Люк Босси - Манхэттен по Фрейду

Юнг немедленно отреагировал на то, что услышал:

— В Анне открылся настоящий талант к па-де-де. Она помирилась со своим мужем.

Его огорченный вид разозлил Фрейда, и без того раздраженного упреками Ференци.

— И это вас заботит?! Грейс Корда находится в смертельной опасности, а ваши нейроны продолжают порхать, словно мотыльки, вокруг весьма тусклой лампочки.

— Вы тоже околдованы женщиной, — возмутился Юнг. — Признайте правду хоть раз в жизни, черт подери!

— Какую правду?

— Вы влюблены в Грейс!

— Просто бессознательная реакция врача-психоаналитика на личность пациента, которая исчезнет, как только лечение будет закончено.

— Посмотрим!

— Я сам займусь этим, говорю вам.

В трубке раздался треск, и Фрейд положил ее рядом с аппаратом.

— Это не бессознательная реакция, — возразил Юнг, — а болезненное, непреодолимое влечение. Эта женщина находится под влиянием своих отчасти преступных наклонностей. Удивляюсь, что вы, человек, так хорошо знающий Библию, не вспомнили дополнительного значения имени Юдифь. Это молодая и красивая вдова, которая обольщает царя Олоферна с единственной целью — обезглавить его во время сна.

— Довольно! — отрезал выведенный из себя Фрейд. — Я выйду подышать.

Видя, что Юнг берет пиджак, Фрейд жестом остановил коллегу:

— Один. Я иду один.

— Зигмунд, да будет вам, — примирительно сказал Юнг. — Не уходите так!

Фрейд вышел, хлопнув дверью.

— Ваша самонадеянность не поможет нам распутать это дело! — крикнул Юнг уже в пустоту.

— Да что там у вас происходит?! — послышался из телефонной трубки гневный голос Ференци.

Юнг взял трубку:

— Я надеюсь, что это не то, что я думаю.

Когда Юдифь звонила, Фрейд слышал в трубке гул толпы, похожий на шум праздника. Он решил подняться вверх по Бродвею, прекрасно понимая, что шансы найти молодую женщину среди многочисленных прохожих ничтожны. Но это все равно было лучше, чем сидеть без дела в гостинице.

Он начал пристально разглядывать всех молодых женщин, которые, издалека или вблизи, напоминали Грейс, и так увлекся своим занятием, что одна из них бросила на него возмущенный взгляд. Фрейд упорно продолжал свои поиски — накладывал одно лицо на другое, но безрезультатно.

Погруженный в размышления, он не заметил, как через час вошел в полосу музыки и огней на площади Таймс-сквер. Повсюду пестрели разноцветные объявления, надписи из электрических букв — танцующих, кувыркающихся, бегущих зигзагом. Такси и экипажи, нетрезвые музыканты и женщины в соблазнительных нарядах наполняли улицы, несмотря на поздний час. Множество рабочих ремонтировали тротуары, некоторые из них распевали за работой модные песенки.

Фрейд шел мимо кинотеатров, названия которых складывались из горящих электрических лампочек. Пройдя барочные колонны театра «Лицей», предлагавшего публике пьесу в трех актах «Арсен Люпен», он увидел напечатанную большими буквами афишу:

Фрейд никогда не видел кинофильмов. А главное, два дня назад Юдифь предлагала ему пойти вместе в кино.

Пока он раздумывал, к нему подошла девочка-подросток; на ней была сиреневая шляпка с фиалками, прибавлявшая ей лет.

— Сударь, вы не могли бы пригласить меня на этот сеанс?

Ее горящие глаза тоже напомнили Фрейду Юдифь.

— Пожалуйста, — умоляющим тоном произнесла девочка. — Одну меня не пропустят!

Он кивнул и в сопровождении девочки отправился к окошку кассы.

Зал был полон, в воздухе сгущались клубы дыма. Они нашли два места в первом ряду, прямо перед экраном — большой белой простыней, прикрепленной к стене. Как только они уселись, свет погас.

Программа сеанса началась с нескольких драматических короткометражек. Фильм «Почему госпожа Джонс развелась» показывал бизнесмена в различных компрометирующих ситуациях. Фильм Гриффита «Точка зрения краснокожего» повествовал о судьбе индейцев киова, сражающихся за свои земли, — режиссер основывался на явно позаимствованной у Руссо идее о добром дикаре.

Но публика оживилась по-настоящему лишь при виде первых кадров картины «Мистер Флип» со звездой Беном Тюрпином в главной роли. Его персонаж страдал хроническим конвергентным косоглазием. В фильме Тюрпин изображал закоренелого ловеласа.

Юная соседка Фрейда так хохотала, что, сама того не заметив, положила руку ему на колено.

Фрейд нахмурился и убрал ее руку. Его поразила одна вещь. Комик не подавлял ни одно из своих желаний, не подчинялся ни одному из правил поведения, принятых в обществе. Он ломал мебель, дрался ногами, восстанавливая против себя всех. Он воплощал подсознательное в чистом виде.

В отличие от психоанализа, кинематограф, казалось, возник для того, чтобы побуждать людей не укрощать свои побуждения, а культивировать их.

Сеанс продолжился кинохроникой. На этот раз Фрейда ожидал неприятный сюрприз — кадры о строительстве небоскреба Вулворт-билдинг. Фрейд увидел на экране место, где Менсон пытался его убить, и ему захотелось уйти. Он хотел было встать, чтобы выйти, но соседка удержала его за руку:

— Не пропустите, это мое самое любимое!

Она говорила о фильме, посвященном спектаклю «Борьба с огнем», главному аттракциону парка «Дримленд» в Кони-Айленд. В фильме показывали гостиницу, охваченную бушующим огнем. Десятки пожарных разворачивали раздвижную лестницу, заливали водой огонь, ловили самых удачливых клиентов гостиницы в спасательные сети. Остальные, попавшие в огненную ловушку, устремлялись на крышу.

Фрейд почувствовал озарение, похожее на то, которое помогало ему разгадывать смысл снов. Он вскочил и бросился к выходу.

— Одевайтесь, мы должны идти!

Юнг, только что вставший с постели, смотрел на Фрейда мутными глазами:

— Куда?

— В Кони-Айленд. Она там.

— Кто, Грейс?

— Юдифь. В прошлом году она исчезала после обеда и отсутствовала всю ночь. Я думаю, что она, скорее всего, возвращалась в одно и то же место, туда, где не привлекала к себе внимания. Сначала я решил, что место это должно быть пустынным. Но сейчас, на Бродвее, я сообразил, что в Нью-Йорке лучше всего прятаться в толпе. И чтобы стать неузнаваемой, Юдифь смешивалась с нехарактерным для нее окружением.

— Кони-Айленд?

— Именно так. Я пошел в кино и увидел кинохронику…

Фрейд рассказал Юнгу о кадрах пожара, о женщинах, которые прыгали с крыши, спасаясь от огня.

— Я тут же связал это со сном, о котором говорила Грейс. Сны часто воссоздают сильные зрительные впечатления.

— Она видела ту же кинохронику, что и вы?

— Скорее всего, она была на месте событий, в «Дримленде»! Гул, который я слышал, когда Юдифь мне звонила, напоминал именно обстановку на ярмарке. Еще одно доказательство: после приступа амнезии Грейс очутилась дома, и единственным напоминанием о ее бегстве оказался билет на новую линию метро. Потом я увидел на плане, что эта линия пересекает Бруклин и последняя станция на ней — «Кони-Айленд»!

— Это след, — согласился Юнг.

— В фильме показывали посетителей парка аттракционов — рабочих, служащих, простолюдинов. Это место не для Грейс. А Юдифь может найти там сильные эмоции, которые так нравятся ей. Там она растворяется в толпе, и никто не пытается узнать, кто она такая!

— Да, но ехать в Кони-Айленд ночью бесполезно, — заметил Юнг. — Лучше предупредить Кана.

— Ну так идемте!

Как только Фрейд шагнул к двери, Юнг сказал:

— Ваш недавний неожиданный уход…

— Я понимаю ваше беспокойство, — спокойно произнес Фрейд, останавливаясь. — Меня привлекает в Грейс… ее психика, вот и все.

— Вы страдаете от того, что часть этой психики всегда будет ускользать от вас? — спросил Юнг.

— Женщина — это великая тайна, — произнес Фрейд, уклоняясь от ответа. — Все мои попытки понять женщин заканчивались неудачей…

Последняя летняя гроза разразилась незадолго до полуночи. Попавшему под ливень Фрейду показалось, что хаос Манхэттена растворяется в серых неясных красках, под стать его мыслям.

Такси отвезло психоаналитиков на Мелберри-стрит. Они прошли прямо в кабинет Кана, где и нашли инспектора; выглядел он мрачно. Ренцо, несмотря на закованную в гипс ногу, пытался развеселить шефа. Выслушав Фрейда, Кан вскочил со стула:

— В «Дримленде» есть телефонный узел под открытым небом. Это может объяснить шум на другом конце провода…

— Кто подтвердит, что она по-прежнему там? — спросил Ренцо.

— Возвращаться домой ей больше незачем, — уверенно сказал Фрейд. — В «Дримленде» можно жить, инспектор?