Роберт Ладлэм - Парижский вариант
— Диспетчерская Гибралтара не знает, куда они полетели?
— Никто не знает. Пилот, понятное дело, пропал вместе с ним.
Питер подумал секунду.
— Ладно. Мне придется остаться здесь, покуда я не смогу допросить Зеллербаха. А вы бросьте все силы, но разузнайте, куда летал Мур! Как только поговорю с Зеллербахом, я отправлюсь на юг и поищу сам. Дальность полета у вертолетов небольшая, так что выбор у нас будет невелик.
— Хорошо, я... Погоди! — Голос Саутгейта отдалился, словно глава МИ-6 разговаривал с кем-то еще, но слов было не разобрать. Через несколько секунд сэр Гарет вернулся. — Мне только что сообщили — в море близ Лиссабона нашли остатки муровского «торнадо». На обломках фюзеляжа — следы взрыва. Полагаю, можно считать и генерала, и его пилота погибшими.
— Учитывая ситуацию, несчастный случай можно исключить, — согласился Питер. — Займите своих ребят делом. Я с вами свяжусь.
Саутгейт хотел было сказать, что Хауэлл — тоже один из его людей и ему следовало бы выполнять приказы, а не отдавать их, но прикусил язык и вздохнул про себя.
— Хорошо. И... Питер... постарайся без нужды никому не проболтаться.
Вместо ответа агент повесил трубку, подумав про себя: «Напыщенный осел!» Слава всем святым, он-то всякий раз успевал отвертеться от любых начальственных постов. Власть бьет в голову вполне приличным до того людям и напрочь отсекает приток кислорода к мозгам. Впрочем, если вдуматься, приличные люди редко стремятся к власти или добиваются ее. Для этого надо с самого начала быть самовлюбленным дураком.
— Господи! — прошептал за его спиной слабый голос. — Питер... Питер Хауэлл?Питер, это ты?
Вскочив на ноги, агент бросился к постели Марти. Тот тер глаза.
— Я что... умер? Без сомнения. Да. Я, несомненно, в аду. — Он тревожно вгляделся в лицо Питера. — Иначе я не встретил бы Люцифера. Мне следовало догадаться. Где еще мне довелось бы встретить этого несносного англичанина, как не в преисподней?
— Вот это дело! — Питер широко ухмыльнулся. — Привет, Марти, дурачок. Здорово ты нас напугал.
Не обращая внимания на его слова, Марти нервно заозирался.
— Выглядит все мирно, — бормотал он, съеживаясь в комок, — но меня не обманешь! Это все иллюзия! Я вижу пламя за этими невинными стенами! Алое, желтое, багровое! Слепит! Жаркий пламень из сердца ада! Но вам не сдержать Марти Зеллербаха!
Он отшвырнул смятые одеяла.
— Охрана! — заорал Питер, прижимая рвущегося на свободу пациента к койке. — Медсестру! Врача! Кого-нибудь, вашу мать!
Дверь распахнулась, и показался охранник.
— Сейчас! — крикнул он, едва заглянув в палату. Марти не столько бился в крепких руках Питера, сколько упрямо давил всем своим немалым весом, словно пытаясь пробиться сквозь стену.
— Надменный сатана! Я из твоих когтей вырвусь вмиг! Реальность — и мираж. Bay, да с кем ты связался, по-твоему? Весело же будет помериться хитростью с архиврагом! Тебе не победить, нет! Я улечу отсюда, как на крыльях алохвостого сокола. Никак... нет... нет...
— Т-ш-ш, парень, — приговаривал агент, пытаясь успокоить его. — Я не сатана. Ну, не совсем. Помнишь старину Питера? Мы неплохо проводили время, да?
Но Марти все бредил, захваченный маниакальной фазой синдрома Аспергера. Наконец вбежала медсестра, и, пока она вместе с Питером удерживала пациента, доктор Дюбо ввел ему в вену раствор мидерала — единственного средства, способного сдерживать проявления болезни.
— Я улечу... не обманешь, дьявол! Только не меня! Я...
Врач довольно покивал, заметив, что медсестра и агент продолжают прижимать буйного больного к кровати.
— Постарайтесь его успокоить. Он слишком долго пробыл в коме, и мне не хотелось бы рецидива. Лекарство скоро подействует.
Питер бормотал Марти на ухо что-то успокоительное, пока тот бредил, выстраивая воздушные замки из слов, уверенный, что находится в царстве Аида и должен обмануть самого сатану. Но вскоре больной обмяк, более не пытаясь вырваться, глаза его потускнели, веки опустились, и Марти принялся клевать носом.
Медсестра одобрительно улыбнулась Питеру.
— Вы хороший друг, мсье Хауэлл. Многие на вашем месте вылетели бы из палаты с воплями.
Питер нахмурился:
— Да ну? Что, у людей совсем не осталось смелости?
— Или совести.
Она похлопала его по плечу и вышла.
В первый раз с начала кризиса Питер всерьез пожалел, что не может воспользоваться электронной связью. Хотелось немедля сообщить Джону и Рэнди, что Марти очнулся, и в то же время — срочно связаться с агентами на юге Франции, на Коста-Брава и в Испании, и во всех местах, куда мог добраться вертолет с Гибралтара, где могли остаться свидетельства того, как провел генерал Мур последние часы своей жизни. Но удобнее всего это было бы сделать с помощью мобильного телефона.
Он разочарованно опустился на койку и со вздохом опустил голову в ладони. И в этот миг за спиной его послышались шаги — тихие, вкрадчивые, — и дверь отворилась неслышно...
— Рэнди?
Уже оборачиваясь, Питер понял, что это не Рэнди — не ее походка, и потянулся к «браунингу» на поясе, но поздно. В темя ему уперлось холодное пистолетное дуло. Агент застыл. Кем бы ни был его противник, это был опытный, умелый враг... и он был не один.
Глава 21
Брюссель, Бельгия
Джон захлопнул последнюю папку с бумагами, откинулся на спинку стула и заказал вторую кружку пива. Он уже заглядывал в кафе «Эгмон» и оставил хозяину записку для Рэнди, предлагая ей встретиться здесь, в кафе «Ле Серф Ажиль», за столиком на улице, — это было его любимое заведение. Располагалось оно на рю Сен-Катрин, в нижнем городе, недалеко от биржи, в том месте, где когда-то к берегам Сены причаливали сотни рыбачьих лодочек. В окрестностях прежнего рыбного рынка по сей день в любом кафе подавали рыбу, хотя реку уже давно загнали в бетонные берега и перекрыли сводом, по которому теперь проходил бульвар Аншпах.
Но сейчас агент, потягивая темное пиво, думал не о рыбе, не о реке под ногами и не о превосходной здешней кухне. Он единственный выбрал столик на улице — по небу еще катились темные тучи, но дождь прекратился час назад, — и по просьбе клиента официант вытер столик и два стула. Остальные посетители решили не рисковать — вдруг хляби небесные разверзнутся снова? Джона это устраивало. Одиночество было ему по душе — надоели подглядывающие и подслушивающие.
Покинув штаб объединенного командования, он переоделся и выглядел теперь простым туристом — бежевые брюки, рубашка в клетку с широким воротом, синяя спортивная куртка и кроссовки. Последнее было очень важно: вдруг придется за кем-нибудь гоняться? Куртка тоже была очень важна: под ней удобно прятать пистолет. И, конечно, без черного плаща, перекинутого сейчас через спинку стула, обойтись было никак невозможно — в нем так удобно скрываться в ночи.
Но сейчас предзакатное солнце еще пыталось прорвать лучами облачный полог, а агент Джон Смит обдумывал услышанное им в штабе НАТО. Досье на капитана Дариуса Боннара оказалось весьма содержательным. То ли Лапорт не знал, то ли решил умолчать, думая, будто защищает подопечного, но столь расхваленная им нынешняя супруга-француженка Боннара не была у капитана первой: во время службы в Легионе тот женился на алжирке. Пришлось ли ему для этого обратиться в ислам, досье умалчивало. Однако, даже получив офицерское звание, все свои отпуска Боннар проводил в Алжире, с женой и ее родственниками. Почему Боннар с ней развелся — тоже остава лось неясно, да и свидетельства о разводе в досье не было. Это сразу насторожило Джона. Террористы, словно шпионы-резиденты, часто жили под разными именами и вели двойную жизнь, переезжая из страны в страну.
Итак, Дариус Боннар, любимый адъютант заместителя верховного главнокомандующего объединенных сил НАТО, был немцем, служившим во французской армии, женатым некогда на алжирке, а ныне находился где-то на юге Франции — совсем недалеко от Толедо.
Агент задумчиво потянулся к кружке. Он поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как в полуквартале от кафе из таксомотора выходит Рэнди, и с улыбкой откинулся на спинку стула, наблюдая за цээрушницей. Та выбрала скромный костюм — темные брюки и облегающий жакет, — а волосы затянула простеньким хвостиком. Стройная и гибкая, она походила на школьницу. Когда, заметив Джона, она побежала к нему, агент поймал себя на мысли, что уже не вспоминает о Софии каждый раз, как видит ее сестру. Это показалось ему непривычным.
— Ты словно увидел привидение, — заметила Рэнди, подбегая. — Волновался за меня? Очень мило, но совершенно зря.
— Где тебя носило? — сумел прорычать агент, хотя улыбка так и рвалась к губам.
Шпионка бесцеремонно шлепнулась на сухой стул и огляделась в поисках официанта.
— Погоди минуту, я все расскажу. Я только что из Парижа. Думала, тебе будет приятно, что я первым делом заехала к Марти...
