Филипп Ле Руа - Последнее оружие
– Чем же вас так интересует колыбель человечества?
– Здесь я понимаю, кто я такая на самом деле.
– И кто же вы на самом деле?
– Живая машина.
– Красивая машина.
– Запрограммированная. Которой диктуют ее цели: «Надо быть доброй, нести любовь, жить в гармонии». В человеке все это и так уже есть, но нас отвращают от истинной цели – от понимания и осознанного приложения наших усилий.
– Вы правы, все уже заложено в нас самих, достаточно убрать покров с истинного знания. То, что вы называете пониманием, в дзен называется сатори. Видеть то, что есть на самом деле.
– Где вы почерпнули эту мудрость?
– В уединении и медитации, восстанавливая связь с силами природы. При этом возникают вопросы о себе самом.
– Не только. Я осознала, что у меня есть некий дар.
– Шестое чувство.
– У вас тоже?
– Умение пользоваться тем, что называют шестым чувством, человек утратил в первую очередь, но животные сохранили. Это способность предчувствовать опасность, предвосхищать намерение, проникать в суть вещей, находиться в гармонии с окружающей средой.
Натан умолк, любуясь ею под первыми лучами солнца. Изысканный драгоценный камень, надеющийся вернуть свою первозданность в этом девственном мире. Он сосредоточился на мысли, которая ее смутила.
– Вы в самом деле так думаете? – спросила она.
– Я думаю также, что вам удалось прочитать мои мысли. Вы проделали большой путь.
Зато сам Натан был пока только на полпути. Поняв какой эта женщина была в детстве, он еще не знал, какой она стала теперь. А ведь похитителям была нужна именно повзрослевшая Эзиан.
93
Молчание, подлинный цемент непосредственных отношений, часто недооценивается. Натан нередко использовал это при допросах. И опять его ожидания оправдались.
– Предполагаю, что общество потребления вам отвратительно, – сказала наконец Эзиан.
– Зависит от того, чем все это закончится.
– Вот его-то я и импортирую в Сомали.
– А вы уверены, что это именно то, чего желают сомалийцы?
– Спросите у голодного, хочет ли он есть. Народам третьего мира плевать на мораль Запада, на его подачки, на его попытки сдержать их рост. Богатые страны, которые долгие годы обжирались до несварения, хотят сегодня всю планету посадить на диету. Но бедные страны требуют своей доли пирога.
– И эту долю вы им преподносите на блюдечке.
– Глобализация обеспечивает работу и благосостояние большинству населения, без учета границ и политических режимов. Экономический рост борется с бедностью эффективнее, чем коррумпированные правительства, военные хунты или неправительственные организации, которые распространяют в прессе снимки бесплотных детей, только чтобы пополнить свои банковские счета.
Она постепенно воодушевлялась. Натан продолжал провоцировать, чтобы заставить раскрыться:
– Один вождь индейцев сиу сказал, что Великий дух дал нам обширную землю с дичью и мир, который изменяется, чтобы живые существа не сидели на месте и всегда находили зеленую траву и спелые ягоды. Великий дух создал нас, чтобы мы жили охотой и собирательством. Но пришел белый человек и сказал индейцам, что надо работать, чтобы жить, надо владеть землей, строить на ней квадратные дома, которые не впускают солнца и не могут передвигаться. Белый человек сказал, что это цивилизация.
– Я вам уже говорила, добро и ало – вопрос точки зрения.
– Какова же ваша?
– Для многих людей Африка – это дикие заросли, межплеменные войны и бедные негры, избежавшие рабства. Для меня же это земля товарооборота, биржевых рынков, небоскребов, интернет-кафе, среднего класса. Иностранные инвестиции в Африку очень выгодны. Однако это привлекает их меньше всего. Просто потому, что богатые страны тиражируют образ голодного, недоразвитого, зараженного СПИДом континента.
– То, что «Кока-кола» разместила тут свое производство, ваша заслуга?
– А также «Дженерал моторс», «Катерпиллер», «Сити-банк»…
– Кто в Африке стоит выше вас?
– Никто.
– Вы тут полновластная хозяйка?
– В северо-восточной четверти Африки.
– Значит, вас четверо.
Она умолкла, сообразив, что сказала слишком много.
– Ваша база в Сомали. Курумаку предоставил вам полную свободу действий, чтобы развивать экономику региона. А где священнодействуют трое остальных?
Молчание.
– Разве вы не согласовываете ваши действия?
– ЮАР. Марокко. Гана.
– Вы впускаете сюда глобализацию с четырех сторон света.
– Благодаря нам такие страны, как Гана, Уганда, Сенегал, Ботсвана, сейчас быстро пошли в гору, даже если еще много предстоит сделать, чтобы искоренить бедность.
– Сомали опустошена войной и живет без правительства больше десяти лет.
– Мы использовали безвластие как преимущество, свободу. Этому мужественному народу удалось создать общество, которое функционирует без высшего руководства. Знаете, как сомалийцы соорудили первые вышки для антенн мобильной связи? Сварив их из кусков металлолома.
– Кто три остальные женщины? – спросил Натан.
– А у вас на уме только ваше расследование, а? И плевать вам на мотивации и судьбы Африки. В ваших глазах важна только миссия, которую вам поручили.
– Если вы исчезнете, что станет с Сомали?
– Инвесторы потеряют к стране доверие, и она вновь погрузится в хаос.
– Значит, моя миссия связана с вашей.
94
Натану было понятно волнение, которое испытывала Эзиан при соприкосновении с африканской природой. «Живая машина», как она сама себя определила, стала благодаря предоставленным Курумаку средствам настоящей матрицей Африки. Матрицей, которую пытались выкрасть. Чтобы уничтожить? Завладеть? Проникнуть в ее тайны? Роль Эзиан на геополитической шахматной доске Африки оставалась двусмысленной, поскольку она была связана с одним из крупнейших мафиози планеты. Надо было завести допрос подальше.
– Вы экспортируете капитализм даже в эти горы?
– Я тут для того, чтобы импортировать отсюда мудрость.
– Импорт-экспорт?
– Собиратели соли занимаются своим делом четыре часа в день – в одном из самых пустынных регионов и в самом суровом климате, который только известен. И этих трудовых затрат вполне достаточно для их выживания. Остальное время они проводят отдыхая, беседуя, танцуя, рисуя, наслаждаясь жизнью. Как раз этого-то богатые страны и не могут им предложить.
– Двадцативосьмичасовую рабочую неделю?
– Это не полное отсутствие тяжелого труда, которое имел в виду ваш Великий дух, но близко к тому, верно?
– А что вы думаете о радиоактивных бочках в море у сомалийских берегов?
– Чем богаче будет Сомали, тем меньше людей будет относиться к ней как к помойке.
– Вы сами могли бы руководить этой страной.
– Не это моя цель.
– В это нелегко поверить.
– Мне двадцать пять лет, а я уже успела спасти от нищеты больше людей, чем мать Тереза за всю свою жизнь.
– Кто остальные три женщины?
– Я не могу вам этого сказать. Особенно если, как вы говорите, они в опасности.
– Вы сами усугубляете эту опасность, скрывая их имена.
– Наша миссия важнее нашей безопасности.
– Ваша миссия – бизнес!
Эзиан взяла его за руку и повела к одной из круглых хижин. Деревня просыпалась. Поднимались дымки от очагов. По долине разносились голоса, блеяние, плач младенцев.
– Я вам сейчас покажу кое-что, чего вы никогда прежде не видели.
Она вошла. Он следом. Изнутри стены были покрыты листами алюминия. Отражаясь от них, лучи восходящего солнца давали превосходное рассеянное освещение. И везде были полки, а на них книги с семитскими буквами.
– Деревенская библиотека, – сказала Эзиан. – Все произведения переведены на амхарский язык. Раньше чтение эфиопов ограничивалось Библией или Кораном. Теперь они могут открыть для себя Шекспира, Фолкнера, Достоевского, Уайльда, Кинга, Диккенса. Некоторые пастухи даже стада свои пасут, не отрываясь от книги.
Натан вытащил одну наугад.
– «Десять негритят» Агаты Кристи, – перевела ему название Эзиан, – Издательство RKE. Это вам ничего не скажет, поскольку оно было основано специально для такого рода переводов. Знаете, как говорят в Африке? «Когда умирает старик – сгорает целая библиотека». Отныне это уже не так.
Она увлекла его в соседнюю хижину. Там на алюминиевых стенах были развешаны картины – Сезанна, Гогена, Матисса, Ренуара, Рафаэля… Миллиарды долларов средь дикой природы, без всяких охранников, бетонных стен, систем безопасности.
– В Нью-Йорке или Токио эти картины стоят астрономические суммы. Всего валового дохода Эфиопии не хватило бы, чтобы это купить. Но здесь их ценят за художественные достоинства, а не за спекулятивную цену. Приходят, чтобы полюбоваться, а не красть. А поскольку в деревне чужих, кроме вас и меня, нет, незачем запирать их в сейф.
Натан показал на полотно два метра на три:
