Кто свистит в ночи - Грег Вудланд
– В самом деле? Никогда об этом не слышал.
– И не услышали бы, – пожала плечами Фэй. – Сначала думали, что виноваты кошки. Только кошки не режут никому горло, не пробивают черепа. Нет, конечно, они не святые – могут мучить птичек или мышей…
– Значит, у погибших животных было перерезано горло? Или все-таки пробиты головы?
– Иногда и то и другое. По голове били чем-то твердым. Одного какаду нашли с отрезанной головой. Чей же это был попугай… – Она нахмурилась, и по ее лбу пробежали десятки мелких морщинок. – Этого лавочника, венгра. Или кого-то из его приятелей?
– И что же, никто не заявил в полицию?
– А какой смысл? Довольно сложно заинтересовать таким делом эту компанию – Брэдли и его приятелей. Бог его знает, зачем они здесь вообще. Уж точно не затем, чтобы расследовать гибель ручных кроликов.
– И много было таких… маленьких убийств?
– Я слышала о десятке случаев. Когда пропала Баттонс, решила, что началось снова. Бог милостив – это не так.
– Да, слава богу.
– Ну что же, констебль, – мило улыбнулась Фэй и зашла в дом. – Кажется, мой суп уже остыл.
– А… кстати, меня зовут Мик – просто на случай, если вдруг вы…
Дверь мягко захлопнулась перед его носом, и Мик понял, что миссис Фэй Дункан с ним попрощалась.
* * *Гудноу терпеливо ждал у прилавка, пока Габор щедро поливал горчицей его сэндвич с ветчиной и помидорами. Он уже собрался завести разговор о погибшем какаду, когда вдруг ощутил знакомый аромат духов. Мик обернулся. Прямо на него смотрели фиолетовые глаза. – Привет! Так и думала, что сегодня встречусь с вами. Как дела? Она стояла так близко, что Мик, слегка смутившись, замер на месте. Его взгляд остановился на соблазнительных губах Эйлин. Мне сорок три, а уши краснеют, как у мальчишки. Хватит. Стоп! – О да, полный порядок. А как вы? Наверное, вся в делах со вчерашнего… – Со вчерашнего вечера? Конечно, а вы как думали? – Она дружески кивнула, и выбившаяся из прически прядь упала ей на лоб. – Хотела спросить, Мик: как это дельце с пропавшими документами? Можете чем-то похвастать? – И да и нет. – Он взял себя в руки. – Скорее – нет. Мне намекнули, что не стоит совать туда нос. Дело закрыто. – Обычная история, – с отвращением констатировала Эйлин. Мик увидел, что Габор замялся у прилавка с его сэндвичем. – Думаю, совет протолкнет нужное решение. Не будем говорить, кто приложит к этому руку. – Такие люди всегда влияют на мнение городского совета. Разве вы не понимаете? – Так не должно быть. Они с некоторым нетерпением посмотрели друг на друга. Похоже, Эйлин ждала, пока Мик на что-то решится. А он молчал. В голове метались обрывки мыслей:
Что делаете сегодня вечером?.. Хотите прогуляться?..
– А давайте поужинаем у меня? – прервала его размышления Эйлин. – Например, в среду на следующей неделе? Я неплохо готовлю…
– Хорошая идея. Но… гм… на следующей неделе мне придется уехать на несколько дней. Можно позвонить вам после поездки?
Рука Эйлин тихонько прикоснулась к его кисти.
– Замечательно!
Ногти Эйлин прошлись по его руке, и Мик поймал ее пальцы. Какая гладкая нежная кожа… Он сжал ее руку: пожалуй, чуть сильнее, чем хотелось, но Эйлин не сопротивлялась.
Мистер Габор деликатно кашлянул и вручил Мику сэндвич. Мик наконец оторвался от Эйлин и вышел к машине. Он уже сидел в салоне, приканчивая фантастически острый бутерброд и глядя, как Эйлин отходит от магазина, но вдруг вспомнил, зачем приехал. Пришлось вернуться.
Габор осторожно глянул на полицейского, как обычно смотрят те, кто имеет основания опасаться властей.
– Хотел задать вам несколько вопросов насчет какаду, мистер Габор. Я слышал о том происшествии. – Мик надеялся, что его вопрос звучит не слишком дико.
– Вы слегка припоздали, констебль. – На лице Габора не было и тени улыбки. – Что, он вернулся?
– Кто?
– Наш убийца домашних животных.
– Убийца? Может быть, все-таки убийцы?
– Одному человеку вполне хватит сил, чтобы убить какаду в клетке, – горько усмехнулся Габор.
– Гм… Ничего, если я попрошу вас рассказать, как это случилось? И когда именно?
– Месяцев десять-одиннадцать назад кто-то вечером вломился в мой дом. Когда я вернулся, то обнаружил птицу на полу в лавке. Они… то есть он превратил моего попугая в кровавое месиво, а головку бросил на прилавок. Это было послание – так мне показалось тогда.
– Послание… От кого же?
– Такого рода послания, – пожал плечами Габор, – я не получал уже лет тридцать. Хотя оставляет их всегда определенный тип людей. Потом я услышал, что это произошло не только у меня.
– У всех были убиты птицы?
– Да, птицы. А еще кролики, кошки, собаки… Он не имел склонности к каким-то конкретным животным. Главное – чтобы они были домашними питомцами.
– Именно домашними?
– Ну да. Ему требовалось, чтобы у животного был хозяин – человек, который о нем заботится. Бедный старый Миклош… Он жил со мной еще с тех пор, как я переехал в Австралию. – Габор вымученно улыбнулся.
– Последний вопрос. Вы не помните, был ли у попугая вырван коготь? Коготь с левой лапы?
