет, направленный ему в голову за пределами объектива, — заметил Хок.
— Скорее всего, — согласился Эмброуз. — Звонил какой-то парень из американского Государственного департамента. По его словам, это военный переворот.
— А кто этот симпатяга с «конским хвостом», которого мы теперь видим?
Эмброуз глубоко вздохнул. Алекс Хок наконец предстал лицом к лицу со своими демонами.
— Это — генерал Мансо де Эррерас, Алекс. Правая рука Кастро. Прежний министр государственной безопасности. Очевидно, он лишь недавно получил звание генерала. Теперь он — главнокомандующий вооруженными силами Кубы.
— Этот мужик смахивает на женщину, — сказал Сток. — Такое ощущение, что он пользуется косметикой.
— И что генерал говорит от своего имени? — спросил Хок, всматриваясь в лицо на экране. Он что-то заметил, подумал Эмброуз, глядя на Алекса.
— Генерал де Эррерас говорит, что он удостоен великой чести, что команданте доверил ему обязанности главнокомандующего.
— Чушь собачья, — сказал Сток.
— И теперь, — продолжал Эмброуз, — он горд быть членом нового правительства, которое приведет Кубу к достойному месту в мире в наступившем столетии. Новое правительство собирается подготовить множество проектов социально-экономических реформ в ближайшие дни, недели и месяцы.
— Нажми-ка на паузу в этом месте, Эмброуз, я хочу посмотреть на него, — попросил Хок.
— Конечно.
Картинка замерла. На ней был крупным планом изображен де Эррерас. Его глаза с приопущенными веками хорошо передавали холодную жестокость, которая таилась за ними.
— Что такое, Алекс?
— Я видел этого человека прежде, — сказал Хок, прижав кончики пальцев обеих рук к сомкнутым векам и издав глубокий вздох.
— С тобой все в порядке, Алекс? — спросил Конгрив.
— Да.
— Мансо де Эррерас знаком тебе?
— Да. Кажется, да. Де Эррерас. Эта фамилия упоминается в письме Блэкхока, не так ли?
Он встал и прошел в конец комнаты, где стюард налил ему чашку горячего кофе. Потом вернулся, подошел к большому экрану и, встав примерно в полутора метрах от него, в течение двух долгих минут смотрел на недвижное лицо.
Конгрив представил, какие ужасные мысли, должно быть, проносятся в голове друга. Хок не ответил, и через несколько секунд Эмброуз снова спросил:
— Алекс? Все хорошо?
— Лучше не бывает. — Алекс не отрывал глаз от экрана.
— Мне так и держать кадр?
— Нет, — сказал Хок. Он снова подошел к своему креслу и рухнул в него. — Пока что я достаточно насмотрелся на этого проклятого ублюдка. Давай смотреть дальше.
— Эта часть довольно интересна, — сказал Эмброуз, снова включив видеомагнитофон. Алекс явно связал Мансо со своим прошлым. Но он еще не был готов психологически, чтобы признать это.
