Теренс Стронг - Смерч над Багдадом
— Иракцам? — недоверчиво повторила Мегги, оглядываясь на Софию. — Иракцам? Ты хочешь сказать, Саддаму Хусейну? — Это звучало так дико, что она никак не могла уяснить.
— Иракцам нужна помощь специалистов, — объяснил Мойлан, с некоторым любопытством следя за ее реакцией. — И мы собираемся ее предоставить. За очень высокую цену.
— Вы с ума сошли, вы все! — вдруг закричала она и рванулась к дверце. — Остановите. Я хочу выйти.
Эвери схватил ее за руку, толкнул на сиденье.
— Заткнись, Мегги! Ты тут ничего не поделаешь.
— Ты, ублюдок! — Раздувая ноздри, она сыпала проклятиями, колотила его кулаками, пока он не выпустил ее.
София с нарастающим беспокойством следила за происходящим, понимая, что совершила серьезную ошибку. Ведя наблюдение в аэропорту и заметив, что все четверо прибыли по отдельности, она заключила, что видит перед собой членов одной из самых страшных и уважаемых в мире террористических организаций. Откуда ей знать, что жена Эвери — ни в чем не повинное и ни о чем не ведающее создание?
Мегги с отвращением смотрела на Макса.
— Ты просто использовал меня. Хотел надежней замаскироваться? Прикинуться парочкой туристов?
Он пожал плечами.
— Это была неплохая идея.
Она вдруг всхлипнула и, содрогнувшись всем телом, крикнула изо всех сил:
— Подонок!
Мойлан мгновенно рванулся вперед, его длинные пальцы вцепились в ее лицо, охватили плотно, как намордник собачью пасть, и крик оборвался. Крепкой хваткой он скрутил ей голову так, что перекосило рот.
— Надо научить ее слушаться, — мрачно предупредила София.
Мойлан стиснул Мегги покрепче.
— О, она будет слушаться.
Все это надо было стерпеть. В глубине души Эвери кипел от гнева и ярости. Он проклинал себя за то, что привез ее в Афины и теперь ничего не мог сделать, не поставив под удар операцию.
— Перестаньте, Кон, — сдержанно попросил он, испытывая единственное желание размазать башку ирландца по стенке фургона, раскроить ему череп вдребезги.
Мойлан, наверное, почуял угрозу в его тоне, неопределенно улыбнулся и разжал руки. Мегги принялась поглаживать красные пятна на шее.
— Мне кажется, вы многого не знаете об этой девчонке, Макс. — Его вдруг позабавила эта мысль.
— И знать не хочу, — спокойно и твердо отрезал Эвери. — Она рассказывала и о своем прошлом, и о вас.
— Держу пари, далеко не все, — злобно заметил Мойлан.
— Столько, сколько мне было нужно, Кон, благодарю вас. И если вы еще раз дотронетесь до нее, я вам руки переломаю. Ясно?
Мегги немного пришла в себя и попыталась собраться с мыслями.
— А ты не из Ирака, — подозрительно взглянула она на Софию.
Девушка слегка улыбнулась, с облегчением видя, что Мегги успокаивается, и саркастически бросила:
— Какая догадливая! — и тут же обернулась к Мойлану. — Халед Фадель не рассказывал вам о нашей организации?
Мойлан вздрогнул.
— О какой организации? Вы разве не из иракской разведки?
— Нет, мистер Мойлан, вы ошибаетесь. Иракская разведка дыхнуть не может и шагу не сделает без ведома американцев. Поэтому вы имеете дело с нами. Наша организация надежно законспирирована и всеми силами борется с Соединенными Штатами. Так что мы сейчас замещаем иракцев. В наших общих интересах.
— Так как называется эта ваша чертова организация? — озадаченно воскликнул Мойлан.
И София ответила с гордостью:
— Мы — «Движение Семнадцатого ноября».
Брэд Карвер оставил Лютера Дикса в машине возле отеля «Эродиан», а сам приготовился следовать за группой Мойлана пешком, ожидая, когда они выйдут из гостиницы и отправятся обедать. Он видел, что поодаль на улице позицию занял шотландец Вильерс, за ближайшим углом притаился Рэн Рейд на мотоцикле.
Вот из гостиницы вышли Мойлан и Корриган, за ними Эвери с Мегги. Оживленно переговариваются. Через авторучку с передатчиком до сидевшего в автомобиле Лютера Дикса донесся голос Корригана: «Нету такси, поищем на перекрестке…» Пошли к перекрестку. Вильерс завел мотоцикл. Брэд Карвер прикрывал преследуемых сзади.
Группе слежения трудно было разглядеть, что произошло потом — кругом припаркованные машины, тротуар в тени деревьев. Перед компанией Мойлана вдруг выросла девушка, заговорила с Коном. Никто не заметил, откуда она взялась, словно материализовалась из воздуха.
Возня, суета. Все нырнули в микроавтобус. Дверцы захлопнулись. Из выхлопной трубы вылетел клуб дыма, и автобус сорвался с места.
— «Чарли-первый» всем, — вызывал Дикс, — что там за чертовщина?
Сначала отозвался Вильерс, которому сцена была видна лучше.
— «Чарли-третий» первому. Кажется, наших друзей увезли в автобусе. На тротуаре их встретила девушка, они вроде бы удивились. Пусть «Чарли-четвертый» идет следом.
— Согласен, — бросил Дикс. — Слышишь, «Чарли-четвертый»?
Рэн Рейд слышал.
— «Первый», я пошел, — мотоцикл взревел, — конец связи.
Он рванул по параллельной улице, чуть задержавшись, чтобы Вильерс успел вскочить сзади, потом дал полный газ, пытаясь догнать автобус.
Тем временем свернувший на север фургончик остановился у светофора, выжидая момент, когда можно будет влиться в бесконечный транспортный поток на улице Дионисия Ареопагита, прилегающей с юга к массивной скале в десять акров, на которой высится Акрополь. Рейд держался позади, отметив, что табличка с регистрационным номером машины видна хорошо и это наверняка не случайно. Потом он решил подобраться поближе, чтобы между ним и автобусом оставалась только одна машина, и в таком порядке они мчались в северном направлении, огибая пышный зеленый массив парка Ареопагос и приближаясь к деловому району Тиссио. Там автобус перевалил через трамвайную линию и взял курс на запад — в лабиринты промышленного предместья.
Рейд приготовился к долгой погоне, но через несколько миль фургончик вдруг завернул во двор старой фабрики. Рэн тормознул за углом, Вильерс соскочил с седла и, осторожно выглянув, успел заметить, как бородатый мужчина распахивает изъеденные ржавчиной железные ворота какого-то полуразрушенного склада, потом возвращается к автобусу, чтобы загнать его внутрь. Через мгновение ворота закрылись и воцарилось прежнее запустение, только ветер гонял между останками разбитых трейлеров комья перекати-поля, обрывки газет и картонки из-под еды.
Вильерс вернулся к мотоциклу, где к Рейду успели присоединиться Лютер Дикс и Брэд Карвер, разглядывавшие крупномасштабную карту, разложив ее на крыше своей машины.
— Подойти незаметно нельзя, — доложил Вильерс.
Водивший пальцем по карте Дикс согласился:
— Полный тупик. Может, попробуем сзади? Как думаешь, Рэн?
Пока Рейд и Вильерс исследовали прилегающие к фабрике сзади улицы в поисках незаметных подходов к складу, Карвер пытался поймать сигнал авторучки Корригана. Она молчала.
В старом складе было холодно и темно, как в пещере. Где-то во мраке капала из лопнувшей трубы вода, из глубоких провалов доносилось царапающее нервы шуршание и топот крошечных бегающих лапок.
София Папавас зажгла парафиновую свечку, осветив небольшое пространство, где стояли старые ящики из-под чая, изображающие сиденья и накрытый к чаю стол.
Предвидя возможность обыска, Корриган незаметно обронил свою ручку на пол, ногой закатив ее в тень. Предчувствие оправдалось, осмотр состоялся, не дав никаких результатов.
София казалась несколько обеспокоенной.
— Здесь не очень удобно, зато можно разговаривать без опаски. Дело вот в чем. — Она перевела взгляд на Мойлана. — Наш общий ливийский друг сказал, что вам можно верить, что вы отвечаете за акции ИРА в Британии и в Европе. Так?
Ирландец беспокойно заерзал. Он не привык говорить об этом не то что с незнакомцами, но даже с близкими друзьями.
— Так.
— А эти двое?
Мойлана, уже разозленного тем, что он нежданно-негаданно оказался в компании, которую считал полоумными фанатиками-террористами, начинал раздражать этот допрос.
— Макс Эвери — наш, так сказать, квартирмейстер. Он занимается материально-техническим снабжением некоторых европейских ячеек, обеспечивает надежное жилье, транспорт, документы, всякие такие вещи. Он также неплохо говорит по-арабски, а мы собирались работать с иракцами.
Мегги слушала, онемев от изумления. Она даже не представляла, как глубоко увяз Макс.
— Он англичанин? — допытывалась София.
— Ничего не поделаешь, — сухо улыбнулся Мойлан, — по рождению англичанин, однако предки его и родители — ирландцы. Он с нами уже шесть лет.
Черные глаза девушки остановились на Корригане.
— А это американец?
— Родился и вырос в Эйре. Его семья эмигрировала в Нью-Йорк, теперь он вернулся домой и работает у нас.
