Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль
— Вот почему я хочу расспросить местных жителей, слышали ли они о вилле Санта-Мария. Мне также интересно было бы добыть сведения о статуе Марии Магдалины, которую Соньер воздвиг в Саду Голгофы, на деревенской площади. Этот памятник исчез много лет назад. Видите, сколько всего связано с Марией Магдалиной! Потому я и уверена, что именно она — разгадка тайны, некогда хранимой Соньером.
— Эта статуя несет в себе какой-то смысл?
— Беранже Соньер вообще славился пристрастием к тайнописи, поэтому я бы очень удивилась, если бы на статуе не оказалось шифра к местоположению останков Марии Магдалины. Многие видели, как Соньер собирал поделочные камни в долине Баль и носил их в деревню в угольном ведерке. В углу сада он соорудил из этих обломков непонятный грот и поставил внутри ту самую статую. Возможно, в ведре он переносил не только камни. Что, если он отрыл останки Марии Магдалины и выстроил для нее усыпальницу?
— Ну, это уже слишком… Гипотеза, не более того, и практически недоказуемая. Простите за прямоту, но здесь вы явно донкихотствуете.
Бритт досадливо поморщилась:
— Если наберется достаточно частей головоломки, то можно начать составлять из них картинку. Мне потребовались годы исследований, чтобы разрешить сомнения, и только теперь я начинаю видеть цельный образ.
Романо задумчиво покачал головой:
— Но для своей головоломки вы выбираете лишь те куски, которые вам нравятся, поэтому в результате получаете ясное представление, но только о собственных фантазиях.
— Зато мое представление, возможно, пригодится другим, чтобы составить непредвзятое мнение, — недовольно ответила Бритт. — Пусть так. Я до смерти устала от всяких тайн, секретности и обрядов Римской католической церкви. И мне думается, что ранняя ортодоксия создала бюрократический аппарат, нацеленный на удержание власти и богатства, а вовсе не на распространение учения Христа. С тех пор паства сама должна была искать пути к просветлению.
— Вы написали книгу о гностицизме — мне кажется, что вы неравнодушны к этой теме, что она в вашей жизни особенная. Очевидно, что вы все более отступаете от церковной доктрины и уклоняетесь в сторону гностицизма.
— Не вешайте на меня ярлык гностика. — Бритт снова подставила лицо под вентилятор и глубоко вздохнула. — Вы пока не понимаете. Послезавтра — может быть…
— Вы правы, не понимаю. Вы и вправду надеетесь получить некое откровение, обойдя вокруг эту глухую деревушку? Считаете, что таким образом опровергнете то, что выстояло перед еретическими заявлениями, детальнейшим научным анализом и самой разнузданной критикой — через два тысячелетия?
— Ладно! — Бритт сверкнула на него глазами. — Что вы скажете о результатах изысканий, напечатанных в серьезных журналах? Иерусалимскую церковь в самом начале возглавлял Иаков — возможно, брат Христа. Он чтил еврейский закон и провозглашал поиск просветления сутью учения Иисуса.
— Не стану спорить. Вам вольно верить в родство Иакова и Иисуса и в погоню за просветлением у ранних христиан. Но даже эти положения доказывать нелегко, поскольку не осталось соответствующих письменных памятников, сколько-нибудь близких к той эпохе.
Глаза Бритт горели от воодушевления. Без всякого сомнения, она очень привержена своей излюбленной теории. Но Романо понимал, что всей правды она не говорит: невозможно поверить, чтобы такая эрудированная исследовательница отправилась в затерянную в Пиренеях деревушку ради простого каприза.
Хэймар, подумав, возразила:
— Вы сами знаете, что вначале последователи апостолов не называли Иисуса Спасителем. И они тогда не проповедовали веру в Христа и в исповедь как условие избавления от грехов — ее требовалось подкреплять добрыми делами.
— За сотни лет христианская религия все же эволюционировала, — заметил Романо. — Каждый из первых десяти учеников Иисуса принял за свою веру ужасную смерть. Если бы некие сведения о Христе были недостоверными, кто-нибудь обязательно положил бы начало дальнейшим искажениям.
— Меня интересуют не сведения о самом Христе, — замотала головой Хэймар. — Моя задача — истолковать, что такое Христос для нас всех и какова Его роль в становлении христианства. Представление об Иисусе как об искупителе исходит от Павла — это ему первому пришло в голову, что Христос принял смерть за грехи всего человечества, что теперь Он — посредник между людьми и Богом на небесах. Те, кто верует в Него, почитает Его как Господа, может в Судный день надеяться на Его покровительство. Вера в Христа как в избавителя стала основой проповеднической деятельности Павла.
— И с чем вы тут не согласны? — пожал плечами Романо.
— Не согласна? Вы шутите! — оскорбилась Бритт. — Я согласна с Мартином Лютером! Доктринерская тема искупления мне претит, она изжила себя. Если убийца с большой дороги верует в Христа и кается, значит, ему простится? Ну уж увольте!
Романо поднял обе руки в знак капитуляции:
— Пока сдаюсь! Мы с вами затронули области, требующие не меньше семестра усердных штудий.
Он хотел еще пофилософствовать, но самолет вдруг попал в воздушную яму, и пассажиров несколько раз сильно тряхнуло. Впереди загорелась табличка, и голос пилота объявил по интеркому: «Мы входим в зону турбулентности. Просим прощения за неудобства. Просьба пристегнуть ремни».
Бритт снова вцепилась в подлокотники — Романо понял, что на этом их дискуссия закончена. Он взглянул на часы: скоро посадка в Лионе, а оттуда — перелет до Марселя. Интересно, арестовали ли того типа с револьвером у гостиницы в Вене? Причастен ли он к гибели его друзей-священников? Романо захотелось, как только самолет приземлится, написать отцам Мюллеру и Кристофоро, но он вспомнил, что не знает их адресов наизусть. Телефонный звонок не поправит положения: как объяснить, зачем он сопровождает в Ренн-ле-Шато профессора Хэймар, которая надеется отыскать там доказательства существования родословной Христа?
72
Когда Катлер и Браун вернулись в главное управление венской криминальной полиции, там уже вовсю кипела работа. Отца Ганса Йозефа в епископате не оказалось, и в отель «Роял» выслали усиленный наряд. К счастью, ни в одном из номеров тело священника обнаружено не было. Отец Мюллер, осмотрев комнату отца Йозефа, заметил, что туалетных принадлежностей и любимой дорожной сумки отца-ректора нет на месте, и это обстоятельство доставило ему явное облегчение. Расспросили и других священников, но никто не мог сказать, куда отправился глава епископата. Его видели сразу после встречи Мюллера с Романо и Хэймар, а один из священников даже видел, что гости потом пошли ужинать в кафе «Иниго» на близлежащей площади, но отца Йозефа с ними не было.
Мюллер передал Катлеру и Брауну разговор о Конраде и Ренн-ле-Шато. Известие о том, что Конрад был убит позже в тот же день у себя дома выстрелом в сердце, сильно взбудоражило священника. Дрогнувшим голосом он признался, что подсказал Романо, где живет Феликс. Его явно опечалило, что он по незнанию подверг друга и его спутницу опасности: убийца мог увидеть их в доме Конрада и проследить за ними, а потом пытался застрелить.
В кабинете Брауна их уже дожидался офицер. Он о чем-то коротко переговорил с детективом, и тот довольным тоном объявил Катлеру:
— Они только что приземлились в Марселе.
— У вас найдется карта Франции? — спросил агент ФБР.
Австриец порылся в шкафчике и извлек довольно потрепанную карту, которую не мешкая расстелил на рабочем столе. Толстым пальцем он ткнул в точку внизу, у Лионского залива.
— Вот здесь они сели. — Он покачал головой. — Боюсь, поздно просить французских коллег их задержать.
— Я, кажется, знаю, куда они держат путь.
Катлер внимательно изучил карту, пока не отыскал нужный пункт. Ренн-ле-Шато оказался крохотной точкой в Пиренеях пониже Каркассона. Его единственным опознавательным знаком был крест, указывающий, что в этой незначительной деревушке есть часовня.
— Отец Мюллер недвусмысленно намекнул, что профессор Хэймар очень интересуется Ренн-ле-Шато, — пояснил он.
Браун сквозь нижнюю часть линз всмотрелся в обозначение на карте.
— Вы тоже можете слетать в Каркассон. Мы закажем вам билеты на ближайший рейс.
— Спасибо.
— Никаких проблем, дружище. Если хотите, я свяжусь с французской полицией и вас встретят. — Браун приподнял густые брови и посмотрел на Катлера поверх очков: — Мне это будет легче сделать, чем американцу. В Интерполе у меня есть приятель, и за ним числится должок.
— Был бы очень признателен. — Катлер хлопнул австрийца по плечу. — Вы славный малый, герр Браун.
Пока детектив говорил по телефону, Катлер еще раз мысленно вернулся к убийствам священников и к связи, существующей между Романо и Хэймар. Почему он сразу этого не заметил? Иезуит, давший обет безбрачия, и, согласно рапорту лейтенанта Ренцетти, симпатичная блондинка, у которой с религией особые счеты… Либо этот Романо состоит в тайном обществе, о котором ФБР ничего не известно, либо он — будущая ритуальная жертва Ordo Templis, либо Хэймар приберегает его для личной вендетты… Черт возьми, ведь она могла ранить себя, а револьвер сунуть в ящик нарочно, чтобы Романо, поспешивший к ней на помощь, взял его себе! Стрелявшего толком никто не видел, а пострадавшую на пороховой остаток и не подумали проверить…
