Во тьме безмолвной под холмом - Дэниел Чёрч
Не свет ли там впереди? Она приглушила фары. Да. Слабая светящаяся дымка. Но потом свечение словно померкло. Может, оно удалялось? Может, это другая машина? На повороте Элли прибавила скорость, и свечение проступило четче.
Это действительно была ферма Эннейблов: каменное здание, построенное несколько столетий назад, и более новые амбары и силосные башни. По одной с каждой стороны дома. Но только в тех, что справа, все еще горел свет. Остальные были погружены в темноту.
Полетел предохранитель, оборвался провод, датчики движения отказали…
Но фары «Ауди» осветили ворота и то, что к ним прицепилось. Как только свет фар упал на него, оно задергалось, развернув безглазую голову к Элли затылком, точно сова. Тварь соскочила с ворот и метнулась в сторону. Она была не одна: оглядевшись, Элли увидела еще несколько существ, рассевшихся на заборах вокруг участка, и бледные фигуры, крадущиеся во тьме, окутавшей половину фермы.
Прожекторы на подъездной дорожке погасли, погрузив ее во тьму. Твари следовали за Элли. На этот раз сомнений не было: все больше чудовищ окружало дом.
Оставшиеся прожекторы замигали. Твари примостились на изгородях, притаились у дороги, по-кошачьи выгнув спины и обратив к Элли безглазые закутанные головы. У нее снова мелькнула мысль: коль скоро они не видят света, но боятся его, то, возможно, он просто причиняет им боль.
Может, это оружие против них? Однако трудно вообразить, что автомобильные фары помогут там, где не помог двенадцатый калибр. Кроме того, ее фары не могут тягаться с прожекторами на ферме, а их почти все погасили.
Мигнув, отключился последний прожектор: теперь лишь в окнах фермерского дома горел свет. Твари подбирались к нему. Сколько же их тут? На Верхотуре Элли насчитала от дюжины до пары десятков, но здесь их было вдвое, если не втрое больше. Твари не обращали на нее внимания. При других условиях они, конечно, атаковали бы машину, как было с Томом. Они забрали бы все и вся в Барсолле, если б только сумели отключить свет. Но сейчас их интересовала лишь ферма Эннейбла; если им не мешать, не нападут.
Свет в доме замигал.
Вот что произошло на Воскресенском подворье и в «Колоколе»: окружили, отключили свет – и вломились. Берт жил один; несомненно, он держал под рукой дробовик, который никак ему не поможет. Как только они окажутся внутри, все будет кончено в считаные минуты, если не секунды.
Элли перевела взгляд на дорогу. Сколько там до фермерского дома – сто ярдов, двести? Она вспомнила, как мчалась обратно с Верхотуры. На этот раз тварей будет больше. Ей придется остановить машину, что позволит разбить ей фары, Берт выбежит из дома и откроет дверцу машины, подвергая их обоих прямой атаке, а потом надо будет гнать обратно через вершину Пологого холма. Там и ехать-то всего ничего, но они окажутся в кромешной тьме, а вся орда будет висеть у них на хвосте.
Окна снова замерцали.
Шансов не было. Ни единого. Если бы она приехала на каких-то пару минут позже, все бы уже закончилось, не пришлось бы делать тяжкий выбор, и она могла бы с чистой совестью ехать обратно.
Но она приехала вовремя, не могла уехать и не могла помочь.
Делай свою долбаную работу.
Но свет погаснет через несколько секунд, а Берта не станет раньше, чем она доберется до дома. А если он и будет жив, что дальше? Она снова прокрутила в голове план спасения: даже если Берт доберется до машины, обратная дорога их доконает. До ворот им не добраться.
Ей нужно думать и обо всех остальных в Барсолле, так, во всяком случае, она себе говорила. Но она знала правду: ты боишься, Элли Читэм, слишком боишься, чтобы рискнуть.
Существа отвернулись от нее, словно угадали ее выбор. Это чуть не заставило Элли протаранить ворота и все-таки попробовать спасти Берта, но не успела она это сделать, как свет в доме погас, и бледная безмолвная орда ринулась вперед. Одни окружили первый этаж, другие, как ящерицы, карабкались по стенам. Стекла разбивались, дерево трещало и раскалывалось под ударами.
Действуй. Поезжай. Сделай хоть что-нибудь, мать твою.
Но она ничего не сделала. Не могла. Она уже поняла, что нет никаких шансов, что Берт Эннейбл все равно покойник.
В доме рявкнул дробовик. Снегопад прекратился, ветер утих, а твари двигались совершенно бесшумно, поэтому грохот разлетелся над вершиной холма. Второй выстрел, третий – и все. Элли показалось, что до нее донесся крик. Далее слышались лишь приглушенные звуки погрома.
Несколько существ остались сидеть на заборах. Еще одно возникло в поле зрения у ворот, за пределами света фар, и все они смотрели на нее. Они не приближались. Пока нет. Уходи, трусишка. Поживи еще чуток, пока мы не явимся и за тобой.
Отъезжая от ворот, Элли обнаружила, что бормочет, прося у Берта прощения. Она глянула в зеркало заднего вида: дорога была пуста.
Задний ход. Разворот. Прибавить газу.
Позади нее у ворот собралось еще больше бледных фигур, чтобы полюбоваться, как трусиха уносит ноги.
Она не трусиха. Ничего подобного. Она ничего не смогла бы сделать. Она должна предупредить деревню. Организовать хоть какую-то оборону. Так она себе говорила. Возможно, так оно и было, но в глубине души она этому не верила.
Впрочем, это неважно. В настоящий момент ей нужно вести машину.
А в полях по обе стороны Кладбищенского проезда рядом с машиной бежали тонкие белые силуэты.
27
Твари преследовали ее на обратном пути с холма, но в деревню войти не осмелились. Как только «Ауди» миновал знак «Добро пожаловать в Барсолл», озаренный сиянием уличных фонарей, они отступились; глянув в зеркало заднего вида, Элли увидела, что твари присели на дороге и смотрят ей вслед… или что они там делали без глаз – возможно, вдыхали удаляющийся запах страха.
Проезжая мимо Блэкфилдского парка, она посмотрела налево, но, к ее ужасу, белые фигуры, которые она там видела, не превратились в пятна снега. Их было видимо-невидимо – ряд за рядом, уходящие в темноту. Элли предпочла бы верить, что ей померещилось, но из окон домов на Храмовой набережной, выходящих на парк, высовывались люди и смотрели на что-то внизу.
Каким-то образом существа уже проникли в деревню.
