Уильям Лэшнер - Меченый
– Ричард, тебя не смущает, что мои фотографии окажутся на таком сайте? – спросила Моника.
– Это всего лишь цифровые фотографии. Все виртуально. Положись на меня, Моника. По сравнению с тобой половина девочек на сайтах, которые приносят большие деньги, – настоящие чучела. Все дело в отношении. Тебе просто придется немного поработать.
– Что насчет фотографий? – спросил я.
– Я буду снимать сам. У меня есть фотокамера. Мы можем устроить студию в подвале, натянуть пару простыней для фона. Или снимать можешь ты, Виктор, если захочешь.
– Какого рода будут снимки?
– Послушайте, я не говорю о жестком порно. Пока. Всего лишь немного задницы, немного груди. Длинные ноги, надутые губки. Можно поднять рубашку. Это просто приманка, чтобы заставить аудиторию раскошелиться.
– И ты действительно хочешь, чтобы я это делала? – спросила Моника.
– Мы говорим только о фотографиях, – ответил Ричард. – А деньги придут большие, намного больше, чем ты зарабатываешь рабским трудом у этих дурацких адвокатов. Не будем делать ничего, что тебе не понравилось бы, Моника. Если хочешь, даже подберем новое имя.
– Например, Шанталь, – сказал я.
Он вздрогнул, словно получил пощечину. Выражение восторженности на его лице поблекло.
– Я имею в виду, что нужно быть последовательным, Ричард. Вы собираетесь торговать одной сестрой. Так почему бы не использовать имя другой сестры, той, которую вы уже продали?
– О чем ты? О чем он говорит, Моника?
– Мы говорим о Тедди, – объяснил я. – Мы говорим о том, как ваш дорогой друг Тедди покончил с Шанталь.
– Моника?
– Я тебя не виню, Ричард. Ты был такой же жертвой, как она. Просто нам нужно знать, что произошло.
У Ричарда задрожали губы.
– Я ничего не знаю. Я говорил тебе раньше. Я всем уже говорил. Ничего.
– О, Ричард! – Моника встала с кровати, подошла к брату, опустилась перед ним на колени и прижалась головой к его ляжкам. – И ты все время держал это в себе… Как ты страдал!
Губы у Ричарда дрожали сильнее, на глазах появились слезы.
– Моника, – с трудом выдавил он.
– Оглянись вокруг, Ричард. Посмотри, что случилось с тобой. Посмотри на эту комнату. Ты мой старший брат, мой герой. Взгляни на себя. Держать все в себе и жить так, как живешь ты, тяжелее, чем рассказать правду о том, что произошло.
– А как же насчет веб-сайта? – спросил он.
– К черту веб-сайт, – ответил я. – Расскажите о Шанталь.
Крупные слезы потекли по его щекам.
– Но я не знаю, что произошло, – сказал он сквозь рыдания. – Не знаю.
Моника поднялась с колен, взяла в руки его уродливое мокрое лицо, прижала к груди и тоже расплакалась.
– Расскажи нам что знаешь.
– Нет.
– Все будет хорошо. Все будет хорошо.
– Нет, не хорошо.
– Все образуется, – пообещала Моника. – Мы найдем ее. Я знаю, что найдем, я чувствую – она говорила со мной. Но нам нужна твоя помощь.
– Я не могу.
– Можешь, дорогой, можешь. Расскажи что знаешь.
И затем, всхлипывая и плача, сквозь рыдания о загубленной жизни он начал говорить.
Рикки Эдер был по натуре одиноким бродяжкой. Он любил шляться по улицам и переулкам и бегать по узким дорожкам Дисстон-парка за белками. Двадцать восемь лет назад район был безопасным, поэтому матери отпускали детей на прогулку без присмотра. «Пойди поиграй», «Пойди подыши свежим воздухом». Осваивая городской ландшафт, Рикки фантазировал: на Дитман-стрит у него стоял дом с привидениями; на Олгард-стрит жил тролль-террорист; на Тьюлип-стрит, над храмом Девы Марии, обитала ведьма, которая дожидалась темноты, чтобы вместе с летучими мышами вознестись в темном небе. В одно из своих путешествий Ричард повстречался с волшебником – тот сидел на лавочке и курил сигарету.
– Эй, малыш, – позвал волшебник. – Ты здесь живешь?
– Недалеко отсюда, – сказал Рикки, не приближаясь, потому что раньше не видел этого человека.
– Хочешь сигарету? Конечно, хочешь.
Рикки отступил на шаг. Мать и отец курили, и он не прочь был попробовать, однако без разрешения родителей боялся. Ему было девять лет.
– Нет, спасибо.
– А как насчет жевательной резинки?
– Хочу.
– Подойди, – сказал человек, запуская пятерню в карман.
Рикки приблизился. Незнакомец поманил его ближе и приказал вытянуть руку. Мальчик сделал так, как его просили, и человек шлепнул ладонью о ладонь Рикки, ненадолго задержав движение, как будто исполнял фокус. Когда волшебник убрал свою руку, на ладони у Ричарда лежала пластинка жевательной резинки в серебристо-зеленой обертке и сигарета.
– Никому не говори, – сказал человек с ласковым смешком. – Это будет наш секрет.
– Ладно.
– Возвращайся завтра, и я вытяну коробок спичек из твоего уха.
– Мне запрещают играть со спичками.
– Не волнуйся, малыш. Я никому не скажу.
– Заметано, – сказал Рикки и убежал от незнакомца.
Назавтра он вернулся и получил коробок со спичками, а также огромный желтый леденец. Он сунул конфету в рот и только к вечеру добрался до пряной красной начинки. На другой день волшебник подарил ему шоколадку и таинственное стекло, под которым исчезала двадцатипятицентовая монета. Он проделал этот фокус дважды, прежде чем объяснил, в чем дело. На третий день он подарил Рикки шоколадку «Три мушкетера» и свисток.
На этот раз волшебник был не один. Вместе с ним на лавочке сидели его друзья – огромный парень с сильно выпяченным подбородком, маленький чернокожий толстячок и симпатичный юноша в джинсах.
– Эй, малыш, а у тебя есть друзья? – спросил волшебник.
– Нет.
И это было грустной правдой. Рикки не был ни спортсменом, ни музыкантом, ни зачинщиком, поэтому у него не было друзей.
– Но у меня есть сестра.
– Правда? Сколько ей лет?
– Шесть.
Волшебник криво ухмыльнулся:
– Приведи ее завтра, и я ей тоже что-нибудь подарю.
На следующий день Рикки привел Шанталь. Он все тщательно продумал. Идея показалась ему блестящей – ведь Шанталь согласилась отдать ему половину конфеты, которую получит от добряка.
Рикки был уверен, что ничего страшного не произойдет. Он обладал обостренным инстинктом самосохранения – это была его особенность. Например, он чувствовал повышенный интерес к нему седовласого мужчины в библиотеке или агрессивный настрой собаки, трусящей на хозяйском поводке. Он интуитивно ощущал опасность, но не уловил ее со стороны волшебника.
– Привет, малыш, – сказал волшебник, вставая с лавочки и глядя не на Рикки, а на маленькую девочку рядом с ним. – Кто это?
– Моя сестра, – ответил Рикки. – Шанталь.
– Какое красивое имя! – Волшебник погладил ее по голове. – Шанталь. Привет, Шанталь. Меня зовут Тедди, я очень рад с тобой познакомиться. Чем занимаешься, Шанталь?
– Я танцую, – сказала она.
– Не сомневаюсь.
– Меня показывали по телевизору.
– Это здорово.
– Ты человек, который дает конфеты? – спросила Шанталь.
– Он самый, – ухмыльнулся Тедди. – Какие тебе нравятся больше всего, Шанталь? Шоколадки? С орехами? Суфле?
– Нуга, – сказала она.
– Нуга? Я даже не знаю, что такое нуга. – Тедди рассмеялся.
– Я тоже, – сказала Шанталь, – но в рекламе говорят, что она вкусная.
– Значит, в следующий раз будет нуга. Ты ведь придешь в следующий раз, правда?
Девочка пожала плечами.
– Протяни руку, – попросил Тедди.
Шанталь выполнила просьбу. Тедди ладонями прикрыл ее ладошку, долго подержал так, а когда отпустил, в ладошке остался шоколадный батончик и доллар. Глаза Шанталь засветились восторгом.
– Вот так, малыш, – сказал Тедди, бросая Рикки такой же батончик.
Деньги Ричарду не достались.
По дороге домой он напомнил сестре:
– Мне причитается половина.
– Я согласилась поделиться только конфетой, – возразила хитрая Шанталь.
– Это нечестно.
– Ты тоже получил шоколадку. А доллар… – На хорошеньком личике Шанталь появилась самодовольная улыбка. – Сам заработай.
Это было так похоже на Шанталь.
Она была эгоистичным ребенком, обожавшим только красные туфельки. Милая Шанталь. Обворожительная Шанталь. Всеобщая любимица, танцующая куколка Шанталь. Она была звездой семьи. Она покоряла любого элегантным шажком и очаровательной улыбкой. В присутствии взрослых она была идеальным ребенком, вежливым, послушным, готовым угодить. «Да, мамочка». «Нет, мамочка». «Пожалуйста, мамочка». «Ты так добра, мамочка». Но, оставаясь наедине с братом, Шанталь превращалась в самую подлую ведьму на Земле. Она крала у него игрушки и не делилась тем, что ей дарили. Он завидовал успеху сестры, ее умению так обходиться со взрослыми, что на его долю не выпадало ничего, кроме раздражения. «Успокойся, Ричард, и сиди тихо, Шанталь танцует. Продолжай, Шанталь, дорогая. Попробуй еще раз».
