Йен Фишер - Ночной консьерж
Кристина часто заморгала, прогоняя наваждение. Глаза наполнились влагой. Она здесь не за этим. Есть важное дело, и нужно им заниматься. Осторожно, чтобы не потревожить спящего, Кристина подвинула к себе компьютерную клавиатуру и пошевелила мышкой. Монитор залился синевой, Интернет работал. Она не была в сети почти сутки. Нужно столько всего проверить. Почта, «Фейсбук», «Твиттер», а еще – сайты. Ярославль. Нужно побольше узнать об этом городе.
Следующий час Кристина провела у компьютера.
* * *
В «Фейсбуке» царило затишье. Для Кристины это означало, что из четырех тысяч четырехсот тридцати шести ее френдов в активном режиме находились чуть более двух тысяч. Впрочем, в запросах обнаружилось еще девять предложений дружбы, которые Кристина удовлетворила, не вникая в личности, от которых они исходили. Она уже давно так поступала.
Надо проверить комментарии к ее «газетным» постам.
Yaggel писал: «Знаю парочку новейших техник допросов ЦРУ. Этому детективщику и не снилось. Могу поделиться».
Это к заметке о писателе-детективщике и его романе.
Joshua 3 повторил: «Я иду за тобой. Ты готова?»
Это тот сумасшедший, который в ответ на ее провокационный пост о том, что во время театральной постановки в Осло кого-то убили за кулисами, поспешил приписать себе это вымышленное убийство.
Misha Burger писал: «Посмотри фильм HAARP. Американцы давно научились управлять погодой. Думаешь, им трудно замочить стаю птиц в полете?»
Otar Kvadrishvili, на ту же тему: «Почему тебя интересуют какие-то птицы? Каждый день на планете умирают люди. Половина из них не должна была умереть. Но кому есть до этого дело?..»
Остальные комменты были невнятны или настолько бредовы, что раздумывать над ними не хотелось. Кристина знала, чьих сообщений она ждет больше всего. Есть! Один из двух десятков комментариев на ее странице в соцсети был как раз от Кевина Смита.
Kevin Smith писал: «Если тебя всерьез интересует проблема умирания птиц в полете, почитай Джеймса Хатчинса. Он профессор из Массачусетского университета. Занимается биологией, генетикой. Опубликовал множество работ по анализу биосферы Земли. Про птиц у него есть несколько любопытных абзацев…»
Вот ответ от человека, который всегда снабжал ее дельными рекомендациями.
Кристина еще раз перечитала сообщение Кевина Смита: «Про птиц у него есть несколько любопытных абзацев…» Далее в письме следовала ссылка на интернет-сайт, где была размещена статья профессора Хатчинса. Сайт представлял собой типичный фэнзин любителей заговоров, шпионских страстей и разоблачений – из тех, что мечтают со временем вырасти в «WikiLeaks». Разоблачались в основном козни крупных международных спецслужб, но информация подавалась так, что у читателя само собой складывалось мнение, будто за любым относительно загадочным происшествием на планете стоят боссы ЦРУ, «Моссада» или, на худой конец, сухопарые предводительницы «Ми-6». А статья Хатчинса представляла собой доклад относительно грозовых атмосферных явлений, которые ученый изучал на материале подвижных электрических разрядов – шаровых молний. Хатчинс писал, что наблюдал с помощью специальной аппаратуры серию гроз в штате Коннектикут, в результате которых возникали шаровые молнии.
Кристина постаралась вникнуть в замысловатые цепочки терминов из физики и биологии, которыми изобиловал текст доклада. Системное образование пришло на помощь. Несмотря на то что она не поняла и половины терминов, ей удалось, опустив доказательный путь, осмыслить вывод, сделанный ученым. Он был простым и убедительным. Вертикальные электромагнитные колебания, природа появления которых в атмосфере неизвестна, способствуют образованию шаровых молний. В принципе Кристине не было никакого дела до вертикальных электромагнитных колебаний, и к шаровым молниям она всю жизнь была равнодушна, но в качестве одного из сопровождающих эффектов автор указывал массовую гибель птиц в радиусе нескольких сотен метров от вертикальной оси электромагнитных колебаний. Хатчинс заключал, что колебания разрушают опорно-двигательные центры в птичьих мозгах. Птицы теряют ориентацию в пространстве, теряют ощущение высоты и камнем летят вниз.
Только одного Хатчинс не мог объяснить: природы этих электромагнитных колебаний. Правда, у него имелась уважительная причина – до него этой темой занимались великий Тесла и нобелевский лауреат Капица – у них в свое время тоже не нашлось объяснений.
Кристина зашла на сайт Массачусетского университета и отыскала контактную информацию ассистента профессора Хатчинса. На фото Глория Джонс выглядела улыбчивой молодой негритянкой. Рядом с фото размещался адрес ее электронной почты.
Кристина быстро написала письмо, в котором просила встречи с профессором, выражала восторг по поводу его работ и уверяла Глорию, что через месяц будет поступать в Массачусетский университет – специально, чтобы иметь возможность посещать лекции уважаемого ученого.
Затем Кристина закрыла глаза, помассировала виски и набрала в «Гугле» слово «Ярославль». Спустя еще пятнадцать минут она была вооружена всей информацией, которой обычно пичкают себя туристы перед посещением древнего города. Уже собираясь выйти из Сети, девушка услышала характерный звук, с которым письма падали в ее почтовый ящик.
Пришедшее письмо было из Массачусетского университета. Ассистентка профессора Хатчинса писала: «Уважаемая Кристина! Профессор Хатчинс в настоящий момент находится на конференции «Open Green World» в Амстердаме. Как только он вернется, я обязательно переговорю с ним и сообщу вам о результатах. С уважением, Глория Джонс».
* * *
– Просыпайся! – Кристина толкнула стул, на котором сидел Серж.
Тот не пошевелился.
Чайная кружка в руках Кристины превратилась в фарфоровую лейку, и за шиворот Сержу потекла тонкая струйка холодной воды. В ту же секунду Кристина оказалась лежащей на полу, а сверху на девушку уставились ошалевшие глаза Консьержа в красных прожилках. Правый косил чуть больше обычного. Она смотрела в эти вурдалачьи выкатыши и со странным удовольствием осознавала, что почему-то не боится. Ей действительно не было страшно. И даже тревожно не было. Она сопереживала ему. Постепенно взгляд Сержа становился осмысленным, зрачки сужались, наполнялись влагой и пониманием окружающего мира. Наконец он отвалился в сторону и медленно поднялся на ноги. Протянул руку Кристине.
– Доброе утро. Выспалась?
– Нет. Неважно. Голова болит. А что у тебя?
Серж потер виски, помассировал веки. Пошатываясь, подошел к чайнику.
– Ну? – нетерпеливо переспросила Кристина. – Нашел что-нибудь?
Затягивая паузу, Серж бросил в две кружки по пакетику чая, плеснул кипятку и, лишь зачерпнув ложечкой горсть коричневого сахара, обернулся к Кристине:
– А ты сама-то как думаешь, сонная принцесса? Конечно, нашел. Я нашел ее, нашу фээсбэшную подстилку. Одну из трех девушек, кажется, Таню. Есть бо-о-ольшая вероятность, что она находится сейчас в нескольких кварталах отсюда. Кстати, на сайте она заявлена под именем Кристина. Как ты относишься к тезкам?
– С отвращением. Часы тикают. Надо вытаскивать Ганди. Кто-то хвастался хорошим планом?
* * *
Микаэль ван дер Буут обычно путешествовал налегке. Много ли надо журналисту в краткосрочной командировке? Ноутбук да блокнот с авторучками – на случай, если ноутбук выйдет из строя. Так он любил шутить в редакции, проповедуя среди молодых сотрудников здоровый аскетизм. Конечно, кроме орудий производства заведующий экономическим отделом многотиражного голландского еженедельника таскал за собой по миру целый чемодан рубашек, кардиганов, жилетов и прочего тряпья. А еще – видеокамеру, чтобы не пропустить пикантные сцены своих путешествий.
Микаэль любил совмещать рабочие командировки с секс-туризмом. Он находил этот способ знакомства с достопримечательностями вполне невинным, учитывая то, что женат был лишь на своей работе. Микаэль искренне удивился, когда, выйдя из своего номера на девятом этаже «Хайта», увидел приближающегося сотрудника отеля. В форменном кителе, с фирменной улыбкой, стройный рыжеватый коридорный с оттопыренными ушами подошел к Микаэлю и почтительно принял его багаж.
«Черт, я же его не вызывал… – с досадой подумал журналист. – Снова придется давать чаевые. Зачем я так потратился вчера на этих развратниц? Впрочем, они были хороши!» Вымучив приветливую гримасу, он шагнул к лифту.
В холле «Хайта», несмотря на многолюдность, ощущались прохлада и простор. Огромная хрустальная люстра величиной со стандартный одноместный номер присосалась к потолку на высоте семи-восьми метров от пола. Холл этого отеля всегда напоминал Микаэлю зал ожидания на железнодорожном вокзале. Скорее всего, на лондонском или берлинском. До полного сходства с вокзалом всегда чего-то не хватало. Только сейчас, покидая отель, Микаэль понял, чего именно. Не хватало часов. Огромных, круглых, под стать люстре, с массивными стрелками и выпирающими римскими цифрами в позолоте. Вместо единого хранителя времени, создающего стандарт вокзального быта, здесь – десяток разобщенных поясами цифровых хронометров, развешанных на всю стену. Часы «Рим» показывали одиннадцать пятнадцать, а стрелки часов «Нью-Йорк» сошлись на четверти шестого.
