Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

   – Так плохо?

   – Он снова не может говорить, – сказала Алиска осуждающе, – он опять жует стрептоцид.

   – Как здорово, – просеял Пелипейченко, – теперь сможем поговорить мы. Кстати, Алиса, что вы собираетесь делать сегодня вечером?

   – Уже вечер.

   – Что вы делаете сегодня поздним вечером?

   – Сегодня поздним вечером я собираюсь ехать домой и заняться воспитанием сына. А что?

   – Я хотел пригласить вас…

   Пришлось вмешаться. Эти двое беседовали так, будто я уже лежал в гробу, а они дожидались, пока меня опустят в яму. Я стукнул ладонью по столу, ушиб палец и зашипел.

   Алиска засмеялась, а Пелипейченко сделал невозмутимое лицо:

   – Что-то случилось?

   – Еще нет, – еле слышно прошептал я, – но с минуты на минуту может случиться.

   – Так, может, тебе лучше побыстрее пройти в… э-э… кабинет, чтобы не тут, в комнате…

   – У меня, между прочим, – выдавил я сквозь горящее огнем горло, – болит горло, а не руки. Учти.

   – Убьет, – пожаловалась Алиска, – он такой ревнивый.

   – Меня нельзя, я еще пригожусь, – заявил Олег.

   – А я уже не пригожусь, – сказала Алиска, – мне уже пора домой.

   – Проводить?

   – Не нужно, я великолепно доберусь до дому сама.

   Я все-таки проводил ее до двери квартиры, помог надеть плащ.

   – До свиданья, – сказала Алиска.

   – Пока, – сказал я, – ты завтра как?

   – Завтра? Еще не знаю. Наверное, приеду сюда.

   – Пока.

   Алиска ушла.

   Она всегда уходит. А я остаюсь. Со своей проклятой свободой и независимостью. Приятно, конечно, что есть место, в котором тебя никто не побеспокоит, в котором можно спрятаться от всего мира. И как достало то, что этим одиночеством можно наслаждаться с утра и до вечера.

   Как я устал ложиться спать в одиночестве. Не в интимном смысле, а именно в… Черт, и сам не пойму чего хочу. И что самое обидное, не пойму, чего хочет Алиска. Особенно в те минуты, когда она вдруг переходит из обычного иронично веселого состояния в состояние отрешенности. Что-то между нами щелкает, и вот уже я не могу достучаться к ней. Я могу только жалко скрести пальцами по ледяному панцирю, охватившему ее. И провожая Алиску каждый день, я не знаю, кто приедет на следующий – веселый непоседливый лисенок, или напряженная, с печальными глазами женщина.

   Я попытался глубоко вздохнуть, был за это наказан болью и вернулся в свою, комнату.

   Естественно, Пелипейченко сидел перед компьютером и чего-то там щелкал кнопкой на «мышке». Он всегда при первой же возможности начинает манипулировать моим компьютером, что-то там тестирует, подчищает и ужимает. Я смотрю на все это как на шаманство. Для меня, не образованного, компьютер – помесь печатной машинки с игровым автоматом.

   И, кроме этого, я уверен, что, как и в каждом порядочном компьютере, в моем живет дух какого-то зануды с очень странным чувством юмора. Мой Пентиум-90 каждое включение проводит индивидуально, хочет – включает при этом звук, не хочет – не включает. Время от времени меняет расположение значков на панели или вообще вдруг начинает отчаянно тормозить, заставляя меня изрыгать проклятия и остервенело лупить по клавишам.

   – Тебе нужно его почистить, – сказал Пелипейченко, когда я показался на пороге комнаты.

   – Аха, – прошептал я, – потом. Чаю хочешь?

   – Да, я принес печенье.

   – А шоколадку Алиске?

   – Вот блин, забыл отдать.

   – Ладно, тогда я тебя не стану сегодня убивать, – снова шепнул я, – пойдем на кухню.

   На кухне, занимаясь чаем и к чаю, я выслушал последние новости нашей команды и Лиги в целом. Снова возникла очередная свара в интернете по поводу качества вопросов и интеллектуальных способностей их составителей и редакторов. Это, пожалуй, самая неизменная тема разборок и обсуждений.

   – А как дела у тебя? – закончил вопросом свой монолог Олег. – Книга пишется?

   Вкратце, шепотом, запивая слова чаем, кривляясь и морщась от боя, я просветил Пелипейченко о том, что не пишу роман, а только составляю сценарий. Или сценарии. Что писать роман я, может быть, не буду вообще. Что дело, в принципе, интересное, узнал столько нового, неожиданно обнаружил массу поводов к войне между нами и Россией…

   – Бред, – категорично заявил Олег, – тебе хоть деньги заплатят?

   – Даже выплатили аванс.

   – Тогда ладно, – разрешил Олег, – пиши. Чем бы дитя не тешилось…

   Это он напрасно сказала. Я плюнул на больное горло и вкратце изложил наиболее вероятные сценарии возможных разборок.

   – С ума сошел, – подвел итог Пелипейченко, – ну тебя к черту. Все равно из этого ничего не получится.

   – Это еще почему?

   – Сам посмотри, все твои сценарии не приводят к победе. То есть, они приводят к поражению, но к поражению обеих сторон. В наше время невозможно ни захватить территорию, ни обложить толком этой, как ее, контрибуцией. Сам же знаешь, войну делает экономика.

   Конечно, я это знал. Естественно. Я и сам из-за этого постоянно переходил от сценария к сценарию, пытаясь найти хотя бы более менее приемлемый вариант. Но такого варианта пока не было. В любом случае наступал полный конец света, Армагеддон, если хотите. Но ведь разговор шел о выдуманной войне. О выдуманной. Похожей на реальность, но совершенно придуманной.

   Почему это другие писатели могут сочинять истории о потоплении украинского авианосца «Гетман Мазепа», а я не нет?

   – Хорошо, хорошо, пиши что угодно, – увидев, как я разошелся, Олег быстро смягчил свою точку зрения, – зачем вообще устраивать войну. Ты возьми и придумай, что какой-нибудь арабский шейх взял и купил Украину. Политиков, журналистов, военных, милицию… Думаешь, много понадобится денег?

   Хорошая мысль. Действительно. Берешь много-много денег, устраиваешь Украине дефолт, или как там называется банкротство в государственном масштабе, потом погашаешь внешние долги и делаешь с этим суверенным государством что хочешь. Денег, правда, до хрена понадобится. Хотя…

   Зачем покупать всех? Можно купить того, кто на самом верху. Или даже выбрать кого-нибудь внизу и поднять его на самый верх. Немного прикупить средств массовой информации, немного – силовые структуры… Скупить побольше дерьма на политиков и государственных деятелей, чтобы не рыпались… И… Замечательная получается экономия денег.

   Обалденная.

   Какие только мысли не приходят в период президентских выборов.

   Я собрал тарелки и чашки со стола и начал их мыть. Твою дивизию! Вы будете смеяться, но как все здорово получается. Ведь действительно кто-то пытается скупить компромат. Я ведь сам попал на такое веселое мероприятие.

   И выборы, на которые нашлись деньги у такого количества народа. Доходит до абсурда. У нас в Городе даже образовалось два разных предвыборных штаба в поддержку одного и того же кандидата. И штабы эти проводят время в постоянных разборках и жалобах друг на друга. Единственное, что они делают одинаково, это тратят предвыборные деньги. Тратили. Ибо их кандидат, естественно, во второй тур не прошел.

   Их кандидат, сделав хорошую мину при плохой игре, объявил о своей поддержке ныне действующего президента. И это, кстати, очень правильно, а в свете профессиональной деятельности выбывшего кандидата, занимающего высокий поста в очень силовых структурах, можно теперь порадоваться за эти самые силовые структуры. Теперь их сотрудники не должны разрываться в выборе достойного кандидата.

   Я домыл посуду и поплелся в комнату. Это получается, что сценарий еще даже толком мной не придуман, а уже осуществляется?

   Не знаю как с президентом, а с журналистами все идет по плану. Придется искать что-то другое. Докрутить террористический вариант. Для этого, собственно, я и хотел поговорить с Олегом. У него есть доступ в интернет. Пора уже обрастать более подробной информацией.

   Сергей Алексеев проснулся ровно через полчаса после того, как заснул. В дверь гостиничного номера стучали энергично и уверенно.

   – Сейчас, – крикнул Алексеев и надел брюки.

   Это первый раз за все время пребывания в независимой Украине его поднимали ночью. Вообще в первый раз его потеребили в не рабочее время. Наверное, ошиблись номером, сказал себе Алексеев, подходя к двери и открывая замок.

   За дверью стоял Петров.

   – Привет, – сказал майор.

   – Привет.

   – У тебя есть ровно три минуты чтобы одеться, обуться и бегом отправиться в машину.

   – Что случилось?

   – Две минуты пятьдесят секунд. Ты одевайся, а я поделюсь с тобой пока информацией.